удили порочные руководители, обольщенные императрицей, которая больше не служит народу. А наместник понимает, что решение принимали не честные простые люди. Он милостив.
Он отдал решение на откуп самим людям.
Они должны проголосовать.
– Чем они заняты, как думаешь? – спросил Катай.
– Обращают их в свою веру, – ответила Рин. – Распространяют доброе слово Творца.
– Не очень-то своевременно, как по мне.
– Видимо, приходится пользоваться любой возможностью.
Они сидели на берегу, в тени «Зимородка», и смотрели, как миссионеры Серой гильдии протискиваются сквозь толпу горожан. Катай и Рин находились слишком далеко, чтобы услышать хоть слово, но время от времени Рин видела, как миссионер опускается на колени перед несколькими дрожащими людьми, кладет руки им на плечи, даже если человек пытается увернуться, и произносит молитву.
– Надеюсь, они говорят по-никански, – сказал Катай. – Иначе они просто всех перепугают.
– Думаю, им все равно, даже если и так.
Рин с трудом подавляла злорадство, наблюдая, как люди отшатываются от миссионеров, несмотря на все усилия гесперианцев.
Катай передал ей шпажку с нанизанной вяленой рыбой.
– Будешь?
– Спасибо.
Рин взяла рыбу, пожевала ее хвост и оторвала кусочек.
Питаться рыбой маяу, составлявшей основную часть их рациона, – целое искусство. Сначала надо ее пожевать, чтобы размягчить, и только тогда можно отделить мясо от костей и выплюнуть колючие плавники. Если жевать слишком мало, кости застрянут в горле, слишком долго – и рыба потеряет весь вкус.
Соленая маяу – отличная пища для армии. Еда занимает столько времени, что, когда закончишь, возникает ощущение сытости, хотя бы от одной слюны и соли, как бы мало ни проглотил на самом деле.
– Ты видела их пенисы? – спросил Катай.
Рин чуть не подавилась рыбой.
– Что-что?
Он показал размер руками.
– Вроде бы у гесперианцев они больше, чем у никанцев. Так говорит Салхи.
– Откуда ей знать?
– А сама как думаешь? – Катай вздернул брови. – Признайся, ты тоже об этом задумывалась.
Рин поежилась.
– Ни за какие деньги.
– Видела генерала Таркета? Он такой огромный. Наверняка у него…
– Хватит. Это отвратительно, – рявкнула Рин. – И они отвратительны. От них воняет. Как… Как от скисшего молока.
– Наверное, это потому, что они пьют коровье молоко. И оно киснет у них внутри.
– А я думаю, они просто не моются.
– Кто бы говорил. Ты себя-то когда в последний раз нюхала?
– Погоди. – Рин показала на берег реки. – Вон там.
Несколько женщин начали ругаться с миссионером. Тот поспешно отступил, подняв руки в знак добрых намерений, но женщины не унимались, пока миссионер не убрался с берега.
Катай присвистнул.
– Вот это неплохо.
– Интересно, что он им говорил?
– «Творец наш велик и могущественен», – напыщенно произнес Катай. – «Молитесь с нами, и никогда больше не будете голодать».
– «Все войны прекратятся».
– «Все враги падут замертво, сметенные великой рукой Творца».
– «Мир настанет в королевстве, а демонов изгонят в ад». – Рин подтянула колени к груди, наблюдая за стоящим на берегу миссионером, который выискивал новую жертву. – Хотелось бы надеяться, что они просто оставят нас в покое.
Гесперианская религия не была для империи в новинку. Во времена правления Красного императора тот часто принимал эмиссаров западных церквей. При дворе в Синегарде поселились ученые мужи, развлекая императора астрономическими предсказаниями, звездными картами и забавными изобретениями. После смерти Красного императора завистливые придворные казнили ученых, всегда пользовавшихся благосклонностью правителя, а миссионеров на несколько веков изгнали из страны.
Разумеется, гесперианцы постоянно пытались вернуться. И почти преуспели в этом во время первого вторжения. Но теперь никанцы помнили только ложь, которую распространял о гесперианцах Триумвират после Второй опиумной войны. Будто те ели младенцев. Завлекали девушек в монастыри ради сексуальных утех. Миссионеры превратились в чудовищ из народных сказок. Если Серая гильдия рассчитывает кого-либо обратить в свою веру, придется основательно потрудиться.
– Они все равно будут пробовать снова и снова, – сказал Катай. – Я читал их священные тексты. Там утверждается, будто Создатель благословил избранный народ и велел проповедовать свое учение неверным при любой возможности.
– Избранный народ? Это еще что значит?
– Понятия не имею. – Катай мотнул головой за спину Рин. – Почему бы не спросить у нее?
Рин обернулась.
По берегу в их сторону шагала сестра Петра.
Последний кусок рыбы Рин проглотила слишком быстро, и он царапнул горло, каждый глоток отозвался болью от неразмягченных костей.
Сестра Петра встретилась взглядом с Рин и поманила ее пальцем. Это был приказ.
Катай хлопнул ее по плечу и встал.
– Ладно, развлекайся.
Рин дернула его за рукав.
– Не вздумай бросать меня…
– Я не собираюсь в это встревать. Видел, на что способны их аркебузы.
– Мои поздравления, – сказала Петра, когда они вернулись на «Зимородок». – Мне сказали, что вы одержали великую победу.
– «Великая» – неподходящее слово, – отозвалась Рин.
– И во время сражения ты не сумела вызвать огонь? Хаос не обернулся к тебе?
Рин остановилась.
– А ты бы предпочла, чтобы я сожгла тех людей заживо?
– Сестра Петра!
Сзади к ним подбежал миссионер. Выглядел он поразительно юным, явно не старше шестнадцати. У него было открытое мальчишеское лицо и большие голубые глаза с длинными, как у девушки, ресницами.
– Как сказать «Я прибыл из-за большого моря»? – спросил он. – Я забыл.
– Вот так.
И Петра произнесла фразу на безупречном никанском.
– Я прибыл из-за большого моря. – Парнишка радостно повторил слова. – Все правильно? Я про тона.
Рин неожиданно осознала, что он смотрит на нее.
– Да, – ответила она. – Все прекрасно.
Парень просиял.
– Обожаю ваш язык. Он так прекрасен.
Рин удивленно заморгала. Да что это с ним? Чему он радуется?
– Брат Аугус, – неожиданно резко произнесла Петра. – Что у тебя в кармане?
Рин опустила взгляд и заметила торчащие из кармана Аугуса вотоу – кукурузные хлебцы, которые вместе с рыбой маяу составляли солдатский рацион.
– Мой обед, – поспешно ответил он.
– И когда ты собираешься пообедать? – спросила Петра.
– Сейчас, я всего лишь хотел прогуляться…
– Аугус…
Он понурил голову.
– Они сказали, что проголодались.
– Кормить их запрещено, – ровным тоном сказала Рин.
Цзиньчжа выразился с кристальной ясностью. Горожане должны голодать до утра. Когда утром Республика их накормит, ужас сменится благодарностью.
– Это жестоко, – возразил Аугус.
– Такова война, – сказала Рин. – И если ты не будешь выполнять приказы…
– Вспомни, чему тебя учили, Аугус, – поспешила вмешаться Петра. – Мы не спорим с теми, кто нас принял. Мы лишь распространяем благое слово. Но не подрываем авторитет никанцев.
– Но они голодают! – не унимался Аугус. – Я хотел их успокоить.
– Так успокой их словами Творца. – Петра похлопала Аугуса по щеке. – Ступай.
Аугус побежал обратно на берег.
– Зачем его взяли на войну? Он слишком молод.
Петра развернулась и жестом велела Рин следовать за ней на «Зимородок».
– Не моложе многих ваших солдат.
– Наши солдаты прошли подготовку.
– Как и наши миссионеры. – Петра повела Рин к своей каюте на второй палубе. – Братья и сестры Серой гильдии посвятили жизнь распространению слова Божественного Создателя в объятых Хаосом землях. Все мы с самого раннего детства обучались в академиях Гильдии.
– Наверняка нетрудно найти варваров, которым нужно принести цивилизацию.
– В этом полушарии и впрямь многие люди еще не нашли путь к Творцу. – Похоже, Петра совершенно не уловила сарказм. Она жестом велела Рин сесть на койку. – Примешь лауданум?
– Ты снова будешь меня щупать?
– Да.
Это грозило риском возвращения к опиумной зависимости. Но выбор стоял между известным злом и неизвестной чужестранкой. Рин взяла предложенную чашку.
– Ваш континент долгое время был для нас закрыт, – сказала Петра, когда Рин выпила настойку. – Кое-кто из нашего руководства даже утверждал, что не стоит учить ваш язык. Но я всегда знала, что однажды мы вернемся сюда. Такова воля Творца.
Рин закрыла глаза, и по крови растеклось знакомое оцепенение от лауданума.
– Так что, ваши миссионеры просто бродят по берегу и разглагольствуют о Творце?
– Человеку необязательно понимать, как действует Божественный Создатель, главное – вести себя в соответствии с его волей. Варвары сначала должны научиться ползать, а потом уже ходить. Для непосвященных и этого достаточно.
– То есть ты предлагаешь упростить мораль для тех, кто слишком туп, чтобы разобраться в ее необходимости.
– Да, если рассуждать на примитивном уровне. Я уверена, что со временем хотя бы некоторые никанцы увидят настоящий свет. Через несколько поколений кое-кто из вас даже вольется в ряды Серой гильдии. Но для людей низшего порядка годится и такой подход.
– Низшего порядка? – повторила Рин. – Это каких, например?
– Таких, как вы, естественно, – как нечто само собой разумеющееся заявила Петра. – Это не ваша вина. Никанцы просто еще не достигли нашего уровня. И тому есть научные доказательства. Взгляни на свое лицо.
Петра положила на стол стопку книг и открыла их.
На каждой странице были изображены никанцы. Рисунки снабжались многочисленными пояснениями. Рин не разобрала текст, написанный плоским гесперианским шрифтом, целиком, но некоторые фразы привлекли ее внимание.
«Складки век говорят о лени».
«Кожа землистого цвета – о плохом питании».
На последней странице Рин обнаружила собственное изображение с многочисленными пометками, наверняка сделанными Петрой. Рин обрадовалась, что не сумела разобрать мелкий почерк. Ей не хотелось читать измышления о самой себе.