– Нужно остановиться и повернуть назад. – Катай нервно расхаживал взад-вперед по каюте. – Переждать зиму. Иначе мы умрем с голода.
Цзиньчжа стал чрезвычайно раздражительным, все меньше прислушивался к советникам и решительно настаивал, что нужно наступать.
– Он хочет добраться до Барайи? – спросила Рин.
– Он хочет прорываться на север как можно быстрее. – Катай нервно дернул себя за волосы. – Хуже не придумаешь. Но он меня не послушает.
– А кого послушает?
– Того из командования, кто с ним согласен. В особенности Молкоя. Он из старой гвардии. Я говорил Вайшре, что это плохая идея, но кто будет меня слушать? Нэчжа на моей стороне, но Цзиньчжа, конечно же, не послушает младшего брата, это ведь означает потерять лицо. Отбросить все прежние победы. Весьма вероятно, что на севере мы передо́хнем с голода. Вот в чем ужас.
Но Цзиньчжа объявил, что голод им не грозит. Они возьмут провинцию Крыса. Снесут ворота Барайи и получат необходимые припасы, чтобы продержаться всю зиму.
Отдавать приказы легко. Труднее их выполнить, в особенности когда они достигли порогов на Муруе, и Цзьньчже пришлось приказать тащить корабли волоком по суше. До сих пор затопленная пойма позволяла кораблям без труда пересекать низменности. А теперь не оставалось ничего иного, кроме как высадиться и тянуть корабли на бревнах до следующей достаточно широкой протоки.
Весь день они тянули за канаты, только чтобы затащить массивные корабли-башни на сушу, еще больше времени потребовалось, чтобы свалить деревья и перекатить их по неровной местности. Одна неделя непосильной, отупляющей работы сменилась другой. Но у такого занятия была и хорошая сторона – Рин так выматывалась, что скучать было некогда.
Вахты в карауле были менее вдохновляющими. Однако давали возможность сбежать от грохота перекатывающихся по бревнам кораблей и разведать местность. Вокруг стояли густые леса, и Цзиньчжа ежедневно посылал отряды, чтобы узнать, не приближается ли ополчение.
Рин совсем уже расслабилась, пока полуденный караул не сообщил, что засек разведчиков ополчения.
– И вы дали им уйти? – возмутился Цзиньчжа. – Ну что за идиоты!
Патруль был с «Грифа», и Нэчжа тут же вступился за своих людей:
– Не имело смысла ввязываться в схватку. У врагов было численное преимущество.
– Зато на стороне наших людей – внезапность, – огрызнулся Цзиньчжа. – А теперь ополчению известно, где мы. Пошли своих людей обратно. Никто не ляжет спать, пока я не получу доказательство, что все лазутчики убиты.
Нэчжа склонил голову.
– Конечно.
– И возьми с собой людей Салхи. Твоим явно нельзя доверить такую задачу.
На следующий день сводный отряд Салхи и Нэчжи вернулся на «Зимородок» с несколькими головами и формой ополчения.
Это умиротворило Цзиньчжу, но уже не играло роли. Сначала ополчение стало посылать все больше разведчиков. А потом началась и массированная атака. Солдаты ополчения скрывались в горах. Они не бросились в открытое наступление, но постоянно осыпали республиканцев градом стрел, убивая зазевавшихся бойцов.
Подобные рассеянные, непредсказуемые атаки плохо сказались на боевом духе. Лагерь охватила паника, и Рин понимала почему. На суше республиканцы чувствовали себя неуклюжими. Они привыкли сражаться с кораблей. На воде они вели себя уверенней, имея быстрый путь к отступлению.
Теперь путей к отступлению больше не было.
Глава 19
Когда они наконец-то вернулись к реке, повалил снег. Сначала он падал крупными, ленивыми хлопьями. Но через несколько часов превратился в завывающую метель с жестоким ветром, так что и на пять шагов впереди ничего не разглядеть. Цзиньчже пришлось пришвартоваться у излучины, а солдаты засели в каютах, пережидая бурю.
– Снег всегда меня завораживал. – Рин рисовала фигуры на запотевшем иллюминаторе и всматривалась в бесконечный и гипнотический буран снаружи. – Любая зима начинается неожиданно. Мне каждый раз не верится, что это происходит наяву.
– На юге не бывает снега? – спросил Катай.
– Не бывает. В Тикани становится так сухо, что от улыбки губы трескаются до крови, но совсем не холодно, и снега нет. До того как приехать на север, я только слышала рассказы о снеге. Мне он казался таким прекрасным. Как веснушки мороза.
– А каким тебе показался снег в Синегарде?
Ответ Рин утонул в завывании ветра. Она закрыла иллюминатор.
– Отвратительным.
Метель ослабела только к утру. Лес преобразился, словно какой-то великан макнул деревья в белую краску.
Цзиньчжа объявил, что флот простоит на якоре еще один день новогодних праздников. Повсюду в империи Новый год будут отмечать целую неделю – пиршествами с двенадцатью переменами блюд, фейерверками и бесконечными парадами. Но на войне и один день – это слишком долго.
Войска высадились на берег и встали лагерем посреди зимнего пейзажа, радуясь возможности вырваться из тесных кают.
– Посмотрим, сумеешь ли ты развести огонь, – сказал Нэчжа Катаю.
Они втроем сидели на берегу, потирая руки, а Катай суетился с огнивом, пытаясь разжечь костер.
Нэчжа где-то раздобыл пакетик клейкой рисовой муки. Он высыпал ее в жестяную миску, плеснул немного воды из фляжки и помешал пальцем, пока не скатал шарик теста.
Рин поворошила дрова в жалком костре. Они шипели и плевались, и следующий порыв ветра потушил пламя. Она со стоном потянулась к огниву. Воду удастся вскипятить не раньше, чем через полчаса.
– Может, просто отнести в камбуз и приготовить?
– В камбузе вроде как не знают, что я стырил муку, – ответил Нэчжа.
– Ясно, – сказал Катай. – Генерал крадет еду.
– Генерал награждает лучших солдат новогодним угощением, – уточнил Нэчжа.
Катай потер руки.
– Ах, так это кумовство.
– Заткнись, – промямлил Нэчжа и покатал шарик теста, но крошки прилипли к пальцам.
– Воды маловато.
Рин забрала у него миску и замесила тесто одной рукой, добавляя воду другой, пока не скатала влажный шар размером с кулак.
– Не знал, что ты умеешь готовить, – удивился Нэчжа.
– Когда-то я часто готовила. Больше никто не кормил Кесеги.
– Кесеги?
– Моего младшего брата.
Перед мысленным взором Рин тут же появилась его круглая мордашка. Рин прогнала воспоминания. Она не видела брата четыре года. Не знала, жив ли он еще, да и не хотела знать.
– Я не знал, что у тебя есть брат, – сказал Нэчжа.
– Не настоящий брат. Меня же удочерили.
Никто не попросил ее рассказать подробней, она и не стала. Просто скатала тесто змейкой между ладонями и нарвала его кусками размером с большой палец.
Нэчжа следил за ее действиями, завороженно округлив глаза. Он явно никогда не бывал на кухне.
– Эти шарики меньше, чем танъюань, насколько я помню.
– Потому что у нас нет фасолевой пасты или кунжута для начинки, – объяснила она. – А сахар ты, случайно, не прихватил?
– А нужно добавлять сахар?
Катай рассмеялся.
– Ладно, и так съедим, – сказала Рин. – Чем они меньше, тем вкуснее. Дольше жевать.
Когда вода наконец закипела, Рин бросила рисовые шарики в котелок и помешала палочкой, закручивая по часовой стрелке, чтобы они не слиплись.
– А вы знаете, что котелок изобрели военные? – спросил Катай. – Идея готовить в жестяном котелке пришла в голову одному из генералов Красного императора. Представляете? А до того приходилось разводить огромные костры, чтобы варить на пару.
– Много изобретений пошло из армии, – протянул Нэчжа. – К примеру, голубиная почта. И говорят, в Период Сражающихся царств возникли многие новшества в медицине и металлургии.
– Умно, – сказала Рин, уставившись на содержимое котелка. – Доказательство, что хоть в чем-то война приносит пользу.
– А почему нет? Конечно, в Период Сражающихся царств в стране был полный хаос. Но посмотри, что принесла нам та эра. «Искусство войны» Сунь-цзы, учение Мэн-цзы о государстве. Все, что мы сегодня знаем о философии, военном деле и государственном управлении, появилось именно в ту эпоху.
– Вот, значит, каков компромисс? Тысячи должны умереть, чтобы мы научились лучше убивать друг друга в будущем?
– Сама прекрасно знаешь, что я не об этом.
– А звучит именно так. Как будто ты говоришь, что люди должны погибать ради прогресса.
– Они погибают не ради прогресса. Прогресс – побочный эффект. А военные изобретения не обязательно предназначены для того, чтобы лучше убивать, а, к примеру, сделать лучшее снаряжение к следующему нападению.
– И кто, по-твоему, на нас нападет? Степняки?
– Я бы не стал их исключать.
– Для начала они должны перестать убивать друг друга.
Племена Глухостепи, живущие у северных границ Никана, воевали друг с другом с незапамятных времен. В дни Красного императора студенты Синегарда учились главным образом отбиваться от захватчиков с севера. Теперь те отошли на второй план.
– У меня есть вопрос получше, – встрял Катай. – По-твоему, каким будет следующее великое изобретение военных?
– Аркебузы, – ответил Нэчжа.
А Рин одновременно с ним произнесла:
– Армии шаманов.
И Нэчжа, и Катай повернулись к ней.
– Шаманы против аркебуз? – спросил Нэчжа.
– Конечно. – Эта мысль только что пришла ей в голову, но чем дольше Рин размышляла, тем привлекательнее она выглядела. – Оружие Таркета – просто улучшенная ракета. Но представьте целую армию людей, способных вызывать богов.
– Настоящая катастрофа, – сказал Нэчжа.
– Или непобедимая военная сила, – напирала Рин.
– Мне кажется, что если бы это было возможно, то уже произошло бы, – сказал Нэчжа. – Но история не помнит армий шаманов. Красный император использовал спирцев, и мы знаем, чем все кончилось.
– Но в додинастических текстах…
– Им нельзя верить, – отрезал Нэчжа. – До правления Красного императора не строили укреплений и не использовали бронзовое оружие, и примерно в то же время записей о шаманах начало становиться все меньше. Мы не знаем, каким образом шаманы изменили ход военных действий, могли бы они встроиться в систему бюрократического командования.