Как только Катай развел второй костер, все четверо без всякого стеснения стянули с себя форму. Воздух был ледяным, но в промокшей одежде все равно было холоднее, чем голышом. Они сидели вокруг огня на корточках, протянув к нему руки, так что едва не обжигали кожу. Казалось, так прошла целая вечность. Ни у кого не было сил говорить.
– Пошли обратно к Мурую, – сказала Рин, натянув высохшую одежду. Приятно было произнести эти слова вслух. Что-то практичное, шаг к четким действиям. Слова заглушили нарастающую внутри панику. – В воде полно древесины. Можем построить плот и спуститься вниз по течению по мелким протокам, пока не доберемся до главного русла, и если будем перемещаться осторожно и только по ночам…
Чахан не дал ей закончить:
– Негодная мысль.
– Почему это?
– Потому что возвращаться некуда. Республики больше нет. Твои друзья погибли. Их тела гниют на дне озера Боян.
– Ты не знаешь наверняка, – возразила она.
Чахан повел плечами.
– Они живы, – упрямо твердила она.
– Тогда давай, беги обратно в Арлонг. – Он снова повел плечами. – Сбеги под крыло Вайшры и прячься там, пока за тобой не придет императрица.
– Я не это…
– Именно этого ты и хочешь. Тебе не терпится упасть ему в ноги в ожидании новой команды, как дрессированной собачонке.
– Я тебе не собачонка.
– Разве? – Чахан повысил голос. – Разве ты возражала, когда тебя отстранили от командования? А может, ты даже обрадовалась? Ты терпеть не можешь отдавать приказы, зато обожаешь их получать. Спирцы, как никто другой, умеют быть рабами, но я и не представлял, что тебе это доставляет удовольствие.
– Я никогда не была рабыней, – окрысилась Рин.
– Еще как была, просто сама этого не осознавала. Ты склоняешься перед любым, кто готов тебе приказывать. Алтан дергал тебя за ниточки, играл с тобой, как на лютне, всего-то нужно было найти правильные слова, внушить, что он тебя любит, и ты побежала за ним в Чулуу-Корих, как последняя идиотка.
– Заткнись, – еле слышно произнесла она.
Но теперь Рин поняла, в чем дело. Совсем не в Вайшре. И не в Республике. Все дело в Алтане. Через много месяцев, после всего, через что они прошли, – дело по-прежнему только в Алтане.
Ладно, если Чахан хочет драки, он ее получит. Сам напросился.
– Можно подумать, ты его не боготворил, – прошипела она. – Это ведь не я сходила по нему с ума. Ты бы сделал все, о чем он попросит.
– Но я не поехал с ним в Чулуу-Корих. В отличие от тебя.
– И ты меня в этом винишь?
Рин понимала, к чему все идет. Теперь поняла – все эти месяцы у Чахана не хватало смелости сказать ей в лицо, что он винит ее в смерти Алтана.
Неудивительно, что он ее ненавидит.
Кара положила ладонь на плечо брата.
– Не надо, Чахан.
Чахан стряхнул ее руку.
– Кое-кто выпустил Фейлена на свободу. Кое-кто допустил, чтобы Алтана схватили. И это не я.
– И кое-кто сказал ему, где находится Чулуу-Корих, – выкрикнула Рин. – Зачем? Зачем ты это сделал? Ты же знал, что там происходит!
– Потому что Алтан решил, будто сможет собрать армию, – громко, но бесстрастно ответил Чахан. – Потому что Алтан вообразил, будто сумеет переломить ход истории, заданный Красным императором, и вернуть мир в те времена, когда Спир был свободен, а шаманы находились на пике могущества. Потому что эта мечта была настолько прекрасна, что даже я в нее поверил. Но я остановился. Понял, что он сходит с ума, что-то в нем надломилось, и этот путь приведет его к смерти. А ты – другое дело. Ты последовала за ним до самого конца. Позволила мугенцам схватить его на той горе, позволила ему погибнуть на пирсе.
Сердце Рин скрутило чувство вины, кошмарной и сокрушительной. Рин нечего было ответить. Чахан прав, она это знала, просто не хотела признавать.
Он склонил голову набок.
– Думаешь, он бы влюбился в тебя, если бы ты просто выполнила все его просьбы?
– Заткнись.
На его лице отразилась злоба.
– Ты поэтому влюблена в Вайшру? Решила, что он заменит Алтана?
Рин врезала ему кулаком в челюсть.
Хруст костяшек о кость доставил ей такое удовольствие, что она даже не почувствовала, как зубы Чахана содрали кожу. Рин явно что-то ему сломала, и это было чудесно. Чахан завалился навзничь, как соломенное чучело. Рин бросилась вперед, чтобы стиснуть его горло, но Катай обхватил ее сзади.
Молотя руками по воздуху, Рин попыталась вырваться.
– Отпусти!
Но хватка лишь стала крепче.
– Успокойся.
Чахан сел и выплюнул сломанный зуб.
– А она еще утверждает, что не собака.
Рин снова набросилась на него, но Катай ее оттащил.
– Отпусти!
– Хватит, Рин…
– Я убью его!
– Нет, не убьешь, – рявкнул Катай, толкнул Рин на колени и заломил ей руки за спину. А потом ткнул пальцем в сторону Чахана. – А ты – заткнись! Немедленно прекратите, вы оба! Мы одни, на вражеской территории. Разделимся – и погибнем.
Рин попыталась вырваться.
– Отпусти, и я его…
– Ой, да брось, пускай попробует, – сказал Чахан. – Спирка, которая не может вызвать огонь. Боюсь, боюсь.
– Но твою тощую цыплячью шею я все-таки сломать могу, – огрызнулась Рин.
– Заткнись уже! – шикнул Катай.
– С чего бы это? – осклабился Чахан. – Потому что она вот-вот расплачется?
– Нет. – Катай мотнул головой в сторону леса. – Потому что мы не одни.
Из леса выехали всадники в капюшонах. Они сидели на огромных боевых конях, таких здоровенных лошадей Рин видела впервые в жизни. Одежду всадников она не опознала. Не зеленый цвет ополчения, а меха и кожа, но дружелюбными всадники не выглядели. Они прицелились из луков, так туго натянув тетивы, что с такого расстояния стрелы наверняка проткнули бы тела насквозь и вылетели с другой стороны.
Рин медленно поднялась и потянулась за трезубцем. Но Чахан схватил ее за руку.
– Лучше сдаться, – прошептал он.
– Зачем?
– Уж поверь.
Рин выдернула руку.
– Это навряд ли.
Но хотя она и сжала в руке трезубец, Рин знала, что они в ловушке. С такого расстояния от смертоносных стрел из длинных луков не увернешься.
Со стороны реки послышался шорох. Гесперианцы увидели всадников. И попытались сбежать.
Всадники развернулись и выпустили стрелы в сторону опушки. Те вошли в снег с влажными шлепками. Рин увидела, как Аугус упал с исказившимся от боли лицом, вцепившись в древко с оперением, торчащее из левого плеча.
Но всадники не собирались никого убивать. Основная часть стрел вонзилась в почву под ногами миссионеров, задев лишь нескольких гесперианцев. Остальные упали от ужаса. Они сгрудились в кучу и подняли руки, так и не пустив в ход аркебузы.
Два всадника спешились и вырвали оружие из дрожащих рук миссионеров. Те не сопротивлялись.
Мозг Рин лихорадочно работал. Она смотрела на эту сцену и пыталась придумать выход из положения. Если они с Катаем добегут до берега, течение отнесет их вниз по реке – возможно, опередив лошадей. А если задержать дыхание и нырнуть поглубже, они скроются от стрел. Но как добраться до воды, прежде чем всадники выстрелят? Глаза Рин обшаривали поляну…
«Руки вверх!»
Никто не произнес приказ, но Рин его слышала – резкая команда громко отдалась в голове.
Мимо просвистела стрела-предупреждение, почти вплотную к виску. Рин пригнулась и швырнула в нападавших комом земли. Если удастся их отвлечь, хотя бы на несколько секунд…
Всадники снова нацелили луки на нее.
– Не надо!
Чахан выбежал прямо перед лошадьми, размахивая руками над головой.
Над поляной раскатился эхом глухой звон гонга, такой громкий, что у Рин загудело в висках.
Перед ее мысленным взором пронеслась вереница образов, врезавшись из чужого разума. Она увидела себя стоящей на коленях и с поднятыми руками. Утыканной стрелами и истекающей кровью. Вокруг расстилался головокружительный пейзаж – широкая степь, пустынные дюны… И раздавался топот многочисленных ног, все обратились в паническое бегство от рыщущих всадников, стремящихся к разрушению…
А потом она увидела Чахана, он стоял перед всадниками, сжимая кулаки, и каждой клеточкой тела излучал ясную мысль: «Мы пришли с миром, мы пришли с миром, я один из вас, мы пришли с миром». Рин поняла, что это не просто борьба в мире духов.
Это разговор.
Каким-то образом всадники могут общаться, не шевеля губами. Они передавали образы и фрагменты намерений, не прибегая к обычному языку, напрямую в мозг. Рин посмотрела на Катая, чтобы убедиться – она не сошла с ума. Он вытаращился на всадников, его руки дрожали.
«Не сопротивляйтесь», – прогремел первый голос.
Со стороны гесперианцев послышалось яростное невнятное бормотание. Аугус согнулся пополам и закричал, сжимая голову ладонями. Он тоже слышал.
Что бы ни сказал Чахан, его ответ убедил всадников в отсутствии угрозы. Предводитель отряда поднял руку и пролаял приказ на неизвестном языке. Остальные опустили луки.
Предводитель проворно спрыгнул с лошади и шагнул к Чахану.
– Здравствуй, Бектер, – сказал Чахан.
– Здравствуй, кузен, – ответил тот.
Говорил он по-никански, но резко и коверкая слова. Звуки получались такими, будто он сдирает мясо с костей, словно не привык говорить вслух.
– Кузен, – повторил Катай.
– Мы не гордимся этим родством, – прошептала Кара.
Бектер стрельнул в ее сторону улыбкой. Обмен мыслями произошел слишком быстро, и Рин не успела ничего разобрать, хотя и уловила суть – что-то мерзкое и грубое, сочащееся презрением.
– Да пошел ты, – сказала Кара.
Бектер обратился к своему отряду. Двое спрыгнули с лошадей, заломили Чахану и Каре руки за спины и поставили на колени.
Рин схватила трезубец, но прежде чем успела пошевелиться, земля вокруг оказалась утыканной стрелами.
– Третьего предупреждения не будет, – гаркнул Бектер.
Рин бросила трезубец и подняла руки над головой. Катай последовал ее примеру. Всадники связали Рин руки, подняли на ноги и подтащили к Бектеру. Теперь все четверо стояли перед ним на коленях в одной шеренге.