– Где он? – спросил Бектер.
– А поконкретнее? – уточнил Катай.
– Бог ветра. Его земное имя – Фейлен, насколько я знаю. Мы его преследуем. Куда он делся?
– Наверное, спустился вниз по течению, – предположил Катай. – Если умеешь летать, то догонишь.
Бектер не обратил на его слова внимания. Он осмотрел Рин, иногда задерживая взгляд, так что она поежилась. В голове мелькали непрошеные туманные образы – оторванные конечности и разорванная плоть.
– Это и есть спирка? – спросил Бектер.
– Ты же не тронешь ее, – сказал Чахан. – Ты поклялся.
– Я поклялся не трогать тебя. Но не их.
– Они под моей защитой. И на моей территории.
– Ты давно отсутствовал, кузен, – рассмеялся Бектер. – Наймады ослабли. Договор расторгнут. Сорган Шира решила разобраться с этой сумятицей.
– Под защитой? – повторила Рин. – Договор? Кто эти люди?
– Хранители, – прошептала Кара.
– Хранители чего?
– Людей вроде тебя, маленькая спирка.
Бектер стянул капюшон.
Рин отпрянула от отвращения.
Его лицо было покрыто коростой ожогов и похожих на канаты шрамов, от щеки до щеки тянулось подобие гористого пейзажа. Бектер улыбнулся, шрамы в уголках губ искривились, и он стал выглядеть еще кошмарнее.
Рин плюнула ему под ноги.
– Неприятная встреча со спирцем, да?
Бектер опять улыбнулся. В ее голове всплыли новые образы. Горящие люди. Залитая кровью земля.
Бектер наклонился так близко, что Рин ощутила на шее его дыхание, жаркое и вонючее.
– Я выжил. Он – нет.
Прежде чем Рин успела ответить, затрубил охотничий рог.
За ним последовал топот копыт. Рин обернулась через плечо. К поляне приближался еще один отряд всадников, причем более крупный, окружая их.
А потом всадники посторонились, пропуская вперед миниатюрную худенькую женщину, ростом Рин по локоть.
Походка у нее была в точности как у Чахана и Кары. Осторожная, как у птицы, словно она была небесным созданием, ступающим по земле по чистой случайности. Белые косы падали до пояса, в них были вплетены ракушки и кости.
Но глаза были совсем не такие, как у Чахана, – темнее дна колодца, совершенно черные.
– Кланяйтесь, – шепнула Кара. – Это Сорган Шира.
Рин опустила голову.
– Их вожак?
– Наша тетя.
Проходя мимо Чахана и Кары, Сорган Шира цокнула языком, и они потупились, словно от стыда. На Катая она не обратила ни малейшего внимания.
Женщина остановилась перед Рин. Костлявые пальцы ощупали лицо Рин, сжали подбородок и скулы.
– Как интересно, – сказала она на беглом и мелодичном никанском, звучащем как поэтические строчки. – Она похожа на Ханелай.
Это имя ни о чем не говорило Рин, но всадники напряглись.
– Где тебя нашли? – спросила Сорган Шира. Рин не ответила, и тогда женщина легонько ударила ее по щеке. – Я с тобой говорю, девочка. Отвечай.
– Я не знаю, – сказала Рин. Колени пронзила боль. Больше всего на свете ей хотелось встать.
Сорган Шира уколола ее щеку ногтями.
– Где тебя прятали? Кто тебя нашел? Кто оберегал?
– Не знаю, – повторила Рин. Нигде. Никто.
– Лжешь.
– Она не лжет, – вмешался Чахан. – Еще год назад она не знала, кто такая.
Сорган Шира с подозрением покосилась на Рин, но выпустила ее.
– Это невозможно. Тебя должны были убить мугенцы, но спирцы появляются откуда ни возьмись, прямо как крысы.
– Спирцев всегда тянуло к Чахану, как мотыльков к свече, – сказал Бектер. – Ты же помнишь.
– Заткнись, – рявкнул Чахан.
Бектер широко улыбнулся.
– Помнишь свои письма? «Страдалец-спирец. Злобные мугенцы. Но он выжил и по-прежнему силен».
Они говорят об Алтане? Рин затошнило.
– «Пока что он в своем уме, но покалечен». – Голос Бектера приобрел визгливые издевательские нотки. – «Однако с этим я могу справиться. Нужно лишь время. Не заставляйте меня убивать его, прошу».
Чахан врезал локтем Бектеру в живот. В одно мгновение тот схватил связанные запястья Чахана и вывернул их так далеко за спину, что наверняка сломал.
Рот Чахана приоткрылся в немом крике.
В голове у Рин загрохотало. Всадники поморщились – они тоже это слышали.
– Хватит, – приказала Сорган Шира.
Бектер отпустил Чахана, и тот упал ничком как подкошенный.
Сорган Шира наклонилась над ним и пригладила волосы жестом матери, ласкающей непослушного ребенка.
– У тебя не вышло, – мягко произнесла она. – Ты должен был наблюдать и избавляться от негодного материала при необходимости, а не вмешиваться в их жалкие войны.
– Мы пытались сохранять нейтралитет, – сказал Чахан. – Мы не вмешивались, никогда не…
– Не лги. Я знаю, что ты сделал. – Сорган Шира встала. – Больше не будет никаких цыке. Мы положим конец эксперименту твоей матери.
– Эксперименту? – повторила Рин. – Какому эксперименту?
Сорган Шира повернулась к ней и подняла брови.
– Я же сказала. Калаган, мать близнецов, считала, что несправедливо лишать никанцев доступа к богам. Цыке были ее последней попыткой. Но у нее ничего не вышло. Я решила, что больше шаманов в империи не будет.
– Вот как, ты решила?
Рин напрягла все силы, чтобы выпрямиться. Она еще не до конца понимала, что происходит, но в этом и не было необходимости. И так все ясно, судя по их поведению. Всадники явно считают ее зверем, которого следует приструнить. И уверены, что именно они определяют, кому дать доступ к богам.
От такой наглости ей хотелось плюнуть Сорган Шире в лицо.
А та, похоже, развеселилась.
– Я что, тебя расстроила?
– Не тебе решать, имею ли я право на существование, – огрызнулась Рин.
– Именно мне. – Сорган Шира презрительно улыбнулась. – Вы же как дети, кидаетесь в пропасть, которую не понимаете, чтобы дотянуться до игрушек, которые вам не принадлежат.
Рин хотелось ее ударить, чтобы стереть с лица пренебрежительную ухмылку.
– Тебе боги тоже не принадлежат.
– Но мы это понимаем. Вот в чем разница. Вы, никанцы, настолько глупы, что призываете богов в этот мир. А мы, кетрейды, никогда и не мыслили совершать безумства, на которые способны ваши шаманы.
– Значит, вы просто трусы, – заявила Рин. – И если вы не призываете богов, это не значит, что и мы не должны.
Сорган Шира откинула голову назад и расхохоталась резким каркающим смехом.
– Ты говоришь в точности как они.
– Кто?
– Тебе никто не рассказал? – Сорган Шира снова схватила лицо Рин ладонями. Рин отпрянула, но Сорган Шира впилась пальцами в ее щеки и прижалась к ней лицом, так что Рин теперь видела лишь черные обсидиановые глаза. – Да? Я тебе покажу.
Видения врезались в голову Рин острыми ножами.
Она стояла в пустынной степи, а до самого горизонта тянулись дюны. Песок стегал по лодыжкам. На низкой и меланхоличной ноте завывал ветер.
Рин опустила голову и увидела свои белые косы с ракушками и костями. Она поняла, что находится в воспоминаниях юности Сорган Ширы. Слева стояла молодая женщина – вероятно, мать близнецов, Калаган. У нее было такое же скуластое лицо, как и у Кары, такие же белые волосы, как у Чахана.
А перед ними стоял Триумвират.
Рин ошарашенно вытаращила глаза.
Они были так молоды. Наверное, не старше ее. Студенты четвертого курса в Синегарде.
Юная Су Дацзы была невероятно, завораживающе прекрасна. Она излучала сексуальное желание. Рин видела это по покачиванию бедер, по тому, как она откидывает волну волос за плечи.
Слева от Дацзы стоял Дракон-император. Лицо его было ошеломляюще знакомым. Резкие черты, длинный прямой нос, густые темные брови. Потрясающе красивый, белокожий и идеально сложенный – настолько, что не выглядел человеком.
Он из семьи Инь, догадалась Рин.
Более молодая и мягкая версия Вайшры. Нэчжа без шрамов и Цзиньчжа без высокомерия. Его лицо нельзя было назвать добрым – слишком строгое и аристократичное. Но оно было открытое, честное и пылкое. Человеку с таким лицом сразу веришь безоговорочно, невозможно вообразить, что он способен причинить кому-то зло.
Теперь Рин поняла смысл старых легенд о том, как вражеские солдаты переходили на его сторону и вставали перед ним на колени. Она бы последовала за ним куда угодно.
А еще там был Цзян.
Если она когда-либо и сомневалась, что бывший наставник – это Страж, то сейчас все сомнения рассеялись. Коротко стриженные волосы были все того же неестественно белого цвета, и такое же лицо без возраста, в точности как в Синегарде.
Но когда он заговорил, лицо перекосилось и он превратился в незнакомца.
– Ты же не собираешься с нами драться, – сказал он. – Твое время на исходе. Если ты была бы на это способна, я бы ушел с твоего пути.
Цзян, которого знала Рин, был безмятежным и веселым и относился ко всему вокруг с бесконечным любопытством. Говорил тихо и невнятно, словно наблюдал за собственным разговором со стороны. Но жесткость в лице молодого Цзяна испугала Рин, каждое его слово сочилось жестокостью.
Он в ярости, догадалась она. Тот миролюбивый Цзян, которого она знала, не воспринимал оскорбления. Этот Цзян пылал ядовитым гневом, буквально излучал его.
Голос Калаган дрожал от ярости.
– Наш народ веками претендовал на земли к северу от пустыни Бахра. Наместник провинции Лошадь забывается. Это не дипломатия, а чистая наглость.
– Возможно, – сказал Цзян. – Но вы не имели право отрезать его сыну пальцы и посылать отцу.
– Он посмел нам угрожать, – ответила Калаган. – И получил по заслугам.
Цзян передернул плечами.
– Может, и так. Мне он никогда не нравился. Но знаешь, в чем проблема, дорогая Калаган? Нам нужен наместник провинции Лошадь. Нужны его войска и кони, а мы их не получим, если его войска бегают по пустыне Бахра, отбиваясь от ваших стрел.
– Значит, ему следует отступить, – сказала Сорган Шира.
Цзян осмотрел свои ногти.
– Или мы заставим отступить вас. Неужели вам так трудно поселиться где-нибудь еще? Кетрейды ведь кочевники, разве не так?