– Чем это они занимаются? – спросил Катай.
Рин с трудом сфокусировала зрение на поляне. Кетрейды собирали деревянные слеги в подобие сетчатого купола, под которым поместились бы двое. Завершив работу, они накинули на сооружение толстые одеяла.
Потом кетрейды подкинули дров в жалкий костер, и он заполыхал, языки пламени взвились выше головы Сорган Ширы. Два всадника принесли с берега груду камней размером с человеческую голову и один за другим сложили в костер.
– Это чтобы пропотеть, – объяснил Чахан. – Вот для чего камни. Ты войдешь в юрту вместе с Сорган Широй, внутрь положат раскаленные камни и плеснут на них воды. Юрта наполнится паром, а температура поднимется, так что едва можно будет терпеть.
– Меня собираются сварить на пару как рыбу, – сказала Рин.
– Это рискованно. Но только так можно избавиться от Печати. Дацзы впрыснула в тебя что-то вроде яда. Со временем он разъест твое сознание и повредит рассудок.
Рин встревоженно заморгала.
– Ты должен был мне сказать!
– Вряд ли стоило тебя пугать, если я ничего не мог поделать.
– Ты не собирался сообщать, что я схожу с ума?
– Ты бы и сама заметила.
– Ненавижу тебя, – сказала Рин.
– Успокойся. Вместе с потом из твоего тела выйдет и яд. – Чахан помолчал. – Ну, во всяком случае, это самая верная возможность. Получается не всегда.
– Оптимистично, – заметил Катай.
Чахан пожал плечами.
– Если не получится, Сорган Шира избавит тебя от страданий.
– Как мило с ее стороны, – пробурчала Рин.
– Она сделает это быстро, – заверила Кара. – Перережет артерии, ты даже ничего не почувствуешь. Она уже занималась этим раньше.
– Идти можешь? – спросила Сорган Шира.
Рин дернулась и проснулась. Она не помнила, как задремала. Она так устала, тело словно придавили камнями.
Она сморгнула с глаз сон и огляделась. Она лежала на земле, свернувшись калачиком. К счастью, кто-то развязал ей руки. Рин села и потянулась.
– Идти сможешь? – повторила вопрос Сорган Шира.
Рин пошевелила ногой. Та немедленно отозвалась резкой болью.
– Вряд ли.
– Бектер, – позвала Сорган Шира, – подними ее.
Бектер с явным недовольством опустил взгляд на Рин.
– Я тоже тебя ненавижу, – сказала она.
Рин была уверена, что он ее ударит. Но приказ Сорган Ширы, видимо, был законом, потому что Бектер молча опустился на колени, поднял Рин на руки и перенес в юрту. Он не старался быть поаккуратней. Рин кое-как болталась в его руках, больная лодыжка ударилась о вход в юрту, когда Бектер затаскивал Рин внутрь.
Она прикусила губу, чтобы не закричать от боли и не доставить ему удовольствия. Все так же молча Бектер закрыл полог.
Внутри юрты была кромешная тьма. Кетрейды накрыли каркас несколькими слоями одеял, и ни один луч света не проникал внутрь.
Воздух был холодным, тихим и спокойным, как в недрах пещеры. Если бы Рин не знала, где она, то решила бы, что стены каменные. Она медленно выдохнула, прислушиваясь к собственному дыханию в пустом пространстве.
Сорган Шира откинула полог, и юрту затопил свет. В одной руке она несла ведро с водой, а в другой черпак.
– Ложись, – велела она. – Как можно ближе к стене.
– Зачем?
– Чтобы ты не упала на камни, когда потеряешь сознание.
Рин свернулась в уголке, прислонившись спиной к упругой ткани, и прижалась щекой к холодной земле. Полог закрылся. Рин услышала, как Сорган Шира проползла по юрте и села рядом.
– Готова? – спросила Сорган Шира.
– А у меня есть выбор?
– Нет. Но ты должна мысленно подготовиться. Если ты напугана, все может плохо кончиться. – Потом Сорган Шира обратилась к кому-то снаружи: – Первый камень.
Через полог просунули лопату с единственным раскаленным докрасна камнем. Человек скинул камень на глиняный пол юрты, вытащил лопату и задернул полог.
В полной темноте Рин услышала, как Сорган Шира окунает черпак в воду.
– Да услышат боги наши молитвы.
Она плеснула воду на камень, и юрта наполнилась громким шипением.
– Да исполнят они наши желания.
В нос Рин ударила волна пара, и ей захотелось чихнуть.
– Да очистят они наши глаза, чтобы мы могли узреть, – сказала Сорган Шира. – Второй камень.
Всадник кинул на глиняный пол второй камень. Снова раздались плеск и шипение. Пар стал гуще и горячее.
– Да наделят нас боги ушами, чтобы слышать их голоса.
В голове у Рин уже шумело. В грудь когтями впилась паника. Рин едва могла дышать. И хотя воздух проникал в легкие, ей все равно казалось, будто она тонет. Лежать она больше не могла. Рин скребла ткань юрты, отчаянно пытаясь сделать хоть глоток холодного воздуха… Но пар обволакивал ее лицо, каждая клеточка тела горела, она варилась заживо.
А камни все приносили и приносили – третий, четвертый, пятый… Рин больше не могла выносить жар. Она закрыла нос рукавом, но рукав тоже отсырел, дышать через него было мучением.
– Освободи свой разум, – приказала Сорган Шира.
Сердце Рин бешено колотилось, отдаваясь эхом в висках.
«Я здесь умру».
– Не сопротивляйся, – увещевала ее Сорган Шира. – Расслабься.
Расслабиться? Рин хотелось только одного – поскорее выползти из юрты. Ей было плевать, что она обожжет ноги о камни, плевать, что поскользнется в грязи, просто хотелось выбраться на воздух, где можно дышать.
Только годы медитации с Цзяном помешали ей встать и выбежать вон.
Дыши.
Просто дыши.
Сердцебиение замедлилось и почти остановилось.
Перед глазами все кружилось, мелькали искры. Рин увидела в темноте огоньки – мерцающие на периферии зрения свечи или звезды, погасшие, как только она на них взглянула…
Ухо защекотало от дыхания Сорган Ширы.
– Скоро ты многое увидишь. Печать будет тебя искушать. Помни – все это не по-настоящему. Это лишь испытание твоей решимости. Пройдешь его, и возродишься прежней, со всеми способностями. Провалишься, и я перережу тебе горло.
– Я готова, – выдохнула Рин. – Я умею терпеть боль.
– Это не боль. Гадюка не заставит тебя страдать. Наоборот, она исполнит твои желания. Пообещает мир, если будет знать, что ты не станешь с ней бороться. А это куда хуже.
Сорган Шира прижала большой палец ко лбу Рин. Земля под ней покачнулась.
Пар стал ярким, кричащих тонов, и, лишь когда она прищурилась, цвета обрели форму. Красный и золотой превратились в фейерверки и хлопушки, синий и алый – во фрукты, ягоды и чаши с вином.
Рин ошарашенно огляделась. Она стояла в просторном зале для приемов, раза в два больше, чем тронный зал Осеннего дворца. За длинными столами сидели разодетые гости. На блюдах лежали вырезанные в форме дракона плоды питахайи и запеченные целиком поросята, в черепашьих панцирях дымился суп, а разносчики нарезали гостям мясо. По золоченым канавкам, вырезанным прямо по краям столов, текло сорговое вино, так что едоки сами могли наполнить чаши, когда пожелают.
Тут и там мелькали знакомые лица, которые она не видела так давно, что, казалось, это было в другой жизни. Через два стола сидел учитель Фейрик, педантично выбирая кости из рыбы. Наставник Ирцзах и Цзима смеялись за высоким столом, рядом с остальными наставниками Академии.
Ей помахал рукой Кесеги. Он совершенно не изменился после их последней встречи – по-прежнему десятилетний и тощий, кожа да кости. Рин уставилась на него. Она и забыла, какая у него чудесная улыбка, нахальная и озорная.
Она увидела Катая в генеральском мундире. Кудрявые волосы отросли, и он стянул их в узел на затылке. Катай увлекся беседой с наставником Ирцзахом. Но поймал ее взгляд и подмигнул.
– Привет! – произнес знакомый голос.
Рин обернулась, и ее сердце подпрыгнуло.
Конечно, это был Алтан. Всегда Алтан, в каждом уголке ее разума, в каждом ее решении.
Но этот Алтан был цел и невредим – но не такой, каким она помнила его по Хурдалейну, когда он был готов пожертвовать собой ради победы в войне. Сейчас перед ней была его лучшая версия, каким Рин хотелось его помнить, но каким он редко бывал. Шрамы на лице никуда не делись, волосы по-прежнему спутанные, переросшие и небрежно связаны в узел, и он все с той же грацией держал трезубец – как человек, чаще проводящий время на поле боя, чем в любом другом месте.
Этот Алтан дрался, потому что ему это нравилось, а не потому, что его не научили ничему другому.
Глаза у него были карие. Зрачки не сужены. И от него не пахло дымом. А улыбаясь, он выглядел почти счастливым.
– Ты здесь, – сумела лишь прошептать Рин. – Это ты.
– Конечно я. Даже стычка на границе не могла помешать мне прийти к тебе сегодня. Тюр хотел насадить мою голову на пику, но даже он не устоит перед гневом моих родителей.
Стычка на границе?
Тюр?
Родители?
Замешательство продлилось одну секунду, а потом она поняла. Сны обладают собственной логикой, а это всего лишь прекрасный сон. В этом мире Спир не погиб. Теарца не умерла и не обрекла свой народ на рабство, а всю родню Рин не перебили за одну ночь на острове мертвых.
Она чуть не рассмеялась. В этом иллюзорном мире самая серьезная проблема – какая-то стычка на границе.
– Ну что, нервничаешь? – спросил Алтан.
– Нервничаю? – отозвалась она.
– Меня бы удивило, будь ты спокойна, – сказал он и понизил голос до заговорщицкого шепота: – Если ты не передумала, конечно. Ну, то есть ничего страшного, как по мне. Если честно, мне он никогда не нравился.
– Он? – повторила Рин.
– Он просто завидует, что ты выходишь замуж, а он никому не нужен. – Рамса протиснулся сквозь толпу и встал перед Рин, пожевывая булочку с красной фасолью. Он склонил голову перед Алтаном. – Привет, командир.
Алтан закатил глаза.
– Разве тебе не пора запускать фейерверки?
– Еще рано. Твои родители сказали, что кастрируют меня, если я приближусь к фейерверкам. Что-то твердили про опасность.
– И они правы. – Алтан взъерошил Рамсе волосы. – Может, развлечешься пока? Наслаждайся праздником.