– Этот разговор поинтересней. – Рамса откусил булочку и продолжил говорить с набитым ртом: – Ну, так что нам ожидать, Рин? Сбежавшую невесту? Потому что я бы сначала хотел поесть.
Рин открыла рот от удивления. Она переводила взгляд с Алтана на Рамсу в поисках доказательства их иллюзорности – какое-нибудь несовершенство, нематериальность.
Но они были такими полными жизни и крепкими. И такими счастливыми. Как они могут быть настолько счастливы?
– Рин? – Алтан потряс ее за плечо. – В чем дело?
Она смахнула его руку.
– Я не… Это не…
На его лице отразилась тревога.
– Не хочешь ненадолго прилечь?
– Нет, я просто…
Алтан взял ее за руку.
– Прости, что смеялся над тобой. Пошли, найдем для тебя место.
– Нет, я не это…
Она выдернула руку и попятилась. Рин была уверена, что отступает, но почему-то, сколько бы шагов ни делала, не отдалялась от Алтана.
– Пошли, – повторил Алтан, и голос раскатился эхом по залу.
Цвета зала для приемов померкли. Лица гостей расплылись. Только Алтан остался таким же четким.
Он протянул к ней руки.
– Давай же, быстрее!
Она знала, что произойдет, если подчиниться.
Все будет кончено. Иллюзия продлится еще несколько минут или час, а может, и неделю. В иллюзиях время течет по-другому. Возможно, Рин будет наслаждаться этой иллюзией всю оставшуюся жизнь. Но на самом деле она погибнет от яда Дацзы. Ее жизнь закончится. Рин никогда не очнется от чар.
Но разве это так уж плохо?
Ей хотелось остаться с Алтаном. Так хотелось.
– Никто не умрет, – сказал Алтан, озвучив ее потаенные мысли. – Война никогда не начнется. Ты все вернешь назад. И всех. Никто не умрет.
– Но они уже умерли, – прошептала Рин, и в тот же миг правда стала очевидной. Лица в зале – фальшивка. Все ее друзья мертвы. Учителя Фейрика больше нет. Наставник Ирзцах погиб. Голин-Нииса тоже больше нет. И Спира. И ничего уже не вернуть. – Ты меня этим не заманишь.
– Тогда ты присоединишься к ним, – сказал Алтан. – Что в этом плохого?
Свет начал тускнеть. Столы растворились в тумане, а гости исчезли. Рин с Алтаном остались одни, два огонька в темном туннеле.
– Ты этого хочешь?
И прежде чем Рин успела ответить, он прижался губами к ее губам. Жаркие руки обняли ее и сместились ниже.
Ей стало чудовищно жарко. Она пылала. Рин уже забыла, каково это – гореть, ведь свой огонь она не чувствовала, а в пламя Алтана никогда не попадала, но сейчас… Сейчас это была старая, знакомая боль, кошмарная и восхитительная одновременно.
– Нет. – Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы выдавить это слово. – Нет, не хочу.
Алтан крепче сжал ее за талию.
– Нет, хочешь, – сказал он, прижимаясь ближе. – У тебя на лице написано. Как всегда.
– Не прикасайся ко мне.
Рин положила ладони ему на грудь и оттолкнула, но безрезультатно.
– Не притворяйся, что не хочешь, – сказал Алтан. – Я тебе нужен.
Рин не могла дышать.
– Нет, я не…
– Что?
Алтан поднес руку к ее щеке. Рин отшатнулась, но горящие пальцы коснулись кожи. Ладонь скользнула вниз по шее. Большой палец остановился в ложбинке между ключицами. И надавил. Огонь проник прямо в горло.
– Вернись. – Голос Сорган Ширы врезался острым ножом в мозг, подарив несколько восхитительных секунд холодной ясности. – Вспомни, кто ты. Подчинишься ему – и проиграешь.
Рин забилась в судорогах.
– Я не хочу, – стонала она. – Не хочу этого видеть… Я хочу обратно…
– Это яд, – сказала Сорган Шира. – Пот усиливает его действие, он начинает вскипать. Либо ты очистишься, либо Печать тебя прикончит.
– Останови это, – взвыла Рин.
– Не могу. Сначала тебе станет хуже, но потом исцелишься. – Сорган Шира крепко сжала ее руку. – Помни, он существует только в твоем воображении. У него ровно столько власти, сколько ты ему дашь. Ты справишься?
Рин кивнула и стиснула руку Сорган Ширы. У нее не хватало воздуха в легких, чтобы сказать «Верни меня обратно», но Сорган Шира кивнула. И снова плеснула воды на камни.
Жара в юрте усилилась. Рин задыхалась и выгнула спину. Материальный мир снова отступил, а боль вернулась. Пальцы Алтана опять сомкнулись на ее шее, давили, душили ее.
Он наклонился ближе и коснулся ее губ своими.
– Знаешь, чего я от тебя хочу?
Рин покачала головой и охнула.
– Убей себя, – приказал он.
– Что?!
– Я хочу, чтобы ты покончила с собой. Ты должна все исправить. Это тебе следовало погибнуть на том пирсе. А я должен был выжить.
Но так ли это?
Видимо, да, раз эта мысль так надолго застряла в ее подсознании. Не стоит лгать самой себе, Рин знала, что если бы Алтан выжил, а она погибла, многое сложилось бы по-другому. Агаша был бы еще жив, цыке едины и не проиграли бы Фейлену, а республиканский флот не лежал бы в руинах на дне озера Боян.
Цзиньчжа ведь об этом говорил: «Нужно было попытаться спасти другого».
– Это ты виновата в моей смерти, – безжалостно продолжил Алтан. – Поступи правильно. Убей себя.
Рин проглотила комок в горле.
– Нет.
– Почему? – Пальцы Алтана крепче сомкнулись на ее горле. – Для живых от тебя нет проку.
Рин схватила его за руки.
– Потому что я тебе не подчиняюсь.
Он всего лишь игра воображения. У него ровно столько власти, сколько она даст.
Рин оторвала его пальцы от своей шеи, один за другим. И почти освободилась. Алтан попытался нажать сильнее, но Рин пнула его по голени, и когда Алтан отпрянул, выскользнула и присела в низкой стойке, приготовившись к бою.
– Серьезно? – насупился он. – Ты что, собралась со мной драться?
– Больше я не сдамся.
– Не сдашься? – повторил он, словно это слово его насмешило. – Так ты себе это представляешь? Ох, Рин, все совсем не так. Я не жду, что ты сдашься. Я должен тобой управлять. Контролировать тебя. Ты такая тупая, приходится говорить, что тебе нужно делать, иначе никак.
– Я не тупая.
– Нет, тупая. – Он улыбнулся, снисходительно и с отвращением одновременно. – Ты ничто. Совершенно бесполезна. По сравнению со мной ты…
– Я ничто, – прервала его Рин. – Я ужасный командир. Не могу жить без опиума. И по-прежнему не могу вызвать огонь. Что бы ужасное ты ни сказал, я все это уже знаю. Никакие твои слова больше не способны меня задеть.
– Сомневаюсь. – И вдруг в его руке оказался трезубец. Алтан раскручивал его, шагнув вперед. – Как насчет этого? Ты хотела моей смерти.
Рин вздрогнула.
– Нет. Никогда.
– Ты меня ненавидела. Боялась меня и мечтала от меня избавиться. Признайся, после моей смерти ты смеялась.
– Нет, я рыдала. Рыдала много дней, уже не могла дышать, и тогда решила перестать дышать, но Энки каждый раз возрождал меня к жизни, и я ненавидела себя, потому что ты велел мне жить, а мне не хотелось…
– С какой стати тебе меня оплакивать? – спокойно спросил он. – Ты едва меня знала.
– Ты прав. Я любила твой образ. Сама судьба связала меня с тобой. Я хотела быть такой, как ты. Но на самом деле я тебя не знала, никогда не знала по-настоящему. Я больше тобой не восхищаюсь, Алтан. Я готова тебя убить.
В ее руках материализовался трезубец.
Теперь и у Рин было оружие. Она не осталась беззащитной перед Алтаном. Да никогда и не была беззащитной. Просто не желала этого признавать.
Алтан стрельнул взглядом на трезубец.
– Ты не осмелишься.
– Ты не настоящий, – спокойно произнесла она. – Алтан погиб, и я не могу его ранить.
– Посмотри на меня, – велел он. – Взгляни мне в глаза. И скажи, что я не настоящий.
Рин бросилась вперед. Он парировал удар. Она отдернула трезубец и снова атаковала.
– Посмотри на меня, – сказал он, повысив голос.
– Я смотрю, – тихо отозвалась Рин. – И все вижу.
Он споткнулся.
Рин вонзила трезубец ему в грудь.
Алтан вытаращил глаза, но не сдвинулся с места. Из уголка рта медленно стекла струйка крови. На груди расцвел красный круг.
Удар не был смертельным. Рин ткнула его чуть ниже грудины. Не в сердце. Он мог бы истечь кровью до смерти, но Рин пока этого не хотела. Он был нужен ей живым и в сознании.
Он должен ее отпустить.
Алтан склонил голову и уставился на торчащие из груди зубья.
– Ты хочешь меня убить?
Рин выдернула трезубец. Кровь бурным потоком залила рубашку Алтана.
– Я уже делала это прежде.
– Но сумеешь ли сейчас? – спросил он. – Сумеешь ли меня прикончить? Если ты меня убьешь, Рин, меня не станет.
– Этого я не хочу.
– Я по-прежнему тебе нужен.
– Но не так, как раньше.
И тут она поняла, наконец-то поняла, что погоня за наследием Алтана ни к чему не приведет. Рин не сумеет мысленно его воспроизвести, сколько бы ни мучила себя воспоминаниями. Лишь унаследует его боль.
Да и что воспроизводить? Каким был Алтан на самом деле?
Израненный мальчуган со Спира, который хотел лишь вернуться домой; сломленный мальчик, узнавший, что возвращаться ему некуда; солдат, выживший вопреки всему и всем, кто хотел его смерти. Командир без цели, которому не за что сражаться и не о ком заботиться, желающий лишь спалить весь мир дотла.
Алтан не был героем. Теперь Рин ясно это понимала, ее как будто окунули в ледяную воду, и когда она вынырнула, то словно родилась заново.
Она не виновата в смерти Алтана.
И ничем ему не обязана.
– Я все еще тебя люблю, – сказала Рин, потому что хотела быть честной.
– Я знаю. И это глупо. – Алтан шагнул вперед, протянул руку, и их пальцы сплелись. – Поцелуй меня. Я знаю, ты этого хочешь.
Рин прижала его окровавленные пальцы к своей щеке. На миг закрыла глаза и представила, как это могло бы быть.
– Я тоже тебя люблю, – сказал он. – Ты мне веришь?
– Нет, не верю, – ответила Рин и снова воткнула трезубец ему в грудь.
Трезубец вошел плавно и без сопротивления. То ли потому, что образ Алтана уже начал бледнеть и таять, а может, воображаемый Алтан специально ей помогал, направив три зубца мимо ребер, прямо в сердце.