«Наша воля едина с самого детства, – говорила Кара. – Мы две половинки одной личности».
Рин не могла и вообразить, каково это, когда у тебя забирают половинку.
Катай склонился над телом Сорган Ширы и перевернул ее на спину. А потом закрыл ей веки.
Он мягко тронул Чахана за плечо.
– Если мы что-то можем сде…
– Будет война, – резко ответил Чахан. Он опустил Кару на землю и сложил ее ладони на груди, одну на другой. Его голос звучал сухо и ровно. – Теперь их вождь Бектер.
– Вождь? – повторил Катай. – Он только что убил собственную мать!
– Не своей рукой. Вот почему он дал гесперианцам оружие. Он к ней не притрагивался, и его люди это засвидетельствуют. Они поклянутся даже перед Пантеоном, потому что это правда.
На лице Чахана не отражались никакие эмоции. Он выглядел совершенно, до жути спокойным.
И Рин поняла. Он приглушил все чувства, заменил их прагматизмом, потому что это единственный способ отрезать боль.
Чахан глубоко и судорожно вздохнул. На мгновение оболочка треснула, и Рин увидела промелькнувшую по лицу боль, но все это исчезло, едва появившись.
– Это… все меняет. Только Сорган Шира могла обуздать кетрейдов. А теперь Бектер поведет их на войну с наймадами.
– Тогда поезжай, – сказала Рин. – Возьми лошадь. Скачи на север. Возвращайся к своему клану и предупреди людей.
Чахан моргнул.
– Это ваша лошадь.
– Не глупи.
– Мы найдем другой путь, – заверил Катай. – Он займет чуть больше времени, но мы справимся. А ты должен ехать.
Чахан медленно поднялся на трясущихся ногах и последовал за Катаем и Рин на берег реки.
Лошадь покорно ждала там, где ее оставили. Как будто ее совсем не побеспокоила заварушка на поляне. Ее приучили не бояться.
Чахан вставил ногу в стремя и запрыгнул в седло одним грациозным и отточенным движением. Он взял поводья обеими руками и посмотрел на Рин. Его кадык дернулся.
– Рин…
– Что? – отозвалась она.
Верхом на лошади он выглядел таким маленьким. Рин впервые увидела его настоящим: не грозным шаманом, не загадочным Провидцем, а просто мальчишкой. Она всегда считала Чахана таким могущественным, таким отстраненным от мира смертных. Но в конце концов, он был всего лишь человеком, только меньше ростом и худее большинства из них.
И теперь до конца жизни он останется в одиночестве.
– И что мне теперь делать? – тихо спросил он.
Его голос дрогнул. А взгляд был совершенно потерянным.
Рин взяла его за руку и посмотрела в глаза. Стоило ей об этом задуматься, и она поняла, как они с Чаханом похожи. Слишком молоды для такой силы, не готовы к тому, во что ввязались.
Она обхватила его пальцы.
– Драться.
Часть третья
Глава 25
Путешествие обратно в Арлонг заняло двадцать девять дней. Рин знала точно, потому что каждый день делала зарубку на плоту, размышляя о том, что в это время происходит на войне. Каждая отметка воплощала вопрос, еще один возможный исход. Может, Дацзы уже вторглась в Арлонг? Республика еще существует? Жив ли Нэчжа?
Утешало то, что Рин не видела на Западном Муруе императорский флот, но это не имело особого значения. Флот мог их уже опередить. Либо Дацзы предпочла идти в Арлонг по суше – ополчение всегда уверенней чувствовало себя на твердой земле. Либо эскадра избрала маршрут вдоль морского побережья и уничтожила силы Тсолиня, прежде чем плыть к Красным утесам.
Тем временем плот тащился по Западному Мурую, полагаясь лишь на течение, потому что и Катай, и Рин были слишком истощены для гребли.
Катай собрал плот за два дня с помощью веревок и забытых кетрейдами охотничьих ножей. Сооружение из обломков республиканского флота получилось неуклюжим, на нем было ровно столько места, чтобы они могли лечь, не касаясь друг друга.
Двигались они очень медленно. Из предосторожности старались держаться поближе к берегу, чтобы избежать опасных быстрин вроде той, что унесла их к водопаду на озере Боян. По возможности плыли под ветками деревьев, чтобы никто не заметил.
Провизию приходилось расходовать аккуратно. У них имелся двухнедельный запас вяленого мяса от кетрейдов, и время от времени удавалось поймать рыбу, но все равно к концу плавания кости под кожей еще больше стали выпирать. Катай и Рин потеряли не только вес, но и боевой дух, а значит, тем важнее было избежать патрулей. Пусть Рин и вернула свои способности, но было все же маловероятно, что они победят в стычке, если она не в состоянии пробежать хотя бы милю.
В основном они дремали, чтобы сберечь силы. Один спал, а другой сидел в одиноком карауле у копья с привязанным к нему щитом, которое служило рулевым веслом. Однажды днем Рин проснулась и обнаружила, что Катай что-то чертит на плоту ножом.
Она потерла заспанные глаза.
– Что это ты делаешь?
Катай подпер подбородок кулаком и постучал ножом по плоту.
– Размышлял о том, как лучше тебя использовать.
– Меня использовать?
– Нехорошее слово? – Он продолжил царапать что-то по дереву. – Ну, тогда оптимизировать твои способности. Ты ведь как лампа. Я пытаюсь понять, как сделать так, чтобы ты горела ярче.
Рин ткнула в нацарапанный неровный круг.
– Это что, я?
– Да. Источник пламени. Я пытаюсь разобраться, как именно это происходит. Ты можешь вызвать огонь в любом месте? – Катай махнул рукой в сторону реки. – К примеру, можешь поджечь тот тростник?
– Нет. – Рин знала ответ, даже не попробовав это сделать. – Огонь исходит изнутри, прямо из меня.
Да, именно так. Когда она вызывает огонь, он зарождается где-то внутри и выплескивается наружу.
– Он выходит через руки и рот, – сказала она. – Я могу вызвать его и из других частей тела, но так проще всего.
– Так значит, это ты источник пламени?
– Не столько источник, сколько… Скорее мост. Или ворота.
– Ворота, – повторил он, потирая подбородок. – Не те ли врата охранял Страж? Которые открывают путь ко всем богам?
– Вряд ли. Цзян… Цзян открывал врата к определенным существам. Сам видел, что нам показывала Сорган Шира. Думаю, он мог вызвать только этих тварей. Всех чудовищ императорского зверинца. Ведь об этом говорится в легендах? Но остальные шаманы… Трудно объяснить. – Рин пыталась подобрать нужные слова. – Боги присутствуют в нашем мире, но при этом не покидают свой собственный, а когда Феникс входит в меня, он может повлиять на наш мир.
– Но не так, как ему того хочется, – заметил Катай. – Во всяком случае, не всегда.
– Потому что я ему не позволяю. Все дело в самоконтроле. Если хватает присутствия духа, ты перенаправляешь силу бога и используешь в своих целях.
– А если нет? Что произойдет, если ты просто распахнешь ворота?
– Тогда я проиграю. Превращусь в подобие Фейлена.
– Но что конкретно это значит? – напирал Катай. – Ты совсем утратишь контроль над своим телом?
– Точно не знаю. Несколько раз, совсем ненадолго, мне показалось, что Фейлен внутри, пытается отвоевать обратно свое тело. Но ты видел, что случилось.
Катай медленно кивнул.
– Наверное, непросто вести мысленную битву с богом.
Рин вспомнила о шаманах, замурованных в камне Чулуу-Кориха, навеки запертых в ловушке собственных мыслей и сожалений, получив в утешение лишь осознание, что это наименее кошмарный вариант. Она содрогнулась.
– Почти невозможно.
– Значит, нужно просто найти способ побороть ветер с помощью огня. – Катай дернул отросшие спутанные локоны. – Интересная головоломка.
На плоту больше нечем было заняться, и потому они начали экспериментировать с огнем. День за днем Рин вызывала пламя, чтобы посмотреть, насколько далеко может зайти, насколько способна его контролировать.
Раньше Рин вызывала огонь инстинктивно. Все ее усилия были направлены на то, чтобы Феникс не захватил ее разум полностью, она и не задумывалась о том, как именно вызывает пламя. Но после каверзных вопросов Катая и осторожных экспериментов досконально разобралась в своих способностях.
Она не может захватить контроль над уже существующем огнем. И не может контролировать уже покинувшее ее тело пламя. Но способна придать ему форму и выпустить в воздух, однако огонь исчезнет за несколько секунд, если нечему будет гореть.
– А ты что при этом ощущаешь? – спросила она Катая.
Он чуть помедлил с ответом.
– Мне не больно. Ну, уж точно не так, как в первый раз. Это как будто… я совершил открытие. Какой-то шорох в затылке, но я не знаю его причину. А потом прилив адреналина – такой бывает, когда смотришь вниз с края утеса.
– Точно не больно?
– Даю слово.
– Чушь собачья, – сказала Рин. – Каждый раз, когда я вызываю огонь чуть больше обычного костра, у тебя такое лицо… Как будто ты при смерти.
– Правда? – заморгал Катай. – Наверное, просто рефлекс. Не волнуйся.
Он лгал. Рин это нравилось – Катай беспокоился о ней, а потому лгал. Но нельзя с ним так поступать. Она не может причинять Катаю боль и не волноваться об этом.
А если сможет – значит, все кончено.
– Ты должен говорить мне, когда уже слишком, – сказала она.
– Все совсем не так плохо.
– Хватит нести чушь, Катай…
– Самое главное – это желание. Не боль. Мне хочется еще и еще. Ты ведь понимаешь, каково это?
– Естественно. Это главное желание Феникса. Спалить все вокруг, еще и еще.
– И это так приятно. – Катай показал на нависшую ветку. – Попробуй еще раз.
За несколько дней Рин научилась нескольким трюкам. Она создавала огненные шары и метала их в цель, находящуюся в двадцати шагах. Придавала пламени сложные формы, могла бы даже устроить из него целый спектакль с марионетками. Или вскипятить воду под руками, поднеся их к реке, так что ручей превращался в пар, а рыба всплывала вверх брюхом.
Но самое главное, она могла создать в пламени безопасное пространство рядом с собой, чтобы Катай не обжегся, а все остальные вокруг сгорели.
– А как насчет массового убийства? – спросил он через несколько дней экспериментов с разными мелкими трюками.