Рин окаменела.
– Ты о чем?
– К примеру, о том, что ты сделала с Федерацией. – Его тон был подчеркнуто нейтральным, чисто академическим. – Можно это повторить? Сколько огня ты способна вызвать?
– Это другое. Я была на острове. В храме. И я… Я только что видела смерть Алтана. – Она проглотила комок в горле. – Я была в ярости. В страшной ярости.
В тот момент, в гневе, она была способна на бесчеловечные, кошмарные поступки. Но не знала, сумеет ли это повторить, потому что тогда искрой послужила смерть Алтана, а сейчас при мысли об Алтане ее охватывает печаль, а не гнев.
Печаль и гнев – совсем разные вещи. Ярость наделяет силой сжигать дотла целые страны. Печаль лишь истощает.
– А если ты вернешься в тот храм? – напирал Катай. – Вернешься и вызовешь Феникса?
– Я не вернусь в тот храм, – тут же ответила Рин. Она не понимала почему, но напор Катая ее нервировал – он смотрел с тем же напряженным любопытством во взгляде, с каким смотрели на нее Широ и Петра.
– Но если вернешься? Если бы у нас остался только один выход, если бы иначе мы все потеряли?
– Мы не будем рассматривать такой вариант.
– Я и не утверждаю, что должны рассматривать. Лишь хочу знать, есть ли такой вариант. Ты должна хотя бы попытаться.
– Хочешь, чтобы я занялась геноцидом? – медленно выговорила она. – Просто уточняю для ясности.
– Начни потихоньку, – предложил он. – Потом распалишь огонь посильнее. Посмотрим, как у тебя получится вне храма.
– Это уничтожит все в округе.
– Мы уже много дней не видели ни следа человека. Если здесь кто и живет, они ушли. Земля пустынна.
– А как насчет животных?
Катай закатил глаза.
– Мы оба знаем, что меньше всего сейчас стоит беспокоиться о животных. Хватит увиливать, Рин.
Она кивнула, вытянула руки ладонями вверх и закрыла глаза.
Пламя окутало ее теплым одеялом. Ей стало так хорошо. Слишком хорошо. Она горела, не чувствуя вину за последствия. Обладала неограниченной властью. Могла снова купаться в волнах экстаза, потеряться в дремотном забвении огня, становящегося все выше и ярче. Но тут услышала завывания на высокой ноте, исходящие не от нее.
Она опустила взгляд. Катай свернулся на плоту в позе зародыша, закрыв рот руками, и пытался подавить крик.
Рин с трудом обуздала пламя.
Катай засопел и накрыл голову руками.
Рин опустилась рядом с ним на колени.
– Катай…
– Ничего страшного, – выдохнул он. – Все прекрасно.
Она попыталась обнять его, но Катай оттолкнул ее руки с пугающей злостью.
– Просто дай мне подышать. – Он покачал головой. – Все нормально, Рин. Мне не больно. Просто… все это у меня в голове.
Рин захотелось его ударить.
– Ты должен был сказать, когда будет слишком!
– Но такого не было. – Он сел и выпрямился. – Давай еще раз.
– Что?!
– В первый раз я не сумел как следует оценить радиус взрыва. Давай еще разок.
– Исключено, – отрезала она. – Решил покончить с собой? Я не собираюсь тебе помогать.
– Тогда сделай так, чтобы было на грани, – не отставал он. – До того, как станет больно. Давай оценим границы.
– Это безумие.
– Все лучше, чем обнаружить важные детали уже на поле боя. Пожалуйста, Рин, более подходящей возможности у нас не будет.
– Да что с тобой такое? – выкрикнула она. – Почему это для тебя так важно?
– Потому что я должен знать масштаб твоих способностей. Потому что я разрабатываю стратегию обороны Арлонга и должен знать, куда тебя поставить и с какой целью. Потому что, раз уж я прошел через все это ради тебя, ты хотя бы должна показать мне свои максимальные возможности. Если мы снова превратили тебя в оружие, ты должна быть самым лучшим оружием. И прекрати за меня бояться, Рин. Со мной все прекрасно, пока я не скажу, что это не так.
И она снова и снова вызывала огонь, с каждым разом все больше раздвигая границы, пока берега рядом с ними не стали угольно-черными. Рин продолжала, даже когда Катай кричал, потому что он велел ей не останавливаться, пока он не скажет. Продолжала, даже когда его глаза закатывались, а тело безжизненно распластывалось на плоту. Но и после этого, очнувшись через несколько секунд, Катай первым делом говорил:
– Пятьдесят метров.
Когда они наконец добрались до Красных утесов, Рин с огромным облегчением увидела флаг Республики, по-прежнему развевающийся над Арлонгом.
Значит, Вайшра цел и невредим, а Дацзы по-прежнему только далекая угроза.
Теперь предстояло вернуться в город так, чтобы при этом их не пристрелили. В ожидании нападения Арлонг находился в полной боевой готовности за оборонительными сооружениями. Массивные ворота в гавань за Красными утесами были заперты. На каждом более-менее ровном месте над каналом засели арбалетчики. Рин и Катай не могли просто войти в городские ворота – одно неверное движение, и их бы утыкали стрелами. Это стало понятно, когда они увидели обезьяну, случайно подобравшуюся слишком близко к стенам и встревожившую настороженных лучников.
Они так устали, что это показалось на редкость нелепым. Целый месяц опасного пути, а теперь главная проблема – избежать обстрела со стороны своих.
В конце концов они решили привлечь внимание часовых способом, несущим наименьшую угрозу. Они стали бросать камни в стенки утеса, так что стук эхом разнесся вдоль канала, и на утесе показался отряд арбалетчиков.
Рин и Катай немедленно подняли руки.
– Не стреляйте! – прокричал Катай.
Капитан часовых свесился со стенки утеса.
– Чем это вы тут занимаетесь?
– Мы солдаты-республиканцы, вернулись из Бояна, – выкрикнул Катай, демонстрируя свою форму.
– Форму легко снять с трупа, – заметил капитан.
Катай показал на Рин.
– Но только не для нее.
Это не убедило капитана.
– Отойдите, иначе я выстрелю.
– На вашем месте я бы не стала, – сказала Рин. – Иначе Вайшра спросит, зачем вы убили его спирку.
Часовые расхохотались.
– А она хороша, – сказал капитан.
Рин вытаращила глаза. Они что, ее не узнали? Или вообще не знают, кто она такая?
– Наверное, он новичок, – предположил Катай.
– Может, покалечить его? – пробормотала она.
– Чуть-чуть.
Она откинула голову назад и открыла рот. Выдыхать огонь было труднее, чем швыряться им из ладоней, – тяжелее направить в нужную сторону, зато это производило впечатляющий эффект. Поток пламени выстрелил в воздух и принял форму дракона, который на мгновение завис перед глазами потрясенных солдат, извиваясь, а потом набросился на капитана.
На самом деле ему ничто не грозило. Рин потушила огонь, прежде чем он коснулся капитана. Но тот все равно закричал и отпрянул, словно на него напал медведь. Когда он снова появился на вершине утеса, лицо его было пунцовым, а опаленные брови дымились.
– Тебя следовало бы за это пристрелить, – сказал он.
– Скажи Вайшре, что спирка вернулась, – ответила Рин. – И принеси нам что-нибудь поесть.
Молва об их возвращении мгновенно разнеслась по всей гавани. Стоило им войти в ворота, как их тут же окружила толпа солдат и гражданских. Со всех сторон так громко выкрикивали вопросы, что Рин не могла разобрать ни слова.
Те, вопросы, которые ей удалось понять, касались пропавших в Бояне солдат. Люди хотели знать, выжил ли кто-нибудь еще. Вернутся ли в город остальные. Рин не хватило мужества ответить.
– Кто вытащил вас из того ада? – Сквозь толпу солдат протиснулась Венка. Она схватила Рин за руки, оглядела с головы до пят и сморщила нахальный нос. – От тебя воняет.
– Я тоже рада тебя видеть, – сказала Рин.
– Нет, правда, вонь страшная. Как будто в нос ткнули ножом.
– Ну, у нас больше месяца не было нормальной чистой воды, так что…
– Так что случилось? – прервала ее Венка. – Вы сбежали из тюрьмы? Положили целый батальон? Вплавь добирались обратно по Мурую?
– Пили лошадиную мочу и принимали наркотики, – ответил Катай.
– Что-что?
Рин уже собиралась объяснить, но тут заметила проталкивавшегося сквозь толпу Нэчжу.
– Привет, – сказала она.
Он остановился прямо перед Рин, моргая, словно не верил своим глазам. Слегка приподнятые руки неловко болтались по сторонам, словно он не знал, куда их девать.
– Можно? – спросил он.
Рин раскрыла объятья. Нэчжа притянул ее к себе и сжал с такой силой, что она инстинктивно напряглась. Но потом расслабилась, потому что Нэчжа был таким теплым, таким надежным, и обнимать его было чудесно, хотелось зарыться лицом в его одежду и долго не отрываться.
– Поверить не могу, – прошептал Нэчжа ей на ухо. – Мы были уверены…
Рин прижилась лбом к его груди.
– Я тоже.
Слезы полились сплошным потоком. Объятья уже тянулись дольше, чем следовало бы, и наконец Нэчжа ее выпустил, но не убрал руки с ее плеч.
– Где Цзиньчжа? – спросил он.
– Ты о чем? Он разве не вернулся вместе с тобой?
Нэчжа только покачал головой и широко открыл глаза, но тут его оттеснили два гиганта.
– Рин!
Прежде чем она успела произнести хоть слово, Суни сжал ее в объятьях и приподнял, так что Рин пришлось яростно заколотить по его плечу, прежде чем он ее опустил.
– Эй, эй! – Рамса похлопал Суни по плечу. – Ты ее раздавишь.
– Прости, – смущенно произнес Суни. – Просто мы думали…
Рин не могла сдержать улыбку, хотя и чувствовала, что на грудной клетке останутся синяки.
– Ага. Я тоже рада вас видеть.
Бацзы схватил ее за руку, притянул к себе и хлопнул по плечу.
– Мы знали, что ты выжила. Ты слишком злобная, чтобы так легко сдаться.
– Как вы добрались обратно? – спросила Рин.
– Фейлен не только уничтожил наши корабли, но и устроил на озере шторм, в котором погиб и императорский флот, – сказал Бацзы. – Хотя пострадали главным образом большие корабли, нескольким джонкам удалось спастись. Примерно четверть наших уцелела. Не помню, как мы сумели выбраться из воды, но как-то умудрились.
Рин примерно представляла, что произошло.