Слова звучали так знакомо, что она произнесла их, не раздумывая. И лишь через некоторое время сообразила, что это цитата из учебника по истории, который она зубрила для кэцзюя. Невероятно – даже сейчас остатки подготовки еще не выветрились из головы.
Чем больше она об этом размышляла, тем отчетливее понимала, что и в ее жизни самое постоянное – война. Рин не могла представить, чем бы она занялась, если бы не служила больше в армии. В эти четыре года она впервые в жизни ощутила, что чего-то стоит. В Тикани она была продавщицей в лавке, невидимкой, которую никто не замечал. Ее жизнь, как и смерть, никого не волновали. Если бы она попала под колеса рикши, никто бы и не остановился.
А сейчас люди выполняют ее приказы, наместники ищут с ней встречи, солдаты ее боятся. Сейчас она разговаривает с величайшими военачальниками страны на равных – ну, по крайней мере, словно она принадлежит к их числу. Сейчас она пьет сорговое вино в самой высокой дворцовой башне Арлонга с сыном наместника провинции Дракон.
Никто не обращал бы на нее столько внимания, если бы она не умела так хорошо убивать.
Внутри зашевелился червячок беспокойства. Что же ей делать, когда она больше не будет служить Вайшре?
– Мы все могли бы занять посты в мирной жизни, – сказал Катай. – Стать министрами или судьями.
– Сначала тебя должны избрать, – заметил Нэчжа. – Народное правительство и все такое. Люди должны тебя полюбить.
– Значит, Рин вне игры, – заявила Венка.
– Она может быть охранником, – сказал Нэчжа.
– А ты не хочешь, чтобы кто-нибудь начистил тебе физиономию? – сказала Рин. – Потому что я могу и бесплатно.
– Рин никогда не будет вне игры, – поспешил вставить Катай. – Нам всегда нужны будут армии. Всегда найдется очередной враг.
– Кто, например? – спросила Рин.
Катай начал загибать пальцы.
– Оставшиеся подразделения Федерации. Отколовшиеся провинции. Степняки. Не смотри на меня так, Рин, ты тоже слышала Бектера. Кетрейды хотят начать войну.
– Кетрейды хотят воевать с другими кланами, – сказала Венка.
– И что будет, когда война распространится дальше? Уж поверь, не пройдет и десяти лет, как начнется очередная война на границе.
– Плевое дело, – отмахнулся Нэчжа. – Мы быстро от них избавимся.
– Тогда мы развяжем очередную войну, – сказал Катай. – Именно этим и занимаются военные.
– Только не те, которые находятся под контролем Республики.
Рин села.
– А как вы представляете себе демократический Никан? Думаете, и правда получится?
Во время войны Рин редко задумывалась о возможном будущем демократического режима. Нужно было разобраться с более серьезной проблемой – угрозой со стороны империи. Но теперь они победили, и Вайшра имел возможность превратить абстрактную мечту в политическую реальность.
Однако Рин сомневалась, что он станет это делать. Сейчас он обладал всей полнотой власти. С какой стати с ней расставаться?
И Рин не могла его винить. Она до сих пор не была убеждена, что демократия – удачная форма правления. Никанцы уже тысячу лет сражаются друг с другом. Неужели они перестанут воевать только потому, что будут выбирать правителей голосованием? Да и кто будет голосовать? Люди вроде тетушки Фан?
– Конечно получится, – сказал Нэчжа. – Только представь, сколько каждый год происходит бессмысленных военных стычек между наместниками. Мы положим этому конец. Все споры будут решаться на совете, а не на поле боя. И как только мы объединим всю империю, то будем способны сделать что угодно.
Венка фыркнула.
– Ты и правда веришь в эту чушь?
– Конечно, верю, – разозлился Нэчжа. – Иначе зачем, по-твоему, я дрался на войне?
– Чтобы осчастливить папочку?
Нэчжа вяло ткнул ее кулаком по ребрам.
Венка увернулась и с хихиканьем схватила с тележки еще один кувшин вина.
Нэчжа снова прислонился к стене.
– Нас ждет блестящее будущее, – сказал он без следа сарказма. – Мы живем в самой прекрасной стране на свете. У нас больше людей, чем у гесперианцев. Больше природных ресурсов. Весь мир хочет получить их, и впервые в истории мы способны этим воспользоваться.
Рин перекатилась на живот и подперла подбородок ладонями.
Ей нравилось слушать болтовню Нэчжи. Его слова были полны надежды, звучали так оптимистично… и так глупо.
Он мог разглагольствовать сколько угодно, но Рин лучше разбиралась в устройстве мира. Никанцы никогда не будут сами управлять страной, только не мирным путем, потому что, в сущности, никаких никанцев не существует. Есть синегардцы и те, кто хочет сойти за синегардцев, а еще южане.
И они находятся по разные стороны. Никогда не были на одной стороне.
– Мы вступаем в прекрасную новую эпоху, – завершил речь Нэчжа. – Она будет великолепной.
Рин раскинула руки.
– Иди сюда, – сказала она.
Нэчжа наклонился к ней, положил голову ей на грудь, а Рин прижала подбородок к его макушке, молча прислушиваясь к его дыханию.
Она будет так скучать по Нэчже.
– Бедняжка, – сказала она.
– О чем это ты? – удивился Нэчжа.
Рин лишь крепче его обняла. Ей так не хотелось, чтобы это мгновение закончилось. Не хотелось уезжать.
– Я просто не хочу, чтобы реальность тебя сломала.
И тут Венка начала блевать в уголке башни.
– Не волнуйся, я ей займусь, – произнес Катай, когда Рин собралась встать.
– Уверен?
– Мы справимся. Я не так пьян, как вы.
Он перекинул руку Венки через свое плечо и осторожно повел ее к лестнице.
Венка икала и бормотала что-то нечленораздельное.
– Не вздумай на меня блевануть, – сказал ей Катай и оглянулся через плечо на Рин. – С твоими ранами нельзя долго здесь задерживаться. Тебе нужно поспать.
– Ага, – пообещала Рин.
– Точно? – напирал Катай.
Рин прочитала тревогу на его лице. Время было на исходе.
– Еще максимум час, – сказала она. – Клянусь.
– Хорошо.
Катай отвернулся к Венке. Их шаги по лестнице затихли, и на крыше остались только Рин и Нэчжа. Ночной воздух вдруг стал ледяным, что показалось Рин отличным предлогом сесть поближе к Нэчже.
– Ты как? – спросил он.
– Великолепно. – Рин повторила это слово трижды, пока все буквы не прозвучали как надо: – Великолепно. Великолепно.
Язык с трудом ворочался во рту. Она же давно перестала пить и почти протрезвела, но от ночной прохлады все онемело.
– Отлично. – Нэчжа встал и протянул ей руку. – Пойдем со мной.
– Но мне и здесь хорошо, – заныла она.
– Мы здесь околеем от холода. Пошли.
– Зачем?
– Будет весело, – пообещал он, словно это было самой веской причиной для чего угодно.
Каким-то образом они добрались до гавани. Рин слегка покачивало, бросая на Нэчжу. Она все-таки не протрезвела настолько, как надеялась. Земля предательски уходила из-под ног при каждом шаге.
– Если ты собрался меня утопить, то действуешь слишком очевидно.
– Почему ты вечно думаешь, что все пытаются тебя убить?
– Потому что.
Они остановились в конце причала, здесь уже не было пришвартовано ни одной рыбацкой лодки. Нэчжа спрыгнул в маленький сампан и поманил Рин за собой.
– Что ты видишь? – спросил он, сев на весла.
Рин непонимающе уставилась на него.
– Воду.
– А свечение в воде?
– Это лунный свет.
– Смотри лучше. Это не только луна.
Рин затаила дыхание. И очень медленно разум осознал, что она видит. Свет исходил не с неба. А от самой реки.
Она перегнулась через борт сампана, чтобы рассмотреть получше. И заметила крохотные искорки, шныряющие на фоне молочно-белого дна. Река не просто отражала звезды, но и добавляла собственное фосфоресцирующее сияние – вспышки возникали от мельчайшей ряби волн. Море огней.
Нэчжа притянул ее обратно, схватив за руку.
– Осторожней.
Рин не могла отвести глаз от воды.
– Что это?
– Рыба, моллюски и крабы. Когда они оказываются в тени, то начинают светиться, как подводные огоньки.
– Красота, – прошептала она.
Рин показалось, что сейчас Нэчжа ее поцелует. Она мало знала о поцелуях, но если сказки не врут, теперь был самый подходящий момент. Герой всегда овладевает девой в каком-нибудь прекрасном месте и признается в любви при свете звезд.
Ей бы хотелось, чтобы Нэчжа ее поцеловал. Хотелось запомнить этот момент на прощанье, прежде чем она сбежит. Но он только пристально смотрел на нее, задумавшись о чем-то своем.
– Могу я кое о чем спросить? – произнес он после паузы.
– Спрашивай.
– Почему ты так ненавидела меня в Академии?
От удивления Рин засмеялась.
– Разве это не очевидно?
Вопрос казался нелепым. И на него было множество ответов. Потому что Нэчжа был несносен. Потому что он богат и всегда находился в центре внимания, а она нет. Он – наследник провинции Дракон, и она – сирота войны и южанка с кожей цвета глины.
– Нет, – сказал Нэчжа. – В смысле, я понимаю, что обращался с тобой не самым лучшим образом.
– Это мягко сказано.
– Я знаю. И прошу прощения за это. Но мы умудрились ненавидеть друг друга целых три года, Рин. Это ненормально. Все началось со стычек на первом курсе. Это потому что я над тобой посмеялся?
– Нет, потому что ты меня пугал.
– Пугал?
– Я считала, что из-за тебя мне придется покинуть Синегард, – призналась она. – А идти мне было некуда. Отчисление для меня было равноценно смерти. И потому я тебя боялась, ненавидела, и это чувство до конца так и не испарилось.
– Я этого не осознавал, – тихо сказал он.
– Чушь собачья. Не делай вид, будто ты не знал.
– Клянусь, это никогда не приходило мне в голову.
– Серьезно? А должно было бы. Мы всегда были на разном уровне, и ты это знал, потому что тебе все сходило с рук, и ты понимал, что я не могу ответить. Ты богач, а я нищенка, и ты этим пользовался. – Рин удивилась, насколько легко слетали с губ слова, как просто было вспомнить былую неприязнь. А ей-то казалось, что все это осталось далеко в прошлом. Возможно, и нет. – И, честно говоря, то, что тебе никогда не приходило в голову, насколько мы разные, само по себе раздражает.