– И что теперь? – хмуро спросил Берт. – Он нас отымел, а мы ему это с рук спустим?
– Нет, – уверенно заявила Сабета. – Это облегчает нашу задачу. Теперь можно все подстроить так, будто Джасмер Монкрейн убил барона Булидаци.
– Отлично придумано! – сказал Локк. – И звучит гораздо убедительнее, чем если бы барон в сильном подпитии уснул в конюшне, а там пожар вспыхнул…
– Где пожар? В нашей конюшне?! – воскликнула Дженора.
– Ох, прости, что я сразу не предупредил. Сама понимаешь, в таверне пожар устраивать не стоит, а посреди двора костер не разведешь. Конюшня – самое подходящее место. Дурного никто не заподозрит, а тетушку ты от петли убережешь.
– Джакомо, а что ты кучеру сказал, когда Монкрейн исчез? – спросил Жан.
– Дал ему два коппина за труды и отпустил – мол, у меня тут дело к Сальварду, – ответил Галдо. – Ничего другого в голову не пришло. Я вообще не знал, что думать…
– Молодец, выкрутился, – похвалила его Сабета. – Значит, вот как все якобы произошло: после спектакля мы с Булидаци поехали в аквапирию, Маллория привезла туда деньги для барона – она это подтвердит, у нее и расписка имеется. Что барон с деньгами сделал – неизвестно. А сюда, на постоялый двор, он приехал уже без денег и ушел на конюшню вместе с Монкрейном. У них там долгий разговор состоялся, они повздорили. Ну, потом мы увидели, что в конюшне пожар начался… – Она вздохнула. – Булидаци погиб, а Монкрейн исчез. Даже ребенок поймет, что произошло.
– Надо госпоже Глориано обо всем рассказать, – добавил Жан. – Прости, Дженора, но без нее не обойтись. Она должна констеблям подтвердить, что Монкрейн и Булидаци сегодня в таверне были.
– Ты прав, Жованно, – кивнула Дженора, касаясь плеча Жана. – Тетушка расстроится, но я ей все объясню. Не волнуйтесь.
– Все равно хорошего мало, – вздохнула Шанталь. – Люди Булидаци из нас последние медяки вытряхнут. Труппу разгонят, имущество отнимут… А то ведь и в Плакучую Башню могут отправить, как соучастников.
– Мы тут случайно обзавелись связями в высшем свете, – сказал Локк. – И по-моему, нашим новым знакомцам будет выгодно скандал… замять.
– Убийство эспарского вельможи просто так не замнешь, – заявил Берт. – Может, вы, каморрцы, и выкрутитесь, а вот нам придется…
– Нет-нет, мы вас на произвол судьбы не оставим, – заверил его Локк. – Мы что, мало для вас сделали? Или вы в наших способностях еще не убедились?
– Ну если так… – пробормотал Берт.
– Монкрейн нас отыметь решил, а мы его отымеем по полной. Мало не покажется, – сказал Локк. – Вдобавок своим поступком он нажил себе еще одного врага – нашего наставника в Каморре. Да, на пару лет денег Монкрейну хватит, но ему всю жизнь скрываться придется. Только от нас он все равно не уйдет. А с труппой… может, наш наставник согласится вам помочь. Он человек весьма влиятельный… в определенных кругах.
– Я сейчас на все согласен, – буркнул Алондо.
– Мы все отрепетируем, как пиесу, – сказала Сабета. – Как стемнеет, переоденем Булидаци в парадный камзол, подожжем конюшню. Как только пламя разгорится, все актеры за констеблями побегут, на помощь звать, пожар тушить. Только надо как можно больше суетиться и волноваться.
– Ну это легче легкого! – воскликнула Шанталь.
В дверь обеденного зала заглянула госпожа Глориано, вытирая жирные руки о передник.
– Мясо готово, – весело объявила она. – И рис с абрикосами и… А что это вы на меня уставились?
– Тетушка, заходи, – попросила Дженора. – Только дверь прикрой поплотнее. Тут дело такое…
– Ох уж мне эти каморрцы! – ворчала госпожа Глориано, помогая нести обернутое в саван тело в конюшню. – Ишь, какие нежности удумали. Будто мне в первый раз от трупа избавляться приходится.
– Так кто же знал… – буркнул Локк.
– Послушай, сынок, я – хозяйка постоялого двора в бедняцком квартале. Мне мой покой дорог. Ну, бывает, что какой-нибудь гость поутру не проснется, а мне неприятности ни к чему. Вот тело потом из залива и вылавливают.
Разумеется, поначалу госпожа Глориано кипела от возмущения, но, узнав, что барон расстался с жизнью из-за попытки изнасиловать Дженору, смирилась с потерей конюшни.
Один конец тяжеленного свертка взвалили на плечи Кало и Галдо, а Локк и госпожа Глориано взялись за другой, и все вместе оттащили тело барона на груду сена. Хозяйка постоялого двора встряхнула алхимический фонарь, озаривший конюшню тусклым светом. Телегу и лошадей Жан вывел во двор, подальше от конюшни.
– Фу, ну и вонища! – закашлялся Галдо, сдергивая саван с тела. – Алхимическая присыпка и трупная гниль, бр-р-р!
– О, какой красавчик! – сказал Кало. – Распух и закоченел весь. Веселая нас ждет работенка.
Благородные Канальи втроем не без труда переодели застывшее тело, натянули на барона сапоги, нацепили украшения и ножны с кинжалом.
– Эх, жаль, такой клинок пропадает! – вздохнул Галдо.
– Будет гораздо хуже, если близнецы Санца из-за него в петлю попадут, – шепнул Кало. – Ох, у него пальцы распухли, перстень не налезает. Помогите мне, а?
Локк, чувствуя себя последним дураком, нацепил перстень на палец барону.
– Ну что, молодые люди, готово? – спросила госпожа Глориано. – А теперь, будьте так добры, окропите его горючим маслом с головы до ног, и я с удовольствием его подожгу.
Спустя несколько минут в черноту эспарской ночи взметнулись багровые языки пламени. Актеры бросились звать на помощь, а Благородные Канальи торопливо наполняли водой бадейки и ведра, создавая видимость борьбы с пожаром.
Баронесса Эзринтем, в сапогах, тонкой юбке и темном камзоле, с рапирой у пояса, расхаживала по одной из комнат постоялого двора госпожи Глориано.
– Гм, я собиралась провести ночь совсем иначе, – раздраженно сказала она.
Локк и Сабета, с головы до ног перемазанные копотью и сажей, взволнованно смотрели на нее. К полуночи постоялый двор оцепили констебли и графские гвардейцы, актеров труппы Монкрейна-Булидаци заперли в таверне, под охраной. Когда выяснилось, чьи обугленные останки нашли в конюшне, начальник стражи вызвал баронессу Эзринтем.
На лице Сабеты застыло ошеломленное, горестное выражение.
– А это… это точно он? – пролепетала она. – Тело…
– От тела остались одни головешки, – холодно произнесла баронесса. – Его опознали по перстню и по кинжалу. Наверняка для вас это огромное потрясение, но никаких сомнений у нас нет: это Дженнаро Булидаци. Как ни прискорбно это признавать… – Она устало потерла глаза.
– Позвольте мне присоединиться к поискам мерзавца Монкрейна, – предложил Локк, решив, что воинственная решимость прекрасно оттенит притворные страдания Сабеты. – Я соберу своих людей, и если мы его отыщем, то…
– Во-первых, вы не в Каморре, а во-вторых, вы здесь инкогнито, – отрезала баронесса. – Вы не имеете права прикасаться к оружию, а тем более вершить суд. Ничего подобного я вам не позволю, поскольку не намерена объяснять, кто вы такой и что здесь делаете.
– Простите, баронесса Эзринтем, – сокрушенно сказал Локк. – Я всего лишь хотел помочь…
– Вы мне поможете, если в точности исполните мои распоряжения, – вздохнула она. – Джасмер Монкрейн убил эспарского вельможу и ответит за это по эспарским законам. О боги, скандал и через десять лет не уляжется… – Она посмотрела на Локка с Сабетой. – Вам придется немедленно уехать из города. Первым же караваном в Каморр. Я все устрою. А если захочется, через год-другой возвращайтесь в Эспару, только на этот раз под своими настоящими именами. Мы вас примем с подобающим почтением.
– Благодарю вас, – сказал Локк.
– А что будет с труппой Монкрейна и Булидаци? – спросила Сабета.
– Как – что? Булидаци погиб, Монкрейн в бегах… Спектаклей больше не будет, все Монкрейново имущество отойдет в городскую казну. О труппе можно забыть.
– Нет, я имела в виду актеров труппы, – пояснила Сабета. – Они нам очень помогли. А теперь из-за Монкрейна оказались в весьма плачевном положении.
– Графиню Антонию гораздо больше волнует плачевное положение Дженнаро Булидаци, – заявила баронесса. – Вина Монкрейна несомненна, тут ничего и доказывать не надо. Разумеется, актеров допросят, но если их показания совпадут, а на постоялом дворе не обнаружат ничего подозрительного, то всех отпустят. Труппу придется разогнать.
– Актеров за Монкрейновы долги засудят и в долговую тюрьму отправят, – сказала Сабета.
– Ну, мне до этого дела нет.
– Они сослужили нам в Эспаре добрую службу, – напомнил Локк. – Прошу вас, будьте к ним милосердны.
– Гм… – Баронесса задумчиво коснулась эфеса рапиры. – Барон Булидаци умер холостым, без наследников. Родственников в Эспаре у него нет. Все его имения и деньги на счетах в банкирском доме перейдут в графскую казну. Полагаю, моя госпожа будет довольна и, возможно, расщедрится. Безусловно, труппу следует распустить, а учредительные грамоты отозвать, но, так и быть, актеров оставят в покое. Вас это удовлетворит?
– Да, конечно! – Сабета почтительно склонила голову.
– Превосходно. Верена, смею заметить, что вы вели себя безрассудно, однако вам повезло. Надеюсь, что о помощи эспарского двора вы тоже не забудете.
– Мы непременно уведомим семью о вашей неоценимой поддержке и заботе, – заверил ее Локк. – А при случае упомянем об этом самому герцогу Никованте.
– Я буду вам очень признательна, – промолвила баронесса. – Ступайте, приведите себя в порядок и готовьтесь к отъезду. А мне еще долго придется с этой головной болью разбираться.
Глава 11Пятилетняя игра: итоги
Громада темных туч наползала на город с севера, затягивала небо, скрывала звезды. Над ухоженными садами и полуразрушенными стенами Каста-Гравины высился Картений, бывший дворец картенских герцогов; огромный нефритово-зеленый купол из стекла Древних сиял, как драгоценный камень в оправе из мрамора и глины. Порывы осеннего ветра скользили над завитками замысловатых узоров в стекле и уносили в ночь призрачные, невнятные обрывки мелодий, сложенных загадочной исчезнувшей расой.