За полчаса, пролетевшие в вихре переодеваний, измерений, предложений и родственных перебранок, Локка и Жана постепенно высвободили из матросских роб и превратили в некое подобие прилично одетых господ. Кремовые шелковые сорочки были великоваты, жилеты и панталоны поспешно ушивали или расставляли, длинный камзол болтался на Локке, как на вешалке, а сюртук Жана немного жал в груди, однако же внешность приятелей претерпела значительные изменения к лучшему. Теперь их беспрепятственно пустили бы в любой банкирский дом, если, конечно, не принимать во внимание босых ног.
Нарядив важных посетителей хоть и не с иголочки, но во вполне достойные одеяния, модистки Моренна принялись составлять дальнейший список необходимого: камзолы для утренних визитов и фраки для вечерних приемов, жилеты выходные и повседневные, панталоны всевозможных фасонов, бархатные колеты и дублеты, шелковые сорочки, белье и прочее.
– Поскольку вы, сударь, будете чаще появляться в обществе, – пояснила Третья дочь Локку, – вам потребуется большее разнообразие в одежде, чем господину Калласу.
– Совершенно верно. – Жан повел плечами и с наслаждением оглядел свой элегантный, хоть и тесноватый сюртук. – Вдобавок я к нарядам отношусь бережно, так что мне много не нужно. А вот о моем друге вам придется позаботиться.
– Как вам будет угодно. – Третья дочь ловко ухватила Жана за левый рукав и, щелкнув воронеными ножницами, стремительно отстригла торчащую нитку. – Вот теперь порядок. Что ж, для начала сошьем господину Лазари семь камзолов, а вам – четыре.
– И отправим все наряды в ваши апартаменты. – Первая дочь вывела на грифельной дощечке столбик цифр, которые не имели никакого отношения к меркам Жана и Локка, вручила ее Никоросу и зарделась от удовольствия, получив согласный кивок.
– Великолепно, – сказал Локк. – Только мы пока еще адреса не знаем.
– Зато партии Глубинных Корней он известен, – возразил Никорос, отвесив учтивый полупоклон. – Мы обо всем позаботились, господа, и готовы удовлетворить любые ваши пожелания. А теперь прошу вас, следуйте за мной. Босиком обедать не пристало, а ужинать – тем более.
Как Никорос и предсказывал, последующие два часа Жан и Локк провели в бесчисленных лавках Исла-Сальверро, обзаводясь изящными туфлями и сапогами, модными украшениями и прочими безделушками, то есть предметами первой необходимости для влиятельных господ. В такую рань многие лавки торговлю не начинали, но увесистый кошелек и обширные связи Никороса открывали любые двери.
Локк все чаще и чаще настороженно озирался, всматриваясь в переулки, на окна и крыши домов.
«Ты слишком явно выражаешь опасения», – подал ему знак Жан.
«Так ведь есть чего опасаться», – жестом ответил Локк.
Жан прекрасно знал, что тем, кто ожидает за собой слежки, ни в коем случае не стоит встревоженно озираться и вертеть головой во все стороны, шарахаясь от каждой тени, однако сам не выдержал и всю дорогу до банкирского дома Тиволи опасливо косился в окно кареты.
Подумать только, Сабета Белакорос в Картене… Мало того что более изощренного противника трудно измыслить, так еще и появление Локка и Жана в городе не станет для нее неожиданностью. Кроме того, Сабете прекрасно известны все их уловки и плутни. Впрочем, они ее тоже знают как облупленную, однако худших опасений это нисколько не умаляло. Жану казалось, что они с Локком только что вступили в состязание, начавшееся давным-давно, и теперь отчаянно пытаются нагнать соперника.
– Думаешь, она вот прямо сейчас что-то подстроит? – спросил он Локка.
– Не подстроит, а уже наверняка подстроила, просто мы пока не знаем, что именно, – проворчал Локк.
– Господа, позвольте поинтересоваться, что именно вас тревожит? – осведомился Никорос, придерживая груду свертков на сиденье.
– Не что, а кто. Наши противники, – вздохнул Локк. – Черноирисовцы. К ним недавно женщина приехала. Вам о ней что-нибудь известно?
– Да, появилась тут одна рыжеволосая, – припомнил Никорос. – А кто она такая?
– Она… – начал Локк и осекся. – Нет, с ней мы сами разберемся. Знаете, вы пока о ней никому не рассказывайте, но держите ухо востро.
– У нас о ней никаких сведений нет, – заметил Никорос. – Ну, кроме того, что она не из местных.
– Верно, не из местных, – кивнул Локк. – А где она остановилась, не знаете?
– Можно проверить кофейни и таверны, где обычно черноирисовцы собираются. Особенно гостиное подворье «Черный ирис», в честь которого партию и назвали.
– Составьте мне список всех без исключения заведений, облюбованных черноирисовцами, – потребовал Локк. – И того, что им принадлежит: лавки, мастерские, постоялые дворы и прочее. Займитесь этим немедленно, пока мы с банкирами будем знакомиться.
– Ну, кое-что я вам сразу назвать могу, а полный список чуть попозже составлю, у меня в конторе все сведения имеются: и кто где состоит, и кто чем владеет, и кто где…
– Вот все это и изложите на бумаге, – оборвал его Локк. – И сделайте копии. У вас есть надежный переписчик? Такой, которому вы безоговорочно доверяете?
– Да, разумеется. Я давно пользуюсь его услугами – он наш ярый сторонник, всегда за партию Глубинных Корней голосует.
– В таком случае купите у него пару дней жизни – за любые деньги. Вы же распоряжаетесь партийной казной, верно?
– Да, но…
– Вот и славно. Начинаем тратить деньги без удержу. Велите переписчику снять копии со всех мало-мальски важных бумаг. Все, что имеет отношение к избирательной кампании, предоставьте нам для ознакомления, а остальные бумаги отвезите в банкирский дом, пусть там в сокровищнице полежат, целее будут.
– Почему?
– Потому, что в ближайшие полтора месяца ваша контора может сгореть дотла.
– Что вы, наши противники вряд ли на…
– Не советую их недооценивать. Они способны на все. Абсолютно на все, ясно вам?
– Ну если вы настаиваете…
– Рано или поздно мы с ними встретимся лицом к лицу, – пояснил Локк. – А пока этого не произошло, будьте готовы к любым неприятностям. И немедленно примите самые жесткие меры предосторожности. Вот если бы у меня была возможность уничтожить партийный архив черноирисовцев, я вряд ли устоял бы перед таким соблазном.
– Я готов назвать вам имена…
– Лучше запишите, – прервал его Локк. – И не прекращайте записывать. Боюсь, сегодня вам придется отобедать чернилами.
Особняк Тиволи являл собой классический образец банкирского дома, чрезмерная роскошь которого поражала и пугала одновременно.
Локк окинул оценивающим взглядом трехэтажное каменное здание, окруженное широким двором. Массивные железные решетки перегораживали узкие, как крепостные бойницы, окна; в подоконники были вмурованы осколки битого стекла, а на стенах красовались многоцветные изображения довольного толстяка Гандоло, благословляющего счетные книги, весы и груды монет; фрески предохранял от непогоды тонкий слой алхимической пропитки, поблескивавший в лучах солнца… Локк по опыту знал, что по этим гладким и чрезвычайно скользким стенам вскарабкаться на крышу невозможно.
В приемной банкирского дома витал тонкий аромат благовоний, золотистые светильники заливали уютные альковы заманчивым сиянием, а колонны и портьеры отбрасывали не менее заманчивые тени. По обеим сторонам главного входа в зарешеченных нишах сидели стражники. Локк украдкой возвел глаза к потолку: так и есть, там пряталась прочная опускная решетка, готовая надежно перекрыть вход по сигналу банковских служащих или охранников, скрытых в глубине особняка.
Такой банкирский дом не ограбить без тщательной подготовки и без помощи десятка хорошо вооруженных головорезов, хотя сокровища, скорее всего, так и останутся в недосягаемости, а сама попытка ограбления обернется кровавой бойней. Впрочем, незыблемая святость и неприступность банкирских домов были на руку как законопослушным обывателям, так и преступникам – ведь награбленное надо было где-то хранить.
– А Никорос в карете дожидается? – Из-за расписной ширмы в углу вышла смуглая женщина лет сорока, с каштановыми волосами, убранными под черную шелковую шапочку; на носу незнакомки красовались изящные очки без правого стекла – правый глаз затягивало бельмо. – Вы, господа, должно быть, те самые советники?
– Каллас и Лазари, – кивнул Жан.
– Уникум Тиволи, к вашим услугам.
– Уникум? – удивленно переспросил Локк.
– По-моему, это внушает больше доверия, чем Единственная Тиволи, и звучит гораздо приятнее, чем Одинокая Тиволи. Заемные векселя у вас с собой?
Локк протянул ей бумаги, полученные от Терпения. Тиволи мельком глянула на них и сказала:
– Кредитные письма, каждое на сумму три тысячи дукатов. Я сама их недавно выписывала. Вы желаете снять наличные?
– Будьте так любезны, – улыбнулся Жан. – По пятьдесят для начала хватит.
«Да уж, еще как хватит, – подумал Локк. – Полфунта картенских дукатов звонкой монетой кому угодно карман оттянут». Он мысленно перевел их в каморрские кроны и сообразил, что на эти деньги можно нанять на пару месяцев отряд охранников, купить шестерку породистых скакунов или дюжину обычных лошадей, безбедно прожить несколько лет, если не купаться в роскоши… Впрочем, сейчас все это было ему без надобности, а вот хороший ужин не помешал бы. У Локка забурчало в животе.
– Я совсем забыла предложить вам угощение, – произнесла Тиволи, глядя на Локка. – Надеюсь, темный эль, вино и слоеные пирожки вам по вкусу?
«Неужели у нее такой острый слух?» – подумал Локк и, внутренне проклиная себя за слабость, не устоял перед соблазном.
– Да-да, легкая закуска сейчас не… – Он едва не произнес «необходима», но вовремя сдержался и продолжил: – Не помешала бы.
– И, если можно, велите послать перо, бумагу и чернила Никоросу, он нам кое-какие списки обещал подготовить, – попросил Жан.
Тиволи провела посетителей в один из уютных альковов и усадила в кресла, которые ничем не уступали креслам в стиле талатрийского барокко, в свое время подаренным Реквину. Служитель поставил на столик блюдо с хрустящими золотистыми слойками, начиненными грибами и сыром, на западный манер – такой вкуснятины Локк уже давно не пробовал. Жан и Тиволи неторопливо пили темный эль и с насмешливым изумлением взирали на Локка, безжалостно, одну за другой, истреблявшего шеренги слоек на блюде.