– А как вы догадались, что она стражника обокрала?
– Да я сам у него деньги позаимствовал, когда на него повалился.
– А потом незаметно сунул мешочек старухе, вместе с ее кошельком, – усмехнулся Жан.
– О всевышние боги! – ахнул Никорос.
– Разумеется, она все заметила, вот только предпринять уже ничего не смогла – любая попытка выглядела бы весьма подозрительно, – пояснил Жан.
– Умно придумано, правда? – спросил Локк, рассеянно проверяя содержимое карманов. – Ну вот, мои деньги и бумаги на месте. А это что еще за… – Он осекся, вытащив из левого внутреннего кармана сложенный лист пергамента, скрепленный восковой печатью. – Откуда это взялось? Неужели, пока я ей кошельки подсовывал, она мне умудрилась письмо подложить?
Жан тихонько присвистнул.
Локк взломал печать, торопливо развернул пергамент и вслух прочел:
Господам Лазари и Калласу
Милостивые государи!
Надеюсь, вы простите не совсем привычный способ вручения сего послания – картенские посыльные, хотя и отличаются изобретательностью, редко доставляют письма во внутренние карманы камзолов.
Позвольте засвидетельствовать вам свое почтение и пригласить вас отужинать со мной сегодня в семь часов вечера в таверне гостиного подворья «Черный ирис», что в Вел-Веспале.
Ваша покорная слуга,
Локк хриплым шепотом завершил чтение. Сердце его отчаянно билось и трепетало, словно пыталось вырваться из грудной клетки.
– Она… она хочет с нами… о боги…
Он высунул голову в окно, изогнул шею, вгляделся в серебристые клубы тумана, но ничего особенного не увидел.
– В чем дело? – спросил Никорос.
– Это была не старуха… – пробормотал Локк. – Это была… она.
– Кто?
– Советник наших противников. Та самая женщина, о которой мы упоминали.
– Верена Галанте?
– Видимо, сейчас она называет себя так.
– Ох, и вензель на кошельке! – припомнил Жан. – Вот хитрая бестия!
– И как мы сразу не сообразили, межеумки?! – простонал Локк.
– Погодите, а какое отношение Верена Галанте имеет к вензелю «Б. К.»? – удивился Никорос.
– Долго рассказывать, – отмахнулся Локк. – Это личное… то есть давнее. Я… мы с ней давно знакомы.
– И что нам теперь делать? – спросил Никорос.
– Велите кучеру везти нас к господину крысолову или как его там, а после того, как мы объясним ему, в чем заключается его ошибка, вы с господином Калласом отправитесь набирать наемников.
– А вы чем займетесь?
– А я… – Локк нервно потер заросший щетиной подбородок. – Я пойду к брадобрею.
Встреча с господином Билеццо, городским крысоловом, заняла гораздо меньше времени, чем аудиенция в судебном присутствии. Как только обмен любезностями завершился, а на столе Билеццо чудесным образом возникла груда дукатов, Локку и Жану стало ясно, что господин крысолов – человек недалекий, упрямый и самодовольный, которому нравится использовать свое служебное положение для того, чтобы подстраивать всевозможные мелкие пакости.
Благородные Канальи немедленно пришли к выводу, что отношение господина Билеццо к своим должностным обязанностям необходимо несколько подправить – на каморрский манер. Локк удвоил предложенную сумму взятки, а Жан сгреб Билеццо за грудки, вздернул к потолку и с улыбкой предложил покатать крысолова по городским окраинам, предварительно прибив его язык к задку кареты.
Поскольку доводы подобного рода способны убедить любого чиновника, занимающего насиженное место, то обе договаривающиеся стороны быстро пришли к взаимовыгодному соглашению: люди Билеццо будут продолжать (для виду) бессмысленное окуривание конторы Никороса, Локк еженедельно будет повторять восхитительный трюк, извлекая груду золотых монет из воздуха, дабы исключить необходимость принятия строгих карантинных мер на территориях, принадлежащих сторонникам партии Глубинных Корней, а Жан воздержится от приглашения Билеццо на увеселительную прогулку.
На встрече Никорос значительно расширил свой словарный запас, выучил несколько новых сложносоставных слов и необычные производные от знакомых корней, а также познакомился с ранее неизвестными ему аспектами высокого искусства деловых переговоров.
В два часа пополудни Локк, со свежевыбритыми щеками, овеваемыми прохладным осенним ветерком, вернулся в гостиное подворье Жостена, торопливо дожевывая последнее из полудюжины пирожных, заказанных на обед.
В заведении царили привычная суматоха и возбуждение: работники спешно врезали новые замки во все двери, а гости заведения сидели за обеденными столами или расхаживали по залу, вели деловые переговоры или просто напускали на себя важный вид. Избирательная кампания партии Глубинных Корней шла своим чередом. Локк с Жаном решили, что им нет необходимости принимать участие в повседневных партийных заботах, иначе они и сами рассудок потеряют, и всех окружающих с ума сведут.
Внимания приятелей требовали лишь необычные происшествия и из ряда вон выходящие события. Едва Локк показался в дверях, как к нему бросились Никоросовы секретари и помощники с кипами бумаг; Локк торопливо проглядел их на ходу, направляясь к лестнице, ведущей в галерею второго этажа.
Выяснилось, что нескольких почтенных сторонников партии задержала городская стража за пьяный дебош в общественных местах; один из окружных партийных чиновников по неизвестной причине спешно покинул город; кандидату избирательного округа Исла-Вадраста назавтра предстояла дуэль, а в случае ее плачевного исхода подходящей замены не имелось. Локк вздохнул: надо же, ему, будто полководцу на поле боя, доставляют донесения о понесенных потерях. Неизвестно, замешана ли в них Сабета или нет, но вполне очевидно, что длинный список осложнений и неприятностей будет и дальше удлиняться.
– А вот и господин Лазари, – воскликнул Жан, увидев Локка.
Жан с Никоросом стояли в окружении восьми незнакомцев, по виду – городских костоломов, бывших констеблей и охранников. Локка встретили почтительными кивками и неразборчивыми приветствиями.
– Подходящих женщин Никорос тоже подыскал, завтра приведет, – шепнул Жан на ухо приятелю.
– Великолепно! – Локк помахал ворохом донесений. – А вот это ты видел?
– Перечень сегодняшних неприятностей? Да, видел. Не хочешь нашим новым знакомцам речь толкнуть?
– Господа, – начал Локк. – Мы хотим, чтобы вас уважали и обращались с вами по справедливости. Если вас что-то не удовлетворяет, обращайтесь к нам. Если вам пригрозят или сделают заманчивое предложение – вы понимаете, о чем я, – немедленно обращайтесь к нам. Без шума. Обещаю, что наше предложение вам понравится гораздо больше.
О наказаниях за неповиновение или о неприятных последствиях прилюдно упоминать не стоило – это свидетельствовало о слабости. Если понадобится с кем-то разобраться, лучше сделать это наедине. Хорошие, опытные наемники способны по достоинству оценить то, что их дураками не считают.
– Ну, ступайте к Жостену, он вас обедом накормит, – велел Жан. – А потом возвращайтесь ко мне, я вас в караул распределю.
Как только наемники покинули галерею, он обернулся к Локку:
– Ты к брадобрею в Лашен ездил, что ли?
– Я случайно задержался. Велел кучеру прокатить меня по местам, где черноирисовцы собираются, поглядел, не происходит ли там чего интересного.
– А, ты ее искал?
– Ну… в общем, да. Только так и не нашел. – Локк озабоченно потер подбородок. – Ну и как тебе?
– Что?
– Как меня побрили?
– Как обычно. Хорошо.
– Правда?
– Ох, ради Переландро, успокойся! Тебе пушок со щек соскребли, а такое впечатление, что ты свой портрет в мраморе высечь заказал и теперь волнуешься, похож ли.
Локк небрежно свернул бумаги и сунул их в карман камзола.
– Ну, раз ты с наемниками разобрался и с новостями ознакомился, то я пойду в апартаменты… надо подготовиться к вечеру.
– Не рано ли собрался? До вечера еще часа четыре.
– А как же взволнованные метания по комнатам? Если я сейчас метаться не начну, то до вечера не успею.
– А так лучше? – спросил Локк четыре часа спустя; он стоял перед большим зеркалом, в очередной раз перевязывая черный шейный платок.
– И так хорошо, – вздохнул Жан, который уже давно оделся и теперь сидел в кресле, задумчиво поигрывая топориком.
– Не слишком чопорно? Старомодно? На восточный манер?
– Ты этот дурацкий лоскут скоро в лохмотья истреплешь. Подумаешь, сложности какие – шейный платок повязать!
– Да все как-то не так получается…
– А ты не забыл, что еще вчера всех этих нарядов у тебя не было? Прекрати искать сокровенный смысл в тряпках, которые новее дерьма в твоих кишках!
– Понимаешь, я ничего с собой поделать не могу, – вздохнул Локк, – и знаю, что ничего с собой поделать не могу, вот только осознание это ничуточки не помогает.
– Понимаю, – сказал Жан. – Слишком хорошо понимаю. Ты волнуешься, но хвалить тебя за это я не намерен. Наберись мужества и признай, что ты готов.
– А я и не волнуюсь! – ответил Локк. – Я волнуюсь, когда меня убить собираются. А сейчас… О боги, пять лет прошло. Она, наверное… Я просто… Ох, даже не… – Закрыв глаза, он уперся лбом в зеркало.
– А ты не пробовал выражать свои мысли в законченных предложениях? – осведомился Жан. – Говорят, женщинам это очень нравится.
– Пять лет! – Встревоженное лицо, отраженное в зеркале, с немым укором глядело на Локка. – Придется сказать ей о Кало и Галдо.
– Может, ей уже все известно.
– Вряд ли, – вздохнул Локк. – Сегодня утром она с нами… играла. Если б знала, то навряд ли… Ну, мне так кажется.
– Так ведь пять лет прошло! Или ты думаешь, что ваши настроения до сих пор совпадают? Между прочим, они не совпадали, даже когда вы вместе были.
– Ну…
– Лучше радуйся, что жив остался и увидеться с ней сможешь, – со вздохом произнес Жан. – А что произошло в ее отсутствие… Тут уж ничего не поделаешь. Решение каждый сам принимал: она решила уехать, мы решили остаться.