Нет, больше не уснуть. Спи, спи, Наденька, я поработаю. Хлеб и горчица есть? Очень хорошо. Отрежем ломоть, намажем горчицы, а сверху соли - прочищает мозги не хуже кофе! Хотя ясность мысли и так необычайная, спасибо заклятому товарищу Малиновскому. Если бы после выстрела безумной Каплан его не повезли в Институт крови, ибо он тогда, на грани сознания, вспомнил о том, как переливанием Александр спас Машу, сестру, от смертельной болезни. Не стоять ему сейчас над своим столом, не смотреть на табличку Гастева с правилами НОТ, что висела постоянным напоминанием. Да и этого свежеотпечатанного в типографии Сытина тома не было бы. «Развитие капитализма в России. Том 2. Критика новой экономической политики».
А ведь кто мог подумать тогда, в далеком семнадцатом, как все обернется? Бухарин! Как он его потом назвал? Когда находился в Горках после трансфузии и думал, что все кончено, потому что без него передерутся, перессорятся, раздерут партию на фракции и уклоны. И пришлось выдавить из себя дурацкое письмо к съезду, где охарактеризовать Бухарчика любимцем партии, ни черта не понимающим в марксизме. И тем оттолкнул его к меньшевикам, в Думу, а потом «любимец» в премьеры пролез со своим нэпом.
Но все равно - неплохо, неплохо получилось! Архиважно. Как и программная статья, которую предстоит написать и чье название выведено на листе бумаги. «Шаг назад, два шага вперед». Чертовски, чертовски продуманный план! Он чувствует - время! Всей могучей интуицией, которую и не выразишь словами. Как в 1915 году, когда в статье «Две тактики социал-демократии в демократической революции» он писал о необходимости вооруженного восстания и преобразовании войны империалистической в гражданскую. И когда в «Апрельских тезисах» провозглашал курс на социалистическую революцию. Наперекор всем соглашателям, ничего не понимающим в тактике политического маневрирования.
Однако самые тяжелые времена наступили после октября семнадцатого, после Славной революции, в период всевластия Военного комитета. Товарищи по партии, распаленные его же статьями, рвались в бой, лезли на рожон, ввязывались в обреченный Кронштадтский мятеж, не понимая: темп сбит, момент упущен и лучшая тактика - выжидание, и еще раз выжидание.
Да, в октябре 1917-го у них должно было получиться, их поддерживала тайная, но могучая сила высших офицеров Генерального штаба, которым надоели болтуны Временного правительства. И был назначен день, вот этот день, что и сейчас - какова ирония! - отмечен в календарях как красный, неприсутственный, 25 октября, и все в Петрограде знали: большевики возьмут власть, возьмут! И стояли под парами «Аврора» и «Самсон», и все было готово к управлению восстанием. Офицеры Генштаба с вечера 24-го контролировали телефоны, телеграф и вокзалы, да и кто еще мог их контролировать? Не матросню пьяную сажать на телефонную станцию! А что красногвардейцы вообще понимали в спецсвязи?! Потому и необходим был как воздух такой союзник. Но что-то случилось. Что-то пошло не так. Они тогда испугались. Все как один! На попятную. И никто потом толком ничего не мог объяснить. Страхом парализовало. Медвежья болезнь поразила. Даже его. Паралич воли. И монархическая фракция заговорщиков взяла верх, убедила остальных сделать ставку на цесаревича Алексея, реставрировать монархию, ограничив ее властью Военного комитета. И вместо Октябрьского переворота - Славная Октябрьская революция!
И сколько раз с тех, наверное, худших дней в жизни ему бросали в лицо его же слова: «Промедление смерти подобно»?! Но он продолжал стоять на своем. Нещадно эксплуатировал свой непререкаемый авторитет, когда надо - лавировал, в одиночку шел против большинства, рискуя потерять все, но выстоял, выстоял! Интригами, которым и Макиавелли позавидует, добился, что спустя долгие двенадцать лет власть готова упасть ему в руки. Им в руки! Тем, кого списали со счетов, держали за маргиналов, шельмовали, чей голос не звучал с трибун Думы ни разу за эти годы!
Его привычка - перед написанием важной статьи ходить по комнате и бормотать под нос основные тезисы. Не разбудить Наденьку. Что, пора? Мысль оформилась? Да, вот ключевая: «Социал-демократия в лице большевиков признает все средства борьбы, лишь бы они соответствовали наличным силам партии и давали возможность добиваться наибольших результатов, достижимых при данных условиях». И ничто так не раздражает, как чистоплюйские замечания о необходимости порядочности и честности в политике! Но подобного писать, конечно же, не следует. Это пусть Малиновский со своими научными соборами носится. Собор! Научный! Надо такое удумать! Собрать ученых в одном месте, обеспечить наилучшие условия и дать полную свободу творчества. Социализм-утопизм, по которому еще Маркс хорошо оттаптывался в критике Фурье и иже с ним. А откуда уши торчат? С той странной книжонки - «Красной звезды». Забавное чтение, забавное, сам как ценитель хорошей беллетристики могу признать. но вредное! Архивредное! Неужели только я вижу его замах на ревизию марксизма? Сначала с эмпириомонизмом, затем марсианами и их инженерной утопией. Замахнулся. осмелился на то, что дозволено только ему, потому что он, Ленин, первым понял: Маркс в том виде, в каком излагал дедушка Плеханов, никуда не годился! Ревизия учения необходима, но тонкая, глубокая, скрытая. Кто тогда и сейчас Маркса в подлиннике читал? Малиновский. Малиновский читал. И тоже понял. Понял раньше его. И сразу засучил рукава. А потому требовалось убрать его из партии. Пусть занимается наукой, беллетристикой, но к партии - ни-ни!
Вспоминать смешно, как на прогулке в лесу, сразу после съезда, они сцепились в пылу дискуссии, чуть палками друг друга не отдубасили. Права Наденька, что корит его за излишнюю эмоциональность да «горячкой» называет.
Что?! Всего пять минут прошло?! Не может быть! Нет, правильно. все же в одном Малиновскому должен быть благодарен - за спасение после роковых выстрелов. В него действительно другую кровь влили. А с ней - энергию, какой раньше не ощущал. Он-то всегда спал чертовски мало, а теперь достаточно в кресле десяток минут подремать и подняться бодрым и энергичным. Есть, есть в переливании крови потенциал. Если к власти придем. нет, не если! Когда к власти придем, институт особо поддержать надо. Глядишь, Малиновский и бессмертие обеспечит, не то, поповское, с дурацкой райской жизнью, а настоящее, на земле, материальное бессмертие.
Но сейчас - статья! Уже готовая, во всех деталях. Нужно только сесть, аккуратно записать на приготовленных листах, и сегодня же - в печать!
25 октября 1929 года, 02:00 - 03:00
Больше всего Николай Иванович мечтал выспаться. Или хоть как-то добиться прояснения в голове, отяжелевшей от какой по счету бессонной ночи, для чего, он знал по собственному опыту, всего-то и нужно - подремать минут двадцать здесь, за столом, или на кожаном диване за ширмой. И попросить исполнительного Андрюшу Бурмакова разбудить его. Но нет. Не имелось у него лишних минут. Как только Государю удается сохранять столь удивительную работоспособность? Иногда кажется, что Алексей Николаевич вообще не спит, ибо любит назначать ночные совещания, а то просто позвонить и поинтересоваться ситуацией в ЕССР, Великобритании, где полыхала Вторая война Красной и Белой розы, уточнить график поставок зерна в Европу в обмен на технику. Да мало ли на что председатель правительства обязан дать немедленный исчерпывающий ответ!
Андрюша осторожно кашлянул, и Николай Иванович открыл глаза. Неужто задремал?! Перед ним дымился начищенный до зеркального блеска кофейник, стояла чашечка китайского фарфора, молочник, сахар, наколотый именно так, как он любит, - мелко.
- Последняя сводка из МИДа, - Андрюша пристроил сбоку кожаную папку с потертыми углами, выбитым золотом двуглавым орлом и витиеватой надписью «Председатель Правительства Российской империи Н. И. Бухарин». - И еще звонил господин посол Бюлов, просил принять безотлагательно, Николай Иванович.
Бухарин невольно посмотрел на свежеподписанный документ - постановление правительства об увеличении квот сельскохозяйственным кооперативам на поставку зерна в Европейский Союз. Осторожно взял чашечку с крепчайшим кофе, глотнул и попросил:
- Андрюша, своими словами, пожалуйста, - у напитка не оказалось ни вкуса, ни бодрости. - Ты ведь прочитал?
- Да, Николай Иванович, и подготовил выжимку. - он полез в свою папку, но председатель рукой махнул: продолжай, мол, своими словами.
Андрюша Бурмаков, самородок из деревни Старые Громыки Могилевской губернии, излагал, как всегда, сжато и толково. А ведь двадцать лет парню!
Ситуация в политических верхах Европейского Союза Советских Республик остается неустойчивой. Два крыла диктатуры пролетариата (диктатуры! пролетариата! - Бухарин до сих пор нервно морщился, слыша вполне официальное самоназвание политического режима Советской Европы) - «ястребы» и «голуби» - продолжали фракционную борьбу. Цель у тех и других одна - мировая революция, но первые предлагали достичь ее через войну, а вторые - так называемой «мягкой силой», то есть через подрыв внутренних устоев капиталистических и тем паче монархических государств.
- Дальше. дальше. дальше. - Николай Иванович обрывал Андрюшу, когда тот углублялся в детали, важна общая картина.
- Стратегии «голубей» дан полный ход в делах Британской империи, - продолжал Бурмаков. - При внешнем нейтралитете роль Европы в разжигании Второй войны Красной и Белой розы неоспорима. Наш посол в Лондоне докладывает. хм. - Андрюша кашлянул, и Бухарин тут же открыл глаза, механически отхлебнул кофе. Опять что-то чрезвычайное.
- Как там у Литвинова? После провозглашения независимости Индии трудно представить, что английские дела могут пойти еще хуже.
- Ходят устойчивые слухи, будто Эдуард Пятый готов отречься от престола. Формальный повод - вступление в морганатический брак с некоей Уоллес Симпсон, американкой, которую подозревают в связях с европейской разведкой. Если отречение произойдет, да еще на фоне крупных поражений Белой розы в Северной Ирландии.