ликт в любом уголке земного шара, который вашингтонские стратеги сочли бы частью "коммунистического заговора", мог перерасти во всеобщую ядерную войну.
Все послевоенные десятилетия в подходе обеих партий к международным и военно-политическим вопросам доминировал консенсус, т. е. согласие на проведение единой внешнеполитической линии, нацеленной на противодействие росту влияния системы социализма и национально-освободительных движений. "Подавляющее большинство элементов военной политики США, особенно ядерной, — подчеркивает Р. Г. Богданов, — фактически носит двухпартийный характер. Она обеспечивается широким "консенсусом", единодушием различных группировок правящего класса. Тут находит отражение общая ориентация американской буржуазии на силовое решение проблем, склонность рассматривать мир через орудийный прицел, видеть в гонке вооружений средство нажима на противника, запугивания его. В свою очередь в преклонении перед силой проявляется торгашеская философия правящего класса США, привносящего в политику принципы разорения и сокрушения конкурента"10. Планы экономического истощения или военного сокрушения СССР и других стран социализма доминируют во внешнеполитической стратегии американской буржуазии. Столь же един правящий класс и его партии в отстаивании своих коренных интересов от посягательств конкурентов из других капиталистических стран.
Можно ли вообще в этих условиях говорить о различиях в подходе ведущих партий США к внешнеполитическим проблемам? Внимательный анализ идейных установок и практики партий позволяет положительно ответить на поставленный вопрос, хотя в области внешней политики они еще менее отчетливы, чем во внутренней.
Либерализм, в большей степени свойственный демократической партии, "предполагает более деятельное организующее отношение к социальным переменам в мире, стремление путем активного вмешательства и приспособления к этому процессу направить его в нужное для своих интересов русло"11, — подчеркивает советский историк В. О. Печатнов. Как это ни парадоксально на первый взгляд, но в политике демократической, более либеральной, партии, военно-силовые методы получали наиболее законченное воплощение. Невозможно не обратить внимания на тот факт, что именно при правительствах демократов в послевоенные годы были совершены наиболее значительные рывки в наращивании военной мощи США.
Нынешняя администрация Р. Рейгана в известном смысле порвала с традиционной линией "великой старой партии", беспрецедентно наращивая все виды вооружений. Но не случайно, что в целом избиратели США склонны были отождествлять демократическую партию с "наступательным активизмом" во внешней политике, способным довести страну до войны, а республиканский конъюнктурный прагматизм воспринимался часто как стремление к сохранению статус-кво и к изоляционизму. Не случайно и то, что лидеры "великой старой партии" никогда не упускали случая нажить себе на этом политический капитал, превознося свою партию в качестве гаранта мира, спокойствия и безопасности. Логика республиканцев в этом вопросе исключительно проста: все крупнейшие военные действия, которые США вели в XX в., начинались при демократах — от первой мировой войны до корейской и вьетнамской агрессий. Конечно, подобная аргументация не выдерживает критики. Вот что пишет по этому поводу А. Н. Яковлев: "Надо отметить, что рассуждения о "миролюбии" республиканской партии являются одним из мифов буржуазной политологии. Достаточно вспомнить, как при президенте Т. Рузвельте, авторе печально известной доктрины "большой дубинки", было осуществлено вооруженное вмешательство во внутренние дела Колумбии, навязан Республике Панама кабальный договор о канале. Тогда же американские оккупационные войска беспощадно подавили национально-освободительное движение на Филиппинах. При президенте У. Тафте вооруженные силы США вторглись в Гондурас, начали интервенцию в Никарагуа. При президенте У. Гардинге войска стреляли уже внутри страны — по бастующим шахтерам Южного Иллинойса и Западной Вирджинии. При президенте К. Кулидже свыше пяти тысяч солдат вновь вели необъявленную войну в Никарагуа. При президенте Г. Гувере снова стреляли. Теперь уже в голодных ветеранов первой мировой войны"12. Да и Эйзенхауэр не отставал от них в попытках силой утверждать американское глобальное господство. В 1954 г. США добились свержения самого демократического в истории Гватемалы правительства Арбенса, в 1958 г. отправили морских пехотинцев в Ливан для спасения там антинародного режима. При Эйзенхауэре была подготовлена почва для последующей широкомасштабной интервенции в Индокитай. Как будет показано в книге, на совести последующих республиканских руководителей также кровь тысяч людей по всему земному шару.
60-е годы, предшествовавшие описываемым в книге "событиям", в истории США часто называют "бурным" или "критическим" десятилетием. Они были отмечены острыми социальными конфликтами, общей политической нестабильностью, подъемом массовых демократических движений, поставивших под вопрос многие из еще недавно казавшихся незыблемыми устоев американской системы. В этих условиях правительства демократов Дж. Кеннеди и Л. Джонсона вынуждены были пойти на значительное расширение либерального реформаторства в рамках программ "новых рубежей" и "великого общества". Была зафиксирована ответственность федеральных властей за разрешение некоторых проблем здравоохранения, образования, за оказание помощи бедствующим районам, реконструкцию городов, борьбу с бедностью.
Столь решительный шаг в развитии либеральной модели государственно-монополистического капитализма был с ужасом воспринят представителями консервативной части политического спектра США как начало "социалистического перерождения" страны. В ней, и в первую очередь на правом фланге республиканской партии и в тех социальных слоях, на которые он опирался (мелкая буржуазия, "молодые деньги" Запада и Юго-Запада и др.), стремительно возрождались индивидуалистические настроения. Они охватили и основную массу республиканских консерваторов, центристов. Отвергая мероприятия демократов, многие из которых носили более чем умеренный характер, все республиканцы, хотели они того или нет, лили воду на мельницу ультра, отметая даже часть из тех принципов, которыми сами руководствовались в 50-е годы. Руль партии был повернут в сторону реакционного индивидуализма, отрицания всей внутриполитической практики США со времен "нового курса", что предопределило выдвижение ею кандидатом на пост президента в 1964 г. лидера ультра Б. Голдуотера. В области внешней политики его призыв "не прекратить холодную войну, а выиграть ее" становится боевым лозунгом республиканцев. Голдуотер, программа которого была замешана на расизме, махровом антикоммунизме и предлагала по существу демонтаж возводимого демократами здания "государства всеобщего благосостояния", привлек в ряды партии целый сонм ультраправых организаций и групп, включая пресловутое профашистское Общество Джона Берча, но вызвал крайне негативную реакцию у большинства американцев. Сокрушительный провал Голдуотера на выборах, породивший даже широкую тревогу за жизнь партии, заставил республиканцев срочно залечивать раны с помощью внутрипартийных организационных реформ и идейной перестройки.
Однако лучшим лекарством для "великой старой партии" стали провалы администрации Л. Джонсона. Размеры правительственных программ помощи безнадежно отставали от масштаба требовавших решения социальных проблем, и нараставшая волна демократических движений повлекла за собой отход значительной части правящего класса от поддержки внутриполитического реформизма демократов. Одновременно они начали терять опору в средних слоях и части рабочего класса, несших на себе основное бремя налогов и убежденных средствами пропаганды, что рост налогов вызван в первую очередь увеличением числа получателей государственной социальной помощи. Вьетнамская агрессия уменьшила поддержку Джонсона либеральными силами, включая прогрессивные профсоюзы, молодежь.
После успеха на промежуточных выборах в конгресс в 1966 г. республиканцы вновь почувствовали себя на коне и смогли блокировать или урезать ассигнования на ряд важных начинаний "великого общества". Если в первые годы войны в Индокитае лидеры партии восторженно приветствовали все акты эскалации войны, то по мере нарастания "вьетнамского синдрома" (широкого общественного недовольства интервенционистским курсом Вашингтона) они начали спешно отмежевываться от Джонсона, пополняя ряды его критиков и справа и слева.
К президентским выборам 1968 г. "великая старая партия" имела перед собой достаточно уязвимую мишень — демократическую администрацию, глава которой еще весной того года отказался переизбираться на второй срок под грузом очевидных политических провалов. В этих условиях взоры партийного руководства обратились на политика, чья звезда уже долго светила на республиканском политическом небосклоне, — Ричарда Милхауза Никсона.
Настоящая книга является продолжением исследования современной истории республиканской партии, начатого в работе "От Эйзенхауэра к Никсону. Из истории республиканской партии США" (М., 1984), и подробно рассматривает события с прихода на пост президента Ричарда Никсона в 1968 г. до водворения в Белом доме Рональда Рейгана.
Автор выражает искреннюю благодарность за ценные замечания и пожелания, высказанные на разных стадиях подготовки этой работы, докторам исторических наук Ю. М. Мельникову, А. С. Маныкину, Е. Ф. Язькову, кандидатам исторических наук Г. Г. Бовту, И. В. Галкину, А. А. Кормильцу, В. О. Печатнову, Ю. Н. Рогулеву, В. И. Терехову.
1 РЕСПЕКТАБЕЛЬНЫЕ КОНСЕРВАТОРЫ В БЕЛОМ ДОМЕ
НИКСОН
В 1968 г. Никсону было 55 лет, и как политик он уже более 20 лет удерживался в самых высших эшелонах партии. Конгрессмен, сенатор, вице-президент, кандидат партии на пост президента, он был ведущей либо одной из ведущих фигур в республиканской партии и в ее избирательных кампаниях с конца 40-х годов.