ва. В то же время по мере расширения вмешательства государства в экономику, регулирование социального поведения оно подвергалось атаке со стороны правых по внешне сходным причинам: ограничение индивидуальной свободы через введение басинга, программ расовой интеграции и установление минимума заработной платы"3, — подчеркивали американские авторы. Для миллионов жителей США источник всех бед был очевиден — "большое правительство" в Вашингтоне. Многочисленные исследования общественного мнения показывали, что рядовой гражданин в конце 70-х годов отнюдь не был в большей степени, чем в 60-е, склонен требовать сокращения социальных расходов или выступать против расовой интеграции. Антимонополистические настроения избирателей даже усилились. Но недовольство "большим правительством" и "большим бизнесом" в неразвитом политическом сознании "человека с улицы" отнюдь не принимало форму антикапиталистического протеста. Напротив, стихийный демократический антиэтатизм свелся к отрицанию необходимости расширения функций государства, т. е. той политики, которая всегда ассоциировалась с либеральными доктринами демократической партии и отвергалась ультраправыми и консервативными группировками. "Под воздействием этих факторов "средняя Америка" пришла к мнению, что социал-реформистское государство во главе с "оторвавшимися" от простых американцев богачами — либералами из руководства демократической партии — стало основной причиной растущего разрыва между идеалом "американской мечты" о непрерывном улучшении благосостояния всех классов и социальной реальностью американского капитализма 70-х гг."4, — отмечал Я. Н. Кременецкий. Оторванный от либеральной почвы демократический антиэтатизм с легкостью мог быть загнан республиканской партией в прокрустово ложе консервативной политики.
В такой идейно-психологической атмосфере "великая старая партия" вновь принялась готовить почву для своего превращения в "партию большинства". И вновь борьба вокруг этого приобретала знакомые очертания. Умеренные и либеральные республиканцы, представлявшие урбанизированные районы Северо-Востока и Среднего Запада, уверяли, что партия обязана занимать центристские позиции и не поддаваться на призывы ультраправых демагогов последовать за "новыми правыми". "Умеренные в "великой старой партии" — люди типа Клиффорда Кейса, Эдварда Брука, Джэкоба Джавитса, Чарльза Метайеса и Чарльза Перси… советуют открыть двери партии, разнообразить лозунги, расширить ее базу за счет черных, молодых людей и рабочих. Политические партии, говорят умеренные, — это коалиции, основанные на компромиссе; демагогия и идеологическое таскание за волосы должны быть прекращены" 5. "Однако во второй половине 70-х годов умеренно либеральные республиканцы совершенно явно поставили задачу расширения массовой базы партии за счет ее сдвига влево по оси американского политического спектра в подчиненное положение по отношению к проблеме обеспечения внутрипартийного единства. "Я выступал по всей стране перед республиканцами, убеждая их прекратить распри на идеологической почве"6, — говорил либеральный губернатор Иллинойса Дж. Томпсон. Борьба за идейное единство партии имела своим следствием умиротворение правого фланга и заметное поправение республиканских либералов. "Умеренные непрерывно дрейфуют вправо… — писал в 1979 г. журнал "Ньюсуик*. — Небольшое пространство отделяет сейчас умеренных и либеральных республиканцев от крыла новых правых"7. Исключительно показательно в этом плане происшедшее буквально на глазах изменение позиций Общества Рипона. Дж. Топпинг, руководитель Общества, неизменно со времени его создания в 1962 г. решительно выступавшего против ультраправых, заявил, что "настало время для прогрессивных республиканцев объединить усилия с консерваторами"8. Организация, которая всегда подвергала анафеме Б. Голдуотера и Дж. Хелмса, одобрила голосование первого из них в сенате в 1977 г. в 83 % случаев, а второго в 75 %. Общество Рипона поддерживало уже и снижение минимума заработной платы, и ограничение прав профсоюзов, и сокращение пенсий для государственных служащих. Организационные и политические потуги и демарши умеренных либералов стали робкими и неэффективными. В 1977 г. Общество создало Фонд нового руководства для финансирования кампаний умеренных республиканцев, но денег туда поступало мало. Открытое письмо восьми республиканских сенаторов с осуждением "каннибализма" правых, стремящихся поглотить всю партию, не возымело ни малейшего действия. А в начале 1979 г. левый фланг партии лишился и своего предводителя — умер Н. Рокфеллер.
Если политическая мысль либерального крыла республиканцев переживала период застоя, то этого никак: нельзя сказать о консерваторах. Во второй половине-70-х годов идейно-организационные позиции правых на. политической арене США заметно окрепли.
Большое распространение начинают получать идеи неоконсерватизма. Само появление этого течения, представленного бывшими либеральными интеллектуалами Д. Беллом, Н. Глейзером, И. Кристолом, С. Липсетом, Дж. Киркпатрик, Д. Мойнихеном, Н. Подгорецем, М. Уотенбергом и другими, было одним из симптомов сдвига страны вправо. Философия неоконсерватизма складывалась на основе двух принципиальных положений: во-первых, на осознании того факта, что в современных США государственно-монополистическое регулирование экономики является единственно возможным ж объективно необходимым; во-вторых, на явном разочаровании в "чрезмерно раздутых" размерах и малой эффективности этого регулирования и федеральных программ в социальной области. В сущности в данной идеологической конструкции не было ничего оригинального: подобные идеи составляли основу подхода консервативного ядра республиканской партии к важнейшим внутриполитическим проблемам со времен возникновения "нового республиканизма" в 40-е годы. Однако теперь эти концепции приобретали ранее недостававший им интеллектуальный лоск, подкрепленный авторитетом видных теоретиков. Кроме того, неоконсерваторы "научно" обосновали необходимость преодоления возникшего после вьетнамской войны своеобразного "комплекса вины" США перед остальным миром и продолжения резкого наращивания американской военной мощи для противодействия "расползанию" коммунистических идей. Таким образом, в неоконсерватизме произошло слияние республиканских догм об ограничении государственного вмешательства внутри страны с активистским "либерализмом холодной войны", который был более характерен для "ястребов" из демократической партии. Этот синтез стал сильнее определять позиции консервативных республиканцев.
Все более уютно чувствовали себя в конце 70-х годов "новые правые". Конечно, "новизна" этого течения была тоже весьма условной. "Новые правые заполнили вакуум, образовавшийся в результате политического упадка и интеллектуального банкротства старого консерватизма, у многих поколений ассоциировавшегося с республиканской партией и с такими проблемами, как защита системы свободного предпринимательства, сбалансированный бюджет, оппозиция "новому курсу" и примитивная экономическая конкуренция всех против всех, — подчеркивают либеральные политологи У. Кротти и Дж. Джекобсон. — Интересно, что новые правые не отвергают эти позиции, они просто не акцентируют на них все внимание"9. Идеи "новых правых" представляли собой пеструю амальгаму из традиционных концепций "старых" правых (ультраконсервативных республиканцев и демократов Юга), доведенных до своего логического завершения, и доктрин христианского фундаментализма с их упором на "морально-этическое очищение" общества. "Новые правые" в отличие от "старых" ни в коей мере не старались завуалировать свой экстремизм и стремление изменить политический строй в авторитарном духе. Удачно описал общие моменты их политической философии публицист Д. Магуир: "Они признают, что они радикалы и что хотят изменить систему. Они закрыты для дискуссий и компромиссов, поскольку верят, будто библия обосновывает все, что они защищают. Они хотят увеличить военный бюджет и сделать Америку более крепкой… Они ненавидят профсоюзы так же, как они ненавидят порнографию. Они грубые антисемиты, расисты и антикатолики… Они считают себя консерваторами, но хотят изменить традиционную американскую систему сдержек и противовесов… Они называют себя свободолюбивыми американцами, но они бы ввели жесткую цензуру на все, что другие могут читать в библиотеках или смотреть по телевидению. Они называют себя американскими патриотами, но их дух фашистский и авторитарный" 10.
Но для "новых правых" идейная чистота движения, пожалуй, не являлась главным предметом заботы. Основным для них было обеспечить успех на выборах в органы государственной власти последовательным ультраконсерваторам и яростная травля либеральных политиков, к какой бы партии те ни принадлежали. "Старомодные" республиканские консерваторы, подчеркивал один из лидеров движения, слишком много энергии тратили на пропаганду своего идеологического кредо, они были "чопорной, скучной массой", мало озабоченной успехами на выборах. "Новые" же правые готовы терпеть разнообразие взглядов ради победы11. В избирательной кампании, как известно, первостепенную роль играют деньги. Твердо усвоив это, "новые правые" огромное внимание уделили созданию консервативных комитетов-политического действия и сбору средств методом "прямой почты" — обращения с письмами о пожертвованиях к сотням тысяч потенциальных вкладчиков. На выборах 1980 г. организации "новых правых" уже предоставили "своим" кандидатам больше денег, чем вся демократическая партия смогла собрать в национальное масштабе.
Организационно "новое правое" движение состоит из нескольких компонентов. Первый — это уже упоминавшиеся в предыдущей главе мощные политические организации, к которым после выборов 1976 г. добавилась "Граждане за республику", созданная за счет средств, оставшихся от избирательной кампании Р. Рейгана. Второй — начавшие играть в нем все большую роль группы "одной проблемы", выступавшие за запрещение абортов, отмену басинга, против равноправия женщин, за введение молитв в школах, за права владельцев огнестрельного оружия. Третий — это фундаменталистские организации, представленные такими "новыми религиозными правыми" группами, как "Моральное большинство", "Религиозный голос", Национальный комитет христианского действия во главе с преподобными Дж. Фо-луэллом, Дж. Робинсоном, П. Робертсоном и другими лидерами "электронной церкви", которые активно использовали средства массовой информации для проповеди церковных догматов вкупе с ультраконсервативными идеями.