23.
В начальный период правления администрации Картера в экономике США наступил некоторый подъем, характерный для послекризисного этапа хозяйственного цикла. И во многом в связи с этим, а также под воздействием либерального крыла демократической партии в 1977 г. наметилось некоторое оживление реформистских начал в деятельности правительства. В частности, президент заявил о своей поддержке концепции законопроекта Хэмфри — Хокинса, не требовал открыто отмены системы "квот" для представителей расово-этнических меньшинств при поступлении в высшие учебные заведения, на чем настаивали правые. В условиях экономического подъема администрация с достаточным оптимизмом выдвинула ряд долгосрочных целей, на которые должна была "ориентироваться" страна: постепенное сокращение безработицы, рост ВНП на 4,5–5 % в год, уменьшение инфляции, сбалансированный бюджет к 1981 г. Однако эти ориентиры так и остались на бумаге. Нарастание экономических трудностей, и прежде всего резкое повышение цен, заставило правительство уже в 1978 г. отказаться от всех своих установок на стимулирование экономического роста и сокращение безработицы, принести их в жертву борьбе против инфляции. Усматривая главную причину галопирующего увеличения цен в "раздутом" федеральном бюджете, правительство Картера перешло к урезанию социальных программ, при этом не только не покушаясь, но даже расширяя военные программы. Всего несколько цифр. Если в 1970–1976 гг. социальные расходы в федеральном бюджете возрастали ежегодно на 10,2 % в реальном исчислении, то в 1976–1980 гг. лишь на 2,6 %. И напротив, военные ассигнования с поправкой на инфляцию в первой половине 70-х годов снижались на 4,9 % в год, а во второй — стали увеличиваться на 1,9 % в год. "Нарушив собственные обещания, правительство фактически объявило мораторий на введение новых крупных социальных программ, что представляет собой резкое изменение социальной политики государства в послевоенный период. Были заблокированы все попытки проведения таких важнейших реформ, как установление минимального гарантированного дохода для беднейших слоев, введение всеобщей системы государственного медицинского страхования, изменение трудового законодательства. Многие уже действовавшие программы были урезаны, особенно в сфере помощи бедным"24, — писал А. А. Попов. На последнем этапе своей деятельности администрация добилась кардинальнейшего сдвига в экономической политике США. Демократ Картер похоронил кейнсианские экономические рецепты, возведенные в ранг государственной политики демократом Ф. Рузвельтом. На смену стимулированию спроса населения через увеличение федеральных, главным образом социальных, программ пришло "стимулирование предложения товаров и услуг", т. е. предоставление максимальных привилегий частному сектору для увеличения источников финансирования производственных капиталовложений. Совет экономических консультантов Картера объявил "ограничение спроса не только в ближайшем будущем, но и на длительную перспективу" важнейшим приоритетом25.
Либеральный публицист Л. Шоуп описал экономическую политику Картера двумя параметрами: "Первое — ужесточившийся контроль исполнительной власти и президента над федеральным бюджетом и политикой расходов для сокращения всех невоенных расходов; второе — дисциплинирование американского рабочего класса и помощь большому бизнесу в увеличении прибылей" 26.
С результатами такой политики американцам пришлось столкнуться очень быстро — в 1980 г. начался новый экономический кризис, самый продолжительный в послевоенные годы.
Поворот во внутренней политике Картера, которая уже заложила практический фундамент под будущую рейгановскую политику, был порожден не только логикой консервативных устремлений президента. Он отражал тот факт, что сдвиг вправо стал общей линией правящих кругов независимо от того, какая из партий находилась у власти. Ну и, конечно, не последнюю роль в подталкивании администрации вправо сыграла республиканская партия, ополчавшаяся против малейших либеральных поползновений Картера.
Президент был чрезвычайно уязвимой мишенью для республиканской критики. Одна из главных бед Картера заключалась в том, что он не имел надежной опоры в собственной партии и, в частности, в лице демократов в конгрессе. Человек, не принадлежавший до своего избрания к традиционной партийной элите, и в конце своего президентства, по свидетельству авторитетного еженедельника, "в значительной мере оставался аутсайдером в демократической партии в Вашингтоне"27. Своим авторитетом, который катастрофически падал (летом 1979 г. 52 % демократов хотели видеть будущим президентом Э. Кеннеди и лишь 25 % — Картера), президент не в состоянии был гасить центробежные силы в партии. "Многие из ведущих партийных лидеров считали, что президентом следовало быть им, политические кампании последнего десятилетия внесли в партию раскол между либералами и консерваторами, преодолеть который оказалось невозможно. И ни одна из этих фракций не считала меня своим"28, — вспоминал Картер. Недовольство либералов, ратовавших за сохранение и увеличение социальных программ, было объяснимо. А. Шлезингер-младший, придворный историк клана Кеннеди, вообще вынес Картера за скобки демократической партии: "Он республиканец, у него инстинкт мелкого бизнесмена, который вдруг стал президентом"29. Босс профсоюзного объединения АФТ — КПП Дж. Мини назвал Картера "самым консервативным президентом со времен К. Кулиджа"30. Да и сам президент не скрывал, что с либералами ему не по пути. "Во многих случаях я чувствую себя более уютно с консервативными демократами и республиканцами в конгрессе, чем с другими"31, — написал он в своем дневнике. Но и консерваторов своей политикой Картер не смог умиротворить. "Со стороны правых, главным представителем которых был губернатор Рональд Рейган, — сокрушался президент, — шли призывы к беспрецедентным сокращениям налогов и увеличению военных расходов"32. В итоге Картер оказался в политическом вакууме, окруженный враждебно настроенным либеральным большинством собственной партии и набиравшими силу в общей атмосфере сдвига вправо республиканцами.
Не было, пожалуй, ни одной внутриполитической проблемы, по которой не сталкивались бы позиции Картера и почувствовавшей его слабость республиканской партии. При этом нельзя было не заметить, что по отдельным вопросам традиционный межпартийный водораздел заметно трансформировался. Особенно отчетливо это проявилось в дебатах по налоговым проблемам.
В послевоенные годы сторонниками сокращения налогов (это увеличивало спрос населения) обычно выступали демократы, тогда как республиканцы считали, что снижение налогообложения приводит лишь к нежелательному росту дефицита федерального бюджета, и возражали против него. В конце 70-х годов ситуация повернулась на 180°, причиной чего стало в первую очередь стремление "великой старой партии" использовать в своих целях широко распространившийся в тот период "бунт налогоплательщиков". Бесспорно, у американцев есть все основания для недовольства налоговым бременем. В 1977 г. среднестатистический гражданин США заплатил казне 2,4 тыс. долл. Причем тяжесть налогов в первую очередь ощущают те, кто обладает меньшим доходом, тогда как существуют многочисленные узаконенные и противозаконные поблажки, которыми пользуются частные компании и состоятельные слои населения. "Бунт налогоплательщиков", начавшийся в Калифорнии принятием в 1978 г. так называемого предложения 13 об ограничении роста подоходного налога и распространившийся на всю страну, оказался на руку республиканцам. Отныне они могли, прикрываясь "гласом народа", требовать отмены финансирования многих федеральных программ (которые "только увеличивают налоги") и сокращения налогообложения: "всех американцев", включая в их число в первую очередь капитанов большого бизнеса. Кроме того, как отмечал И. А. Геевский, инициаторы кампании за сокращение налогообложения из рядов правящего класса использовали ее "с целью предотвратить создание широкого единого фронта действий всех, кто выступает против засилья монополистического капитала. Американцам со средними заработками внушают, что уплачиваемые ими налоги идут на вспомоществование беднякам, "не желающим" трудиться; белых противопоставляют черным и другим меньшинствам, представителей средних слоев — рабочему классу и т. д."33
В 1978 г. республиканские законодатели — сенатор У. Рот из Делавэра и конгрессмен от Нью-Йорка Дж. Кемп — вносят билль о сокращении федерального подоходного налога на 33 %. Предложение это вызвало противоречивую реакцию в партии. Либералы предпочитали отмалчиваться и не вступать в политически небезопасную борьбу с антиналоговой волной. "Старая: гвардия" республиканских консерваторов по-прежнему считала злейшим национальным врагом бюджетный дефицит. "Я бы не поддержал сокращение налогов, если бы сегодня был в Вашингтоне, пока бюджет не взят под контроль"34, — говорил Дж. Уильямс, который в течение трех послевоенных десятилетий занимал место на крайне правом фланге республиканцев в сенате. Зато у всего руководства партии билль Кемпа — Рота вызвал радостное одобрение. Председатель НК У. Брок назвал его "наиболее вдохновляющим и далеко идущим налоговым законопроектом, рассматривавшимся конгрессом за последние 15 лет"35.
Политический комитет фракции в палате представителей включил предложение Кемпа — Рота в разработанный им в 1979 г. республиканский экономический план. Рейган, восторженно отзываясь о плане резкого снижения подоходного налога, предлагал сделать еще один шаг и "уничтожить налог на прибыль"36. Осенью-1978 г. 50 ведущих республиканских политиков, включая Форда, разъехались по всей стране проповедовать 33-процентное сокращение налогов, чем немало озадачили политических экспертов. "Республиканские звезды, если вспомнить их голосование или высказывания в течение многих лет, либо врали, либо шутили, когда доказывали во время турне, что предложенный акт Кемпа — Рота спасет страну"