Рейган вступил в кампанию последним — 13 ноября 1979 г. "Он преследует стратегию "розового сада" — ведет себя как президент и стоит выше всех политических баталий"84, — писал "Ньюсуик". Его штаб спокойно собирал денежные средства, планировал кампанию, вырабатывал программу, взвешивал, как лучше оттенить сильные стороны кандидата и замаскировать его слабости. А слабостей было немало. Во-первых, он являлся самым пожилым из всех претендентов, к моменту занятия президентского кресла ему должно было исполниться 69 лет. В таком возрасте еще никто в истории США не вступал в Белый дом. Во-вторых, за ним прочно закрепилась репутация экстремиста, способного на полный демонтаж государственных программ и безответственные поступки на международной арене, которые могли втянуть страну в войну. В-третьих, американцы не были уверены, что Рейган, проведший лишь два срока на посту губернатора, обладает достаточным опытом политического руководства в национальном масштабе.
Начало кампании Рейгана было стремительным, и оно должно было, по мысли его консультантов, сразу отмести все сомнения избирателей в отношении его способности осуществлять динамичное руководство страной. За первые пять дней Рейган выступил в девяти штатах, продемонстрировав энергию и напор, которым могли бы позавидовать и политики помоложе. Содержание его речей претерпело разительные перемены по сравнению с кампанией 1976 г. "И сам Рейган, и его сторонники отдают себе отчет в том, что даже в условиях определенного роста консервативных настроений в стране твердолобый консерватор голдуотеровского толка не имеет практических шансов добраться до Белого дома… — отмечал Н. Н. Глаголев. — Опытный демагог и умелый актер, Рейган старается воздерживаться от ультраконсервативной риторики"85. Он не давал втянуть себя в детальное обсуждение своих позиций, ограничиваясь чаще всего общими рассуждениями, и наотрез отказывался встречаться с другими республиканскими кандидатами и вести с ними дебаты по телевидению. Общий настрой кампании Рейгана его штаб определил следующим образом: "Представить Рейгана, исходя из его деятельности в Калифорнии, как новатора в подходе к различным проблемам — от реформы вспомоществования до медицинского страхования. Рейган смягчит свой имидж борца против федерального правительства, не только подчеркивая свои заслуги в Калифорнии, но и путем выдвижения серии детальных предложений по проблемам энергетики и экономики"86. В экономической сфере Рейган высказывался в пользу законопроекта Кемпа — Рота и сбалансированного бюджета, а также того, чтобы все вопросы, связанные с ассигнованиями, для пущей борьбы с "расточительством" решались в конгрессе не простым, а квалифицированным (2/3) большинством голосов. В его выступлениях по внешнеполитическим вопросам звучали темы "ястребов". Он, в частности, говорил: "Если ОСВ-2 будет одобрен и мы в то же время продвинемся в создании систем вооружений MX, бомбардировщиков В-1, ускорим программу "Трайдент", то это будет неплохо"87. Из этой цитаты ясно, что хотя бы на бумаге он не солидаризовался с "суперястребами", полностью отрицавшими возможность каких-либо договоренностей с СССР. Много демагогии позволил себе Рейган по вопросам восстановления "моральных ценностей" Америки, которые якобы были попраны поколениями либералов, проповедовавших вседозволенность. "Рейганизм выступает против тех, кто бы легализовал марихуану, аборты и порнографию, терпел бы уклонение от регистрации для службы в армии как бы во имя индивидуальной свободы; кто отменил бы право на владение оружием, поддержал бы басинг, квоты для расовых меньшинств при найме как бы во имя рационализации и совершенствования общества"88, — писал симпатизировавший Рейгану неоконсервативный журнал "Комментари". Эти темы "новых правых" Рейган активно брал на вооружение, отвлекая внимание народа от многих других острейших общественных проблем, высказываться по которым он явно не спешил из-за опасений проявить свое истинное лицо противника программ социальной помощи.
Мощнейшая финансовая база, уступавшая только казне Коннэлли, обновленная программа, которой был придан демагогический налет умеренности, энергичная кампания — все это позволило Рейгану с первых же ее дней завладеть вниманием общественности. Но в такой ситуации он вынужден был, хотел он того или нет, демонстрировать свою компетентность в государственных делах. И это давалось Рейгану с большим трудом. Уже в первой своей речи после официального вступления в кампанию в Нью-Йорке он проявил крайне слабую осведомленность в тех финансовых проблемах, с которыми сталкивался город. Сомнения в его способности управлять страной сохранились.
Наконец, самые правые силы в республиканской партии в 1980 г. представлял конгрессмен из Иллинойса Филип Крейн. Для характеристики его позиций в кампании применимо все то, что говорилось ранее о "новых правых" в целом. Этот бывший профессор истории сам отводил себе место на идеологической шкале в промежутке между консерваторами и либертаристами, своеобразными современными буржуазными анархистами, отрицавшими любые формы государственной деятельности. "Я действительно полагаю, что основным принципом должно стать максимальное увеличение свободы выбора (разумеется, в первую очередь для предпринимателей. — В. Н.) и сведение к минимуму государственного вмешательства. Мой идеал включает свободу рыночной экономики, ограниченное конституционное правительство и признание того, что назначение государства — это предотвращение злоупотреблений"89. Однако в отличие от либертаристов он считал необходимым усилить правительственный контроль за поддержанием внутренней безопасности и нравственности и увеличить многократно военную мощь государства.
Крейн вступил в президентскую гонку самым первым, еще в августе 1978 г., воодушевленный примером рано начатой победоносной кампании Картера на предшествовавших выборах и успехами своего идеологического близнеца — Рейгана в 1976 г. Со старта кампании он старался создать "имидж нового Рональда Рейгана, только молодого"90, логического преемника дела и идей лидера республиканских правых. Он сознательно признавал практически полную идентичность своих и Рейгана позиций, рассчитывая, что возраст калифорнийца не позволит ему вести успешную кампанию и тогда он (Крейн) получит на свою сторону голоса всех приверженцев Рейгана. Но последний вовсе не собирался складывать оружие, и Крейну в результате была уготована роль малозаметной тени и подражателя Рейгану.
Картина расстановки сил в республиканской партии накануне выборов будет неполной, если мы не назовем еще одного политика, который официально не объявлял своей кандидатуры, но имя его неизменно называлось во всех прогнозах и оценках исхода внутрипартийной борьбы. Это — Джеральд Форд. Сразу после ухода из Белого дома он заявил об удалении от активной политической жизни. Но его авторитет в партии к началу кампании 1980 г. был очень высок, выше, чем когда он занимал президентский пост. Опытный и проверенный правящим классом политик, последовательный консерватор без экстремистских замашек, он представлялся многим более приемлемой фигурой, чем любой из официальных кандидатов-республиканцев. По опросам общественного мнения, Форд имел больше других шансов победить любого потенциального кандидата демократической партии. Но Форд, явно не желавший вновь пускаться в изматывающий предвыборный марафон, отвергал все призывы республиканских лидеров включиться в кампанию. Он объявил, что вступит в борьбу, если у него "будут все шансы победить и это не потребует ведения самостоятельной кампании"91. Иными словами, если бы избиратели отвергли всех других кандидатов республиканцев, он согласился бы принять вызов демократов на всеобщих выборах.
Итак, Форд отказался участвовать в первичных выборах республиканской партии, и все официальные претенденты, втайне порадовавшись этому, занялись выяснением отношений между собой. Расстановка сил перед первыми кокусами и праймериз выглядела следующим образом. Рейгану отдавали предпочтение 37 % избирателей-республиканцев, Коннэлли — 15, Бейкеру — 13, Бушу, Доулу и Крейну — 3 и Андерсону — 1 %. Однако в США судьбы политиков меняются стремительно. Один, пусть даже на первый взгляд и малозначительный успех, может создать кандидату имидж "победителя", привлечь к нему внимание большой прессы и резко повысить шансы его на выборах, а за провалы расплачиваются мгновенным падением популярности.
На первом январском кокусе в Айове неожиданно для всех побеждает Буш, опередивший на 2 % Рейгана и на 15 % Бейкера. Стратегия Буша, направившего основную часть своих ресурсов и энергии на "стартовые" штаты, себя оправдала, его сразу стали рассматривать как ведущего претендента. В штате Нью-Гэмпшир, где вскоре должны были состояться первые праймериз, обычно задающие тон всей кампании, Буш обогнал Рейгана в популярности. "Неожиданное поражение, которое потерпел калифорниец от Буша в Айове, означает, что Рейган больше не может позволить себе роскоши оставаться выше партийных баталий"92, — заключили американские обозреватели. И Рейган действительно меняет свою тактику, согласившись вместе с другими кандидатами республиканской партии принять участие в телевизионных дебатах в Нью-Гэмпшире, на которых он набрал больший политический капитал, чем за всю предыдущую кампанию. И объяснялось это, конечно, не предпочтительностью программы Рейгана, а его действительно незаурядными способностями уверенно чувствовать себя в самых непредвиденных ситуациях и владеть вниманием аудитории. За свою долгую актерскую карьеру он сыграл немало ролей, но роль политика была самой удачной из них. Когда шесть республиканцев (Коннэлли не принял приглашения) предстали перед юпитерами местной телестудии, ее ведущий неожиданно заявил, что кандидатов слишком много для серьезного разговора и поэтому в дебатах примут участие только два — Буш и Рейган. Буш охотно согласился и сел за стол, и тогда Рейган громко крикнул ему: "А ну-ка встань, Джордж!" Буш покорно поднялся, и Рейган одержал таким образом первую психологическую победу. Обиженные аутсайдеры, которых лишили права появиться за одним столом с "серьезными" претендентами, активно протестовали, и ведущий телепрограммы, чтобы как-то замять скандал, не нашел ничего лучшего, как попросить выключить микрофон. И вновь Рейган оказался на высоте положения. "Не выключайте микрофон, я плачу за него, — спокойно сказал он под бурные овации собравшейся аудитории. — И я оплачу все эти дебаты из фонда своей кампании"