Помню первого погибшего на моих глазах человека. Уже на второй день сражения я рискнул выйти из дома, каждую секунду проверяя будущее — нахватался планового заражения за пару дней столько, сколько за иной год выходило. И уже бродя по разгромленной станции метро, увидел умирающего контроллера — мужика неслабо поджарили импы, но тот сумел отпугнуть их деревянной картой иллюзий, как сбивчиво рассказал мне перед смертью. Карта разрушилась, и ничего больше мужик сделать не смог. Единственное, о чем он меня просил — посидеть рядом, прежде чем он умрет. Не просил вызвать скорую — мы оба понимали, что скорые станут разъезжать нескоро, да и варианты будущего не предполагали никакого спасения: мужик неизменно умирал от тяжелейших ожогов.
Меня замутило от воспоминания. Образ мужика, запах жаренного мяса и горелых волос наложился на мои собственные ощущения от сожжения заживо. Я в очередной раз сжал зубы и поклялся себе, что не допущу вторжения, чего бы мне то не стоило. Обменяю или продам карту, возьму боевую, разовью до золота и выступлю в первых рядах армии людей, но не допущу повторения произошедшего.
Я свернул к дому — к странной знакомо-незнакомой шестиэтажке.
Раньше я и не обращал внимания, что в клумбах цветут цветы: обычно принимал как должное, проходил мимо. А ведь за ними кто-то ухаживает, кому-то не все равно... Обратил внимание на отсутствие решеток на окнах — ничего, еще год и поставят. Если успеют, конечно: в прошлый раз в первые дни вторжения город окунулся в ад, и я уже не помню, что случилось с этим домом — я совсем не здесь жил на момент вторжения. Знаю только, что от летающих импов не спасает ни девятый, ни сотый этаж — только решетки. И бьющие по площади способности, чтобы накрыть сразу всю стаю.
Как зашел в дом и поднялся на пятый этаж, застыл: совсем запамятовал, в какой квартире живу, поэтому пришлось доставать ключ и рассматривать потертый номерок двери, написанный ручкой на кусочке белого пластыря, наклеенного на ключ — таким мне его отдали хозяева квартиры.
Ключ подошел. Я провернул его дважды, вошел... и на меня с порога налетела Оксана, одетая в халатик.
— Ня! Братик! — кинулась на шею сестра, вдавливаясь в меня своим третьим размером.
— Аниме пересмотрела? Тронулась? — пытаясь оторвать от себя Оксану, мрачно спросил я. Да, эмоции вернулись в полном объеме. Жаль, что полученные характеристики приживаются в течение суток, и силой я сейчас не отличаюсь от этой атлетки, что учится в техникуме олимпийского резерва.
Кстати, при сушке у девушек грудь обычно усыхает, и сестру эта проблема не обошла: раньше она могла похвастаться четвертым размером. Но девушка не унывает.
Сестра позволила мне оторвать ее от себя и уставилась на меня хитрющими глазами:
— Егор, можно мне сегодня к подругам? То есть, конечно можно, о чем я спрашиваю... но ты же меня родителям не сдашь?
"Сдашь" — не в том крысином смысле. Я уважаю секреты, но если бы она не предупредила, я в разговоре с родителями мог обмолвиться, что Оксана у подруг. Если бы вообще решил им позвонить.
Я смотрел на лицо сестры, знакомое очень смутно: в последний раз я видел ее одиннадцать лет назад, через неделю от начала вторжения, когда отправлял ее к родителям с вокзала. Больше не виделись — лишь созванивались по видео, пока работала связь. Помню, что в одном из телефонных разговоров сестра обмолвилась, что в Самаре получила карту — серебряный ранг, пирокинез, вроде... или что-то такое. Благо, к Самаре демоны не стремились — в первую очередь хвостатые пытались уничтожить сильнейшие очаги сопротивления: Берлин, Москву, Питер и Париж, откуда уже наши ритуалисты отправляли отряды бойцов в геену, наводить шороху.
— Да без проблем, — хлопнул я ладонью по плечу девушки. Оксана посмотрела на меня с легким удивлением. Что, раньше я так не делал? Ну ничего, пусть привыкает.
— И это... лифчик дома носи, — бросил я через плечо, шагая к себе в комнату.
— Может, мне тогда и в халате не ходить?!
Надо будет сестру к родителям отправить, что ли. Через год Москва превратится в один гигантский замес, и к тому времени ей лучше находиться подальше.
— Кстати, соседка заходила, просила чтобы ты ей шкаф помог починить! — добавила сестра в спину.
Я только кивнул. Соседка в памяти осталась как одетая в короткий халатик назойливая дама за тридцать, у которой дома постоянно ломались вещи: то кран потечет, то дверца на шкафу перестанет закрываться. Я подозревал, что соседка стучит о нас родителям: в эту теорию вписывались частые просьбы и разговоры о жизни. Ну и подкармливала временами нас с сестрой запеченными в духовке вкусняшками, за что я готов простить и возможную слежку, и назойливость.
Зайдя в комнату, я прикрыл за собой дверь и растерянно замер. Вроде бы все знакомое... смутно. Кровать, шкаф, компьютерный стол с ноутбуком. Но я уже не помню, где и что лежит, кроме самого общего: в столе — учебники и тетрадки, в шкафу — томики фантастики, фигурки автомобильных моделек, справочник по самым распространенным картам. Бесполезная чепуха.
Давай-ка, Егор, как в заброшенных квартирах делал, справа налево, сверху вниз, по кругу комнаты.
Осмотр мало что дал: я разобрался, где что лежит, нашел бумажник, почему-то спрятанный в тумбочку. Берег от сестры свои кровные тринадцать тысяч?
Еще нашел тщательно спрятанный журнал "Penthouse" за июнь прошлого года. А он откуда у меня? И почему я не смотрел фотографии и видео с телефона? Или смотрел? Уже и не вспомню.
— Слушай, ты пароля на моем телефоне не знаешь? — спросил я, выглянув из комнаты. Оксана, забравшаяся с ногами на диван, поперхнулась йогуртом и закашлялась. Сестра уже переоделась, и белые брызги полетели на футболку, через которую виднелись выпирающие изюминки. Черт, говорил же про белье!
— Конечно не знаю! А знала бы, ты бы сразу поменял. Мне кажется, ты его от меня и поставил, мы ведь вдвоем живем.
— Тогда, может, была причина?
Сестра не ответила. Возможно, и была, но растворилась в памяти за двенадцать реальных лет и больше сотни — проведенных во временных линиях. Чудо, что я вообще помню хоть что-то из этой, довоенной жизни.
Я подумал, и вытащил из телефона сим-карту и флешку. Надо будет купить новый аппарат, когда появятся деньги.
Раньше телефон был у каждого человека, хотя случаи, когда он мне был действительно нужен, можно по пальцам пересчитать. В основном я пользовался мобильником, чтобы убивать время в метро, или доставать и вертеть в руках, когда волнуюсь, так что покупка нового аппарата вообще не к спеху. А нужно будет узнать куда-нибудь маршрут, я за пять минут и десяток временных линий расспрошу... Ах, да. Точно.
Потеря лучшей на свете карты снова ножом ударила по сердцу.
Глава 3
Я поднял отброшенный журнал и раскрыл на рандомной странице.
Скучно. Картинки не слишком впечатляют и не вызывают никаких эмоций. Вот живые люди — другое дело. Вспомнить хотя бы запачканую йогуртом...
Так. Хватит.
Я захлопнул журнал и закинул в шкаф. Вместо этого достал толстую тетрадь с тремя листами каких-то конспектов. Конспекты я вырвал и отложил исписанные листы на край стола. Итак, карты. Что еще в этом времени не знают о картах? Хм...
Пожалуй, начну с того, что здесь знают, и перейду к пока не открытой информации.
Только дураки думают, что достаточно пожелать активировать карту, она станет работать, и все будет шикарно. Никаких тренировок не нужно, у ног сидит призванная тварь или тело облегает железная кожа — ты великолепен. Я раньше тоже так думал. На самом деле нужна привычка и многочасовые, если не ежедневные тренировки.
На деле, если у тебя есть, допустим, карта скрытности, нужно вытащить ее из деки и отложить в сторону на минуту. Или, если она у тебя одна в душе, и отложить ее никак нельзя, необходимо максимально дистанцироваться: пройтись по улице топая, шумя, привлекая внимание. А потом, сконцентрировавшись на ощущениях и мыслях, активировать карту, подметить, какие действия вызывают у тебя некомфортные ощущения и подстроиться под карту. Если все делать правильно, можно ощутить изменения внутри. Понять, какие мысли появляются, какие исчезают. Как меняется походка, поведение. Взгляды на людей получаются будто бы сквозь или мимо них.
Под незнакомую карту обязательно нужно подстраиваться. Не бороться с ней, а принять тихий шаг, отсутствие резких движений, плавность. Убирать из поведения то, что идет будто бы через силу, и культивировать все, что дается легко.
Что еще... Вскоре будет введена такая классификация:
Маги — пользователи карт льда, ледяных шипов и любых прочих заклинаний. Усиление союзников, потайные карманы, ауры, болезни и прочее такое — здесь же.
Петоводы — те, кто полагается на призванных существ, или имеет карту типа "друг животных" и может приручать диких существ.
Умельцы — те, кто пользуется картой навыков, вроде той же скрытности, каменной кожи, или занимается изготовлением артефактов. После нападения демонов артефакторы станут особой, отдельной кастой. Мечи с вставками из демонических рогов, серпы из ребер демонов, доспехи из грудных клеток... В общем, для артефакторов настанет раздолье.
Плановцы — кто использует карту плана. Время, похоть, смерть, жизнь и сотни других планов. Очень редкие, но не всегда полезные карты. Раньше я был уверен, что бесполезных карт нет, но у меня вот — хрень полная.
Разделение, кстати, сугубо человеческое, сами карты не имеют никаких пометок. Никто не запрещает использовать все четыре типа карт, и их использование не влияет на человека негативно, если не нырять в план и думать головой, но сложно выучить правила обращения со всеми типами карт. К примеру, когда ходишь под маскировкой, чувствуешь себя, будто обернутый в серую пелену, поглощающую звуки, отводящую взгляды. Это легко использовать с тем же скольжением, ускоряющим человека, или с железной кожей — будет напряжно, но напряжно по типу, если ты ходишь в утяжелителях, и тебе пол килограмма на них накинули. А если в маскировке ещё и шипы кидать, или огненную крысу вызвать — это уже как ходьба с утяжелителями и одновременно жонглирование. Можно, но сложно.