Поэтому, может быть, они исчезли и сами…
Хельга вышла на улицу. Биокупол стоял на одной из площадей древнего города, по которому совершенно свободно ходили «поросята», «морские свинки», «крысы», «мыши» и другие существа, которым просто не удосужились найти названия.
Особенно надоедали «поросята»: они буквально лезли в заброшенные дома, телами прошибали полусгнившие двери, и бесцельно бродили внутри или лежали на остатках утвари. И только голод выгонял их наружу.
Но так поступали не все: часть «поросят» к домам близко не подходила, довольствуясь свежей зеленью на лужайках и газонах.
«Почему они стремятся в города? – думала Хельга. – Наверное, они были чем-то вроде домашних животных! А другие так и остались дикими, неприрученными. Но почему никаких специальных мест для них не предусматривалось? Какие-нибудь загончики, подстилочки… И это при том, что столы и стулья в домах остались!»
Хельга вернулась под купол. И вовремя: мелодичный звон калькулятора возвестил о завершении подсчёта.
Хельга подошла к микроскопу, взглянула на распечатку. Бесстрастный компьютер послушно выполнил задание, красным цветом выделив сходственные участки – цепочки генов.
Таковых оказалось неожиданно много. Заинтригованная, Хельга вывела на экран трёхмерные модели обеих ДНК и принялась рассматривать под разными ракурсами.
Потом, ахнув, изменила параметры сравнения. Раньше компьютер выделял схожие участки, базируясь на ДНК «мыши», что проще: проанализировав малую цепочку, он выделял сходственные места в ДНК «поросёнка». Теперь Хельга сменила базис и, наоборот, сравнила «поросёнка» с «мышью».
Цепочка «мышиной» ДНК сразу стала полностью красной.
– Не может быть! – прошептала Хельга.
Получалось, что ДНК «мыши» полностью входила в ДНК «поросёнка». У земных организмов встречались лишь подобия генных участков, но никогда ни одна ДНК не вмещала полностью другую!
Хельга задумалась.
А на экране, повинуясь действующей программе, цепочки ДНК послушно свивались в клубочки – как они обычно находятся в клетке, в интерфазе, не собираясь делиться. Минута – и перед глазами Хельги на экране медленно поворачивался неровный комочек с ярко выраженной красной «шапочкой».
– Что такое? – нахмурилась Хельга. – Так группируется последовательность ДНК «мыши» на ДНК «поросёнка»?
От экрана Хельгу отвлек вошедший лаборант. Он держал в руках маленького зверька. И закричал прямо от двери:
– Шефиня! Новый вид! Я таких ещё не встречал!
– Так давай назовем его твоим именем, – ядовито отозвалась Хельга. – Котёнок Пети.
Мелькнувшая мимолетно мысль, показавшаяся ей необыкновенно важной, исчезла.
– Это не котёнок, это ящерица, – скрипнув зубами, но хладнокровно отозвался лаборант Петя, водружая котёнкоящерицу в большой стеклянный бюкс.
– Да? – притворно удивилась Хельга. Временами Петя её несколько раздражал, своей бесцеремонностью и самоуверенностью. А особенно сейчас, когда она силилась вспомнить мелькнувшую в голове догадку. – А похож на котёнка.
– Это ящерица, – упрямо повторил Петя, задвигая крышку на бюксе. – И она отбрасывает хвост.
– Все ящерицы отбрасывают хвост, – монотонным голосом произнесла Хельга, рассеянно глядя на экран, где продолжал крутиться комочек ДНК в «шапочке». Что-то же он ей напомнил?
– И этот хвост превратился в червяка! – продолжал рассказывать лаборант, недоумевая, почему его не слушают. Ведь он говорит такие интересные вещи! – А червяк уполз в землю!
– Да? – более заинтересовано спросила Хельга. – А ящерица?
– Она осталась. Только… немного изменилась. Стала другой.
– Похожа на лягушку, – произнесла Хельга, разглядывая зеленоватое существо, прыгавшее по дну бюкса.
– Ну да! – обрадовался Петя. – А раньше была похожа на ящерицу!
– Ты ничего не перепутал? – спросила Хельга. – Мало ли: ловил ящерицу, а попалась лягушка.
– Да вы что! Я ловил ящерицу, схватил за хвост – не подумал, что он может обломиться, забыл, что на Земле так, – а он обломился! Я его бросил, погнался за ящерицей, поймал её… сачком, – добавил Петя, глядя на Хельгу исподлобья. – Вернулся к хвосту, смотрю, а его нет. А в землю залезает зелёный червяк.
– Ты, скорее всего, перепутал, – сказала Хельга. – Места перепутал. Хвост бросил на одном, а червяк заползал на другом. И почему сразу сачком не ловил?
Петя виновато вздохнул и пожал плечами.
– Ладно, – смилостивилась Хельга. – Возьми-ка у него… неё, – она ткнула пальцем в «лягушку», – кровь на анализ. Сможешь?
Петя возмущенно фыркнул:
– Сосуды-то видны!
– Действуй, – Хельга вернулась к микроскопу.
Заверещал коммуникатор.
– Да! – сказала Хельга, активировав экран.
На голоэкране появился Власт.
– Мы нашли гробницу, – устало произнёс он.
– Молодец! – вырвалось у Хельги. – Поздравляю!
– И фрески, – продолжал Власт. – Ты была права: единственными хищниками на планете были разумные существа.
– А… в гробнице кто-нибудь есть? – с замиранием в голосе произнесла Хельга. Ей вдруг пришла в голову мысль…
– Конечно! Мумия. Хочешь посмотреть?
Власт повернул камеру. И Хельга с содроганием увидела зубасто оскаленные пасти на фресках, и почти такую же, но сухую, без капель слюны, пасть у мумии.
– Власт! – попросила Хельга. – Возьми пробу ткани… Осторожно! – не удержалась она.
– Я захвачу с собой всю мумию, – пожал плечами Власт. – Чего её оставлять-то?
– Жду! – прошептала Хельга.
Экран погас.
Хельга вспомнила, что не одна в лаборатории, и повернулась к Петру.
– Здорово! – Петр не мог сдержать восхищения от увиденного. Стоя с «лягушкой» в левой руке и со шприцом, в который успел набрать порцию крови – в правой, он эмоционально, с причмокиванием, крутил головой.
– Что ты делаешь? – настроение Хельги сразу переменилось.
– А что? – не понял Петр. Капля крови сорвалась с конца иглы и плюхнулась на полированную поверхность лабораторного стола.
Хельга взглядом сопроводила её траекторию. Следуя за взглядом Хельги, Петр послушно перевел туда и свой.
– Подумаешь, капля крови! – он хотел смахнуть её пальцем.
– Стой! – Хельга успела схватить его за руку.
И оба уставились на плоскую каплю.
Первые десять секунд ничего не происходило. Затем капля стала собираться внутрь, как будто силы поверхностного натяжения вспомнили, для чего существуют, и принялись сворачивать каплю в шарик. Но не полностью.
– Подсыхает, – прошептала Хельга.
– Какое там! – отозвался Петр. – Сворачивается.
Капля стремительно изменялась: она потемнела, у неё появились глазки, лапки, крылышки… и вот уже маленькая мушка взвилась с лабораторного стола и наполнила воздух тонким жужжанием.
– Получилось, – неожиданно для себя сказала Хельга.
Петр хмыкнул и нерешительно посмотрел на шприц в правой руке. Видно было, что ему хочется повторить опыт с каплей.
Но Хельга уже пришла в себя.
– Так, – ледяным тоном произнесла она. – Лягушку – в бюкс, кровь – в анализатор!
– Ну, ещё одну капельку! – взмолился Петр, опуская животное в бюкс.
– Хорошо, – после секундного раздумья согласилась Хельга, – но под видеокамерой!
Еще одна капля и ещё одна муха были запечатлены для истории.
Наступило время для выводов.
– Это что же получается? – округлила глаза Хельга. Всё её существо биолога-экспериментатора протестовало против таких «неправильных» организмов. – Отрезал хвост у ящерицы – получился червяк и лягушка. А если наоборот? Образно говоря, взять кучу мух, замешать – и получится ящерица? Взять кучу ящериц… – она задумалась.
– Я сейчас попробую! – сорвался с места Петр. Он схватил сачок и выбежал из лаборатории.
– Да погоди ты! – крикнула вслед Хельга.
Но он не услышал.
– Нельзя же так понимать буквально, – морщась, проговорила она. – Хотя… в принципе, возможно всё. Но ДНК мух одинакова у каждой мухи. Сколько их ни мешай, ничего нового не получится. Или получится? Ладно, пусть этот оболтус погоняется за мухами, наловит сколько-то, а затем продолжим эксперимент. Но по логике всё верно: мухи есть мухи. Сколько их ни меси, ничего не выйдет. Но кровь? Из капли появилась муха. То есть при отщеплении части организма… из неё образуется новый. Что получится при добавлении? Антиголограмма какая-то: там пластинку сколько ни обрезай, изображение лишь теряет качество, а тут…
Она бросилась к компьютеру. Так, где они? Надо сравнить все известные последовательности. «Свиньи», «поросята», «дрофы», «щенки», «котята», «черви»…
После часа напряжённой работы Хельга устало откинулась на спинку кресла.
Кое-что получалось. В частности, выходило, что если взять «ящерицу» и отрезать у неё хвост – что и произошло в действительности с лаборантом – то получится именно «лягушка». А вот если взять «ящерицу» и добавить к ней «червяка», пару разных «мух», «бабочку»… получалось нечто вроде «котёнка». За минусом нескольких фрагментов.
«А травинки? – вдруг подумала Хельга. – А бактерии? Мошки-блошки, микросущества, попадающие в организм с водой и воздухом? Вот и недостающие фрагменты! Да, несомненно: здешние существа являются частью огромной мозаики. При этом они «не исчезают бесследно, но лишь бесконечно переходят одно в другое…» Прав Ломоносов и великий закон сохранения материи! Ничего лишнего!»
– Теперь я понимаю, почему в здешних лесах нет опада, – задумчиво произнесла она. – Листья слетают с деревьев и превращаются в стрекоз… А ветки – в гусениц.
В лабораторию ворвался Петр, победно размахивающий пластиковым пакетом, полным свирепо жужжащих мух.
– Ничего не выйдет! – устало улыбаясь, произнесла Хельга. – Я просчитала: при механической смеси одинаковых существ ничего не произойдёт. Будет просто кашица из мух.
– А я всё-таки попробую! – упрямо сказал Петр.
Он принялся готовить оборудование, соединяя его в герметичную цепочку: дробилка – ультрамельница – мешалка. Осторожно, чтобы не разлетелись, выдавил мух из пакета в дробилку и включил её.