– Ты правда выйдешь за него замуж? Я чуть не умер, когда узнал об этом несколько дней назад. Ты, действительно, выйдешь замуж? – завелся Ачжосси.
– Я же сказала вам при прошлой встрече. И просила передать ему.
– Не может быть! Я ни за что не примирюсь с этим!
Они оба были до предела взвинчены, их голоса звенели от бешенства.
– Он просил вас передать мне эти слова? Он всегда так говорил. Нельзя было сделать ничего такого, что он не признавал, для него это было бы недействительным. Почему я должна делать только то, что признает Минсок? С какой стати? Вообще непонятно.
– Ты совершенно точно любишь меня. Но из-за чувства долга и привязанности к своему другу не можешь расстаться с ним. Я уверен в этом.
– Ох-х… – раздался тяжелый вздох собеседницы.
Мне казалось, что Чжиён искренна и говорит правду. Она ни капельки не любила человека по имени Ли Минсок. Проблема заключалась в том, что Ли Минсок, а точнее Ачжосси, никак не мог это признать. Мне пришли на ум слова бабушки: «Влюбленный теряет способность трезво мыслить и видеть, становится дурачком, который не различает, что правильно, а что нет. У влюбленных затуманен взгляд, они становятся глупыми и не соображают». Якобы и с моим папашей произошло то же самое.
Совершенно очевидно, что Ачжосси находился в плену глубокого, как омут, чувства и никак не мог выкарабкаться из него. Чжиён из этого омута уже выбралась и даже успела забыть, что когда-то попала в него. Только Ачжосси все еще барахтался там в безнадежном ожидании возвращениялюбимой.
Я покачал головой: «Всякий раз, когда в интернете попадались подобные истории, я думал, что за люди живут вот так. Оказывается, такие, как наш Ачжосси».
Если подумать, то и противная Минчжи, которая при виде меня втягивала носом воздух и недовольно хмурилась, была из той же породы. Она свято верила, что нравится Сучану. Но она на сто, нет, на тысячу процентов заблуждалась. Сучан не испытывал никаких чувств к Минчжи. Просто однажды он угостил ее несколькими кусочками хрустящей жареной курицы. Я как раз стал свидетелем той сцены. Сучан развозил на мопеде заказы и, не справившись с управлением, упал. Коробка открылась, и несколько кусочков выпало на асфальт. Доставлять неполный заказ было нельзя. Как раз в этот момент рядом появилась Минчжи. Охая и ахая, она помогла Сучану подняться и все переживала за него. Тот повздыхал, глядя на остатки курицы в коробке, а потом отдал их девчонке. Только и всего. Он угостил ее совсем не потому, что она ему нравилась.
Но Минчжи с того дня непоколебимо верила в то, что Сучан влюблен в нее и частенько говорила об этом одноклассникам, а после пренебрежительно поджимала губы, мол, он ей совсем не нравится и сохнет по ней без всякой взаимности Конечно, все это было нелепо с точки зрения Сучана, но он не обращал на Минчжи никакого внимания. Именно поэтому я еще больше терпеть не мог эту противную девчонку. Человек имеет право заблуждаться, но зачем же вредить другому? Даже сейчас мне было обидно, что при жизни я не проучил ее, как следует.
Оказывается, Ачжосси был точно таким же, как и Минчжи.
– В таком случае, что ты скажешь про это кольцо? Если ты меня не любишь, почему оно на моем пальце? – Он помахал правой рукой.
– Ума не приложу, каким образом у вас оказалось кольцо Минсока. Я подарила его в знак благодарности за то, что он от всей души учил меня поварскому делу. Без всякого иного смысла… – не договорила Чжиён. – Пожалуйста, скажите ему, чтобы оставил меня в покое. Я скрывалась от него, а он всякий раз умудрялся найти меня. Если я снова скрывалась, он снова находил меня. Он вечно следил за мной, мог появиться в любой момент, искал причины для ссоры и отравлял мне жизнь. Рукоприкладство стало для него обычным делом.
О, боже! От крайнего изумления я смотрел на Ачжосси с открытым ртом. Подумать только: рукоприкладство стало нормой!
Да, нужно очень долго дружить с человеком, чтобы узнать его. Оказывается, в нем таились и такие черты. Бить того, кто слабее тебя, – это самое низкое и подлое на свете.
– Я боюсь Минсока до ужаса. Но зря он так делает, я все равно не полюблю его. Говорят же: насильно мил не будешь. Нужно просто довериться душе, она сама знает, что ей нужно. Обязательно передайте ему: мне осточертело все, связанное с ним.
Чжиён с особым чувством произнесла слово «осточертело». В этот миг крупная рука Ачжосси взметнулась в воздух и с силой опустилась на затылок Чжиён.
«Ым-м-м», – послышался ее беспомощный стон. Все произошло за считанные мгновения. Я так испугался, что впал в ступор и не мог ничего сделать, только стоял с открытым ртом.
– Никуда ты от меня не денешься, никуда! Я даже после смерти буду преследовать тебя! – Он снова поднял руку.
Выскочить и вмешаться или нет?
– Аа-а… – внезапно Ачжосси согнулся пополам и повалился ничком на скамейку. Все его тело стало корчиться.
Видимо, его настигла адская боль.
До смерти напуганная Чжиён смотрела на него, прикрыв ладонью рот.
Шеф катался от боли, а она побежала внутрь больницы.
– Ачжосси. – Я подошел к нему и потряс за плечо.
Губы его посинели, а лицо приобрело землистый оттенок. Он тяжело дышал от невыносимой боли.
К нам подбежали врач и две медсестры.
– Очнитесь, вы слышите меня? Вы слышите меня? – кричал врач, хлопая Ачжосси по щекам. – Ты знаешь его? – обратился он ко мне.
Я помотал головой. Интуитивно я решил, что так будет лучше. Врач и медсестры повели его внутрь больницы.
Возникло такое ощущение, будто за короткий миг пронесся ураган. Не зная, что делать, я в растерянности тупо простоял на месте некоторое время. Наблюдая за Ачжосси во время приступа боли, я осознал, насколько она мучительна. А ведь меня ждет такая же боль. Нужно быстрее вернуться в ресторан, пока не начался приступ. Да-да, именно так.
Когда я принял решение и уже повернулся, чтобы уйти, случилось непредвиденное.
– О, кого я вижу? Кумихо! – Кто-то хлопнул меня по спине.
Я резко обернулся.
Это был Ван Досу.
– Я тебя еще оттуда увидел. Подумал, не может быть, но вот подошел поближе – и точно, ты. Что ты здесь делаешь? Как здорово встретиться здесь. – Брат широко улыбался.
– Ты пришел навестить кого-то из знакомых? А может, твой отец заболел? Я так и знал… Обследование делали? Ну что, он серьезно болен? Плохой прогноз? Судя по твоему лицу, ему сказали что-то в этом роде? А ведь я советовал быстрее обратиться в больницу. Эх, денег много, а толку мало.
Ну-ну, сочиняет прямо на ходу:
– Ты почему без предупреждения бросил подработку?
– Ты что, для этого пришел? Ох, я бы и рад работать, да не могу. Бабушку прооперировали. Она совсем беспомощная, как я ее оставлю? Хотел сиделку нанять, но слишком дорого. Нам и на жизнь денег не хватает, откуда еще на сиделку? Приходится самому ухаживать. – Брат смачно харкнул.
– И поэтому ты приходил ограбить нас?
– Что-о-о?
– Ты для этого залез ночью в ресторан? – Я хотел окончательно выяснить этот вопрос.
– Ты чего? А ю крейзи? – Брат покрутил пальцем у виска.
– Ты ведь залез к нам ночью через кухонное окно, несколько дней назад. Думаешь, я не знаю?
Я порылся в карманах и вытащил пуговицы. В этот миг у брата громко зазвенел мобильник. Звонила медсестра из палаты. Кажется, бабушка была в критическом состоянии. Брат побежал сломя голову.
То, чего я не знал раньше
Немного погодя я тоже поднялся в палату пятьсот четыре. Дверь была открыта настежь, на табличке возле нее значились имена пациентов. В этой многоместной палате лежали четыре человека, включая бабушку.
Ким Очжа
Ее имя.
Я заглянул в палату в поисках бабушки, но ее нигде не было видно. Скорее всего, ее перевели в другое место в связи с тяжелым состоянием.
Просидев какое-то время на лестничной площадке между пятым и шестым этажами, я снова пошел в палату. Бабушки все еще не было, на одной из кроватей сидела пациентка и ела чипсы. Она показалась мне ровесницей нашей бабушки, но я не был уверен в этом. Трудно определить возраст стариков. Они все – и в семьдесят с лишним, и в восемьдесят с лишним, и в девяносто с лишним, и даже в сто лет, – выглядели для меня одинаково.
Я решил еще немного подождать на лестничной площадке. Шагая по коридору, я почувствовал странные ощущения в ногах: покалывания и жжение, похожие на слабый удар током или уколы острым предметом.
«Может быть, так начинается боль?» – от внезапной догадки у меня сердце упало в пятки и навалился жуткий, всеобъемлющий страх.
Нужно было скорее вернуться в ресторан.
Я торопливо пошел к лифту. Жжение и покалывание в стопах понемногу усиливалось. Сердце билось так быстро и сильно, что казалось, вот-вот разорвется.
В этот момент напротив меня открылись двери грузового лифта для лежачих больных. Я увидел бабушку на каталке. Она лежала, вытянувшись, и моргала. Мне пришлось повернуться боком, чтобы не встретиться с ней глазами. Рядом с ней был брат, но, кажется, он не увидел меня. Медсестра покатила бабушку по направлению к палате. Брат следовал за ней.
«Как она?»
Я немного поколебался и пошел к палате пятьсот четыре, подволакивая правую ногу, в которой началась боль. Бабушку перекладывали на кровать. Когда брат повернул лицо в мою сторону, я быстро вжался в стену. Вскоре медсестра вышла из палаты.
– Ох, как я испугался. Подумал, что ты умираешь, – послышался ворчливый голос брата.
– Поскорее бы умереть, – раздался голос бабушки.
Когда я услышал знакомый голос, на меня волной накатила буря самых разных чувств, которые невозможно передать словами. Внезапно на глаза навернулись слезы.
– Черт, ну так умри. Умирай быстрее! – закричал брат.
Ну и грубиян.
Мне захотелось ворваться в палату и схватить брата за грудки. Его хамская натура никуда не делась. Опять я ошибся насчет него. Я думал, он зарабатывает на бабушкино лечение. Верил, что он пробрался в ресторан с целью раздобыть деньги на операцию. Но, видимо, я вновь наивно заблуждался.