—Расслабились.— Борясь с тошнотой, проглот выпростал из-под одеяла худые ноги и уселся на койке. Одежда лежала тут же, аккуратной стопочкой на пошарпанном табурете.— Совсем перестали мышей ловить.
Ханой был прав с самого начала, когда они несколько месяцев назад обсуждали такой исход событий, и бравый военный настаивал на том, что ретранслятор выведет группу на убежище, даже сам того не желая.
—Я знаю суть псионического программирования как никто другой,— спокойно вещал комендант, откинувшись в кресле и неспешно потягивая виски из пластикового стаканчика.— Все происходит поэтапно и циклично. Если обрушить на неподготовленное сознание такую гору ерунды, то крышечка неизменно съедет, и вместо бойца получим слюнявого дебила. На этом первая база и погорела в ходе пилотных экспериментов. Потом уже был рассчитан алгоритм ввода возможностей, посылы, ключи действия, но до этого человек пять загубили, а то и больше.
—И что же в итоге будет?— смущенно интересовался Сенечка, подобострастно впившись взглядом в дражайшего патрона.
—Выбросят на поверхность,— начал перечислять по памяти Ханой.— В обстановке, привычной для нормального человека. Первый в стазисе дюжину лет пребывал, а это, надо сказать, не шутки. Однако процесс регенерации стартует в первых рядах, и все пойдет как по маслу. Сначала подкинут интригу, дабы включились мыслительные процессы. Имя другое дадут, проштопав на футболку или в паспорте другую дату рождения запишут.
Дальше проще. Каждое событие вызывает определенную химическую реакцию в мозгу, и возможности открываются постепенно. Сначала пирокинез. Тот нужно провоцировать в условиях близких к боевым. Хорошая драка или, ну скажем, засада на трассе. Затем по желанию фриз или вольт просыпаются, ну и так далее. После всех полевых испытаний образец просто возвращается в лабораторию по заранее заложенному в него маршруту.
—Но как же так?— изумлялся проглот, недоверчиво качая головой и осторожно потягивая хозяйский алкоголь из пластиковой посуды.— Как он вообще сможет найти испытательную базу, если в сознании никогда там не бывал.
—Все тот же метод программирования.— Ханой повел широкими плечами и потянулся к мятой сигаретной пачке, но остановился и внимательно посмотрел на своего помощника.— Ты пойми, Арсений, это может быть наша единственная возможность до аппаратуры добраться. Не оплошай только. Если попадут в наши руки карты вышек, подходы, инженерные ключи, то, если не вспять все повернем, так хотя бы стабилизируем.
—И ты выпустишь всю власть из своих рук?— Сенечка недоверчиво скривился и, отставив опустевший стаканчик в сторону, подошел к окну, откуда открывался удивительный вид на рынок. Сотни людей сновали по рядам, предлагая и покупая, обменивая и меняя всевозможный хабар. Кто-то тащил упаковку влажных салфеток, пустячок в наши дни, но сейчас вещь незаменимую. Другой с гордостью нобелевского лауреата выставлял на прилавок, сколоченный из гнилых досок и деревянных ящиков, пару резиновых сапог с треугольным клеймом. Город жил, пока шла торговля, и торговля существовала, пока мегаполис, пусть и видоизмененный, покалеченный и хромой, продолжал свое существование.
—С этим не так-то просто, как ты думаешь.— Ханой встал и, пошарив в ящике стола, вытащил на свет новую бутыль горячительного.— Будешь?
—Нет, не стоит.— Сенечка вздохнул и, отойдя от окна, вновь опустился на стул.— А то захмелею и очень сложно будет изображать трусливую сволочь. Ты же знаешь, я во хмелю буйный.
—Помню.— Комендант довольно прищурился и, пододвинув к себе свой стаканчик, плеснул коллекционного виски на пару пальцев, а затем одним махом осушил его, невзирая на благородность напитка.
—Как водку пьешь,— сокрушенно покачал головой проглот, неодобрительно посматривая на шефа.
—А что с ним церемониться,— удивился тот.— Я человек военный, не привык миндальничать. Раз бухло, так закидывай в глотку, а сантименты прибереги для свиданий.
—Ладно, к делу,— печально вздохнул Арсений.— Что конкретно от меня-то требуется?
—Направлять и сообщить, когда нужно будет,— вновь усмехнулся Ханой.— Сами мы к испытателям не подберемся. На это годы понадобились бы с нашими-то техническими возможностями, а парень выведет нас буквально через пару недель. Теперь слушай и запоминай. Скоро с тобой свяжется некто слепой. Он мой человек на второй базе. Он и выведет на ретранслятора, ибо у всех подопытных той волны внутренняя связь. Что-то вроде ментального контакта между близнецами, только лучше и надежней. Почуять эти парни могут друг друга уже на расстоянии пятиста метров, а у слепого это выходит лучше, дальше и надежней. Он своего рода ретранслятор-сканер. Одна из его специализаций по крайней мере в этом и состоит. У него она особенно обострена.
—Реально слепой?— охнул Сенечка, но, встретив серьезный взгляд Ханоя, вовремя заткнулся и потянулся за сигаретами на столе.
—Куда,— шеф отщелкнул сигареты и с ехидством посмотрел на подчиненного.— Или снова закурил?
—Да с вами закуришь.— Проглот обиженно нахохлился и, скрестив руки на груди, мрачно взглянул в окно.— Что там у тебя еще?
—Дам одну хитрую приспособу,— доверительно сообщил комендант.— Таких, наверное, и не осталось. Очень тебе пригодится.
Действовать надо было быстро, но срываться с места и, сверкая голым задом, скакать по неизвестной местности Сенечка не решился. Едва заслышав в коридоре чью-то уверенную поступь, он вновь юркнул под одеяло и притворился спящим.
—Как самочувствие, больной?— Ввалившись в палату, одутловатый и с красным лицом местный эскулап, не церемонясь пропыхтел к койке и самым наглым образом откинул одеяло, под которым прятался Арсений.
—Хамство.— Проглот открыл один глаз и неодобрительно взглянул на незваного гостя.
—А все же?— Рухнув на жалобно охнувший табурет, толстяк вытащил фонарик и уж совершенно по-хамски, притянув Арсения за ворот, начал светить ему в глаза, ощупывать шею и заглядывать в рот, будто и не человека смотрел, а выбирал себе борзого щенка.
—Если бы не ваше вмешательство,— проглот решительно отстранил руку наглого врача и, завернувшись в одеяло, поспешил ретироваться в угол, на ходу прикидывая, стоит ли огреть халат табуреткой по жирной макушке или достаточно будет потратить на него остатки пирокинеза.— То было бы замечательно.— Эти слова прозвучали уже из угла, где Сенечка занял оборонительную позицию и выставил вперед худые кулачки.
—Настроение боевое,— заухал краснолицый, на удивление ловко для тучного человека, вскакивая с табурета.— Значит, так.— Пухлая ладошка скользнула в карман халата и извлекла оттуда пригоршню таблеток всевозможных форм и размеров.— Это вам от всего, что душенька захочет. Слабость снимет, изжогу уберет, головокружение там или понос, тоже как корова языком. Кушайте и отдыхайте.— И не дожидаясь ответной реплики, врач шустро покинул палату.
Оставшись наедине с порцией медикаментов, проглот поморщился брезгливо и, немного посомневавшись, аккуратно смел кругляши под подушку, а затем принялся одеваться. Несколько минут ушло на комплектацию, минут десять, рюкзак с хабаром хоть и был ему дорог и любим всем сердцем, но в ходе предстоящей операции мог серьезно осложнить жизнь. Вещи решено было оставить в покое.
На выходе Арсений в последний раз глянул на пухлый рюкзак и, шагнув в коридор, нос к носу столкнулся с вездесущим Мишаней.
—Ты что болтаешься без дела?— Придав себе как можно более обеспокоенный вид, поинтересовался проглот у мальчугана.
—Да так, дядя,— воришка смерил язвительным взглядом помятую фигуру Арсения и, усмехнувшись, шагнул в сторону.— Вот хожу-гуляю, жду, когда остальные проснутся.
—Проснутся, значит?
Из всей честной компании Мишане проглот доверял в последнюю очередь. Одной из его особенностей было чистовидение, а если по-простому, то лишь взглянув на человека, будь то псионик или обычный гражданин, Арсений понимал, задумал ли тот плохое. Андрея срисовать было сложнее, но то и понятно. Повреждение в ходе аварии и специфические данные очень осложняли поверхностный анализ, а лезть глубже Сенечка не решался. С Димой все было проще простого. Прямолинеен, зачастую груб, но добродушен. Своего не упустит, но и щелкать клювом не станет, когда имеется дармовщинка. Замыслы такого простака поддавались расшифровке, едва Арсений бросал на него взгляд. С Мишаней же все обстояло несколько сложнее, чем могло казаться. Не видел проглот мальца, хоть ты тресни.
—Да, проснутся.— Мишаня смешно шмыгнул носом и вдруг, потеряв всяческий интерес к персоне Арсения, направился вдоль по коридору.
—Пронесло, чтоб ты был здоровенький.— Сенечка вытер со лба вдруг проступившие крупные капли пота. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, проглот сел на пол и, закинув ногу, отодвинул каблук на одном из ботинок в сторону, а затем извлек из углубления в подошве продолговатую колбаску черного цвета. То же он проделал и с вторым ботинком, однако оттуда появились на свет три стальные таблетки с крохотными диодами посередине. Поставив каблуки на место, Арсений рассовал устройства по карманам, оставив в руке только колбаску, и, взяв ее обеими руками, переломил пополам. Устройство щелкнуло и тихо запищало. Следующие несколько минут проглот потратил на то, что подбегал к каждому воздуховоду и прислонял колбаску к решетке. Звук вибрировал, перерастая то в визгливую трель, то и вовсе замолкал, но полученным результатом Арсений доволен не был, и каждый раз, печально вздыхая, перебегал к следующему вентиляционному колодцу. Удача ждала Сенечку уже за поворотом, когда, высунув голову за угол и убедившись, что и этот рукав комплекса на данный момент безлюден, он пробежал к очередной решетке и, прислонив устройство, расплылся в довольной улыбке. Сломанная колбаска бодро затикала, завибрировала, давая хозяину понять, что цель достигнута и пора действовать дальше. Щелкнув устройством в обратном порядке, Арсений засунул его во внутренний карман куртки и двинулся к первой же двери. Обычное техническое помещение с какой-то странной аппаратурой проглота не заинтересовало, а вот скамейка пришлась весьма кстати. Подхватив ее, Сенечка бодро выскочил в коридор, поставил скамейку прямиком под решеткой и взобрался на нее. Свинтив крепежные винты перочинным ножом, Арсений просунул решетку боком в проход железного короба, а затем быстро оттащил скамейку назад и, притворив дверь технички, бросился к полученному лазу. Подпрыгнув, проглот подтянулся, уцепившись за край, и, втянув тело внутрь, как можно более аккуратно поставил решетку на место.