Продвижение по узким, запыленным и заросшим паутиной проходам неработающего воздуховода принес массу неудобств. Исправно функционирующие короба Арсению не подходили категорически. На пути мог встретиться ремонтник, проверяющий работоспособность узлов, или не дай бог, работающий вентилятор, а курочить механизм, находясь в узком пространстве, Арсений не собирался. Минут тридцать приходилось двигаться как можно тише, стараясь не чихнуть или не удариться головой о низкую переборку, и в итоге все его старания были вознаграждены. Достигнув окончания вентиляционного туннеля, особо не церемонясь, Сенечка выломал проржавевшую насквозь железную сетку и с облегчением вывалился в мрак подземки за стенами бункера.
Приземление прошло гладко. Извернувшись в полете, проглот ловко приземлился на ноги и, быстро включив фонарик, зашарил лучом по бетонным стенам в поисках опасности. Такой, слава богу, не нашлось, а вот время на исполнение плана заканчивалось, и следовало удвоить усилия. В ход пошла первая стальная таблетка. Вытащив ее из кармана, Сенечка прикрепил устройство на железное основание воздуховода и, вдавив пальцем блестящий кругляш, прислушался в ожидании реакции. Таблетка пискнула, и на лице Арсения отразилась довольная улыбка. Следующая таблетка легла в основании туннеля, а последняя на развилке, когда он уже основательно отошел от стены.
На секунду Арсений замер, обводя заросшие плесенью своды, а затем сорвался с места и быстро исчез за поворотом. Дело было сделано наполовину. Осталось только предупредить своих.
Вид был хоть и удивительный, но мне полностью незнаком. Поверьте уж, ряд колб в рост человека, заполненных каким-то синеватым раствором, длинные панели, усыпанные тумблерами и бегунками, и гирлянды катетеров, идущих от колб к дозаторам, забыть такое просто невозможно.
—Отец,— девица с фотографии выпорхнула из-за дальнего стенда и, весело помахав рукой, застучала каблучками в нашу сторону.— Ты опять играешь с аппаратурой? Ну нельзя же так. И так сервомеханизмы стены потребляют огромное количество электричества. Неделю можно было бы комплекс освещать.
—Васенька, ну у нас же гости,— Валентин Адамович тряхнул седым пухом и неодобрительно поцокал языком.— Ну как можно врываться в лабораторию, да еще в таком виде.
Вид у девицы с фотографии действительно был не праздничный. Левая скула была раскрашена сажей, волосы всклокочены, одежда покрыта густым слоем пыли и штукатурки.
—Извините, папа.— Откинув упавшую на глаза прядь, Василиса Валентиновна прогрохотала штурмовыми ботинками по изящному паркету, оставляя после себя грязные следы, и устало рухнула в свободное кресло.
—Как там?— Старик поморщился при виде грязной обуви и, не сводя с нас глаз, вдавил кнопку. Стена вновь зарычала и скрыла лабораторию, перенеся нас в старый добрый кабинет без странных колб, запахов и препаратов в трубочках.
—Все сложно.— Девушка потянула носом воздух и сморщилась.— Ханой подошел к ближнему туннелю, и сейчас они ломают ворота.
—Так быстро.— Ученый нахмурился, будто что-то прикидывая в уме.
—Быстрее не бывает,— парировала его дочь.— Их четвертый товарищ,— тонкий наманикюренный палец указал в сторону притихших нас,— оставил маячки по проходу. Так и нашли.
—Но почему радиозащита не обнаружила?
—Устройства больно хитрые. Технари все еще разбираются, но говорят, что подобного давно не видели. Сам маяк транслирует сигнал только в ответ на запрос на определенной частоте и с определенной регулярностью. Может веками стоять и не подавать признаков жизни, но если кто-то вдруг решит пощупать частоту кодом, и тот код окажется в зоне приема, то электронная мразь не просто ответит, а постарается еще и дать координаты. Если бы была возможность связи со спутниками, то комендант появился бы в ближних туннелях существенно раньше. Так хоть было время подготовиться.
—Диких пускайте,— охотно предложил седой, любовно поглаживая страшное устройство на столе.— Сколько их у нас?
—Ну, в хранилище штук шесть.
Вот значит как, штук. Похоже, не только я, столкнувшийся с ними недавно, но и эти подземные крысы их за людей не считали.
—Позвольте слово молвить,— решил подать я голос, пока дискуссия родственников окончательно не вышла за грань моих интересов.— Арсений там?
—Сложно сказать наверняка.— Василиса перевела взгляд на мою скромную персону и вновь повела носом.— Что с этими делать? Как обычно или в мешок?
—Сначала пробные тесты. Потом посмотрим.
Боль пронзила тело с новой силой. Не знаю уж, какая клеточка моего мозга решила атаковать, и был ли это я, а не Дима, но прибор сработал исправно, ударив с удвоенной силой. Через волну шума в ушах я слышал, как началось какое-то движение. Действовать самостоятельно уже не получалось. Израненное тело окончательно потеряло возможность двигаться, и оставалось лежать на полу, как брошенная кем-то ветошь и ждать, по всей видимости, безрадостного исхода. Затем погасло всё. Звуки, краски, ощущения, запахи. Настал тот самый момент, когда должны были открыться ответы на все мучившие меня долгие недели вопросы, но в данной сцене мне отводилась роль статиста, простой декорации, вокруг которой и должны были разыграться интересующие всех события.
Карцер у местных научников был знатный. Крепкие стены, стальные засовы и полное отсутствие дневного света сбивало с толку даже самого отъявленного злоключенца, а уж нас с Дмитрием и подавно. Разместили нас в соседних камерах, предварительно сковав по рукам и ногам, так что не то что возможности побега не было, а и само движение происходило в крайне ограниченном режиме. Нос там почесать, немного подвигаться, чтобы дать приток крови в занемевшие члены, да вот собственно и весь маневр, который я мог себе позволить. Дима находился в похожей ситуации, только вот в депрессию и уныние впадать явно не спешил. Пребывать в заключении для него было не в новинку. Достопамятный подвал на штаб-квартире псиоников Захара чего стоил.
—Интересно, что с нами будут делать?— размышлял вслух пир, кое-как устроившись на нарах и заложив скованные наручниками руки за голову.— Что им вообще надо?
—Образцы им надо.— Я охнул и, попытавшись подняться, скривился от боли.— Только на кой черт им образцы, когда сверху Ханой с Сенечкой буйствуют.
—Надеются отбиться.— Пожал плечами пир, однако во мраке камеры его жест был лишним. Я все равно не смог бы различить его движения в окружающей нас темноте.— Однако хочу заметить, что ждать исхода событий мне не с руки. Будем выбираться. Ну-ка посторонись. Сейчас я тут проделаю пару нештатных отверстий.
—А наручники?
—Да и пес бы с ними. Был бы выход из этой клетушки, а с браслетами позже разберемся.
Некоторое время я лежал молча, ожидая, как сгенерированная огненная волна ударит в стену и нам откроется путь к спасению, однако ничего не происходило.
—Ну что там у тебя?— Нахмурившись, я развернулся, брякнул наручниками над головой.— Чего копаешься? Мы валим или остаемся на пижамную вечернику?
—Не поверишь.— Голос Димы показался мне растерянным.— Не могу. Реально ни черта не выходит. И ресурс чувствую, и как волна начинается, а потом пустота и как воздух из шарика…
—Погоди,— я попытался произвести пси-толчок, последовательно от вольтирования до термоудара, и, убедившись, что ничего не выходит, в сомнении прикусил губу.
В темноте делается хорошо сразу несколько вещей. Отдыхать в темноте идеально, еще более здорово думать, ну и уж совсем хорошо поддаваться панике. Мне нужно было второе, и пытаясь не впасть в панику, я начал старательно соображать, что же такого могло случиться с этим свихнувшимся миром, пока меня не прервал давно знакомый наглый голосок.
—Думай, дядя, думай. Вам взрослым это всегда полезно.
—Мишаня!
Бой в тоннелях разгорелся не на шутку. Ханой, имевший какие-то свои планы на бункер, к коему до этого момента даже интереса не проявлял, нагнал в подземку, казалось, все здоровое население города и основные силы рынка, ведя бой сразу по трем направлениям. Как и любой правительственный бункер, сооружение имело замечательные ответвления, позволяющие главе государства незаметно и комфортно покидать убежище, и вот на них-то и нацелился бравый ретранслятор.
—Что там на первом?— рычал Ханой в рацию, нервно притоптывая на месте. Вокруг командира суетилась прислуга из простых, подсвечивали фонарями, тащили на себе походный штаб, пару стульев, запас еды на неделю и зачем-то боевой огнемет. И во главе всей свиты шествовал неизменный проглот, что-то сиюминутно нашептывая коменданту на ухо и бурно жестикулируя.
—На первом автоматика, командир,— рычала рация.— С десяток наших полегло, пока разобрались, что к чему.
—Так вы что, просто так перли?— орал, прыская слюной и размахивая руками, старший.— Не могли рабов вперед пустить?
—Так их и положило,— смущенно вещала рация.
—Второе направление, дикие, трое, прошу поддержки,— вновь взрывалась рация, рикошетя криками раненых от сводов и больно ударяясь в барабанные перепонки.— Слышите, дикие, второе направление. Подкрепление.
—Три десятка псиоников, второй туннель!— Ханой сверкнул глазами, и кто-то из свиты тут же юркнул во тьму исполнять приказание хозяина.
—Как же так? Почему меня тогда не накрыло?— Сенечка горестно слушал эфир, то и дело бормоча что-то невнятное себе под нос и виновато озираясь по сторонам.— Я же мимо вышек должен был пройти.
—Должен,— комендант усмехнулся и щелкнул пальцами. В туннеле тут же организовалась полянка в виде раскладного столика, двух переносных табуретов и пачки сигарет с пепельницей.— И тут есть несколько вариантов. Первый и самый простой…
—Третий туннель, выбили. Начинаем штурм бункера. Как слышите, прием.
—Слышу нормально.
—Дайте подкрепление, командир. Часть псиоников выведена из строя ударниками. Другие до сих пор не могут прийти в себя от первой волны обороны.
—Действуйте самостоятельно. На первом направлении автоматика, второй под дикими. Резерв выделить не могу. Отбой.