– Ну, так у них-то кораблей много, разве их этим удивишь?
Я улыбнулся, залез в портфель и вытащил один из таких снимков.
– Ну, посмотрите.
Андрей Громыко внимательно посмотрел на снимок. Корабли шли на скорости, это было видно по усам. Один из крейсеров даже накренился, и окатывался волной.
– А почему два первых не дымят?
– А им нечем дымить… У обоих – ядерные реакторы. У большого – 210 тысяч лошадиных сил, а у второго – девяносто.
Пока я читал заготовленную ноту, а самолет заправлялся, на борту появился мистер Хопкинс. Он жил в Белом доме, а тут совсем рядом. Официально его должность была министр внешней торговли США. А неофициально он являлся самой настоящей правой рукой президента. «Нас приглашают в Голливуд!» Точнее, на ужин к господину Рузвельту. Оперативно сработано! Ну, видимо, кое-какие сведения все-таки утекают из СССР. Найти бы этот источник! Нет, про «Фрунзе» они ничего не знали, а то, что «Советский Союз» достраивался по измененному проекту, они каким-то образом узнали. А ведь мы сами дураки! Точно сами! Котлы! Они как стояли неподалеку от линкора, так и продолжают стоять. А англичане дважды заходили в Ленинград с визитами. Приходил «Георг V», стоял у моста Лейтенанта Шмидта. В прошлом ноябре, на седьмое, и в этом году, летом. А котлы-то английские, они-то их как родных знают, хоть и поставлялись через швейцарскую фирму. Вот лопухнулись! Вот у нас всегда так! Все хорошо-хорошо. И тут: бац!
Впрочем, шила в мешке не утаишь, так что деваться некуда, исландскую базу обещают до конца года убрать, дескать, не вопрос, просто немного забыли о ней. И вы вопрос не поднимали, и англичане – тоже, вот мы и думали, что всех всё устраивает. Идею встретиться со Сталиным Рузвельт оставлять не хочет.
– Товарищ Сталин не любит летать, тем более что больших летающих лодок у нас нет, и так, как это делаете вы, мы сделать не можем. Есть предложение, мы это обсуждали, встретиться на нейтральной территории, допустим в Ницце. Атлантика в декабре – не самое лучшее место на Земле, даже на крупном корабле.
На том и договорились. После этого только президент задал вопрос о «Фрунзе», что это за корабль и откуда появился.
– Это старый линкор типа «Севастополь», он был сильно поврежден пожаром в годы революции. Было несколько проектов его восстановить, затем решили отработать на нем несколько новых систем вооружения. Так что опытовый корабль, прообраз кораблей будущего. Окончательное назначение сложилось только сейчас: тяжелый атомный ракетный крейсер. Переделывать «Советский Союз» было невыгодно, он остался линкором. Еще один будет линкором тоже. У остальных готовность небольшая, они будут достраиваться по совершенно другому проекту. Установленные нормы мы превышать не собираемся. Линкор, кроме силовой установки, полностью подпадает под Лондонские соглашения, хотя мы их и не подписывали.
– А подписать готовы?
– Особых возражений у нас нет. Они касаются тяжелых артиллерийских кораблей, которые мы строить более не собираемся.
– Вот и отлично, а то наши адмиралы начали говорить, что русские имеют преимущество, так как не ограничены в Лондоне и Вашингтоне по калибру. Плюс намекают, что вы совершили рывок в области систем наведения. Я, в свою очередь, заветировал решение конгресса не признавать патентное право СССР и не делать исключения для периода с 1917 года по настоящее время, когда наши патентные организации не имели возможности совместно работать. Инициаторами рассмотрения в конгрессе выступили несколько конгрессменов, связанных с машиностроительной отраслью. У них были претензии к СССР, но поданный ими иск остался без рассмотрения. Мистер Литвинов тогда отказался даже обсуждать что-либо, сказал, что СССР не имеет ничего общего с господином Лещенко, аферистом и изменником Родины. Что касается допуска в воздушное пространство страны самолетов, имеющих сертификаты допуска, выданные в СССР, то дополнительно рассмотрев вопрос, учитывая, что ваша страна является членом ИКАО и одним из лидеров в области самолетостроения, на ближайшей сессии нашего авиационного комитета будет рассмотрен и этот вопрос, господин Никифоров. Нам бы хотелось восстановить былые связи между авиапромышленностью наших стран. В прошлом десятилетии это направление развивалось весьма успешно.
О целях встречи со Сталиным не было произнесено ни слова. Речь шла почти исключительно о бизнесе и преодолении взаимного недоверия. Лишь в самом конце разговора он спросил, что за активность наблюдается на верфях Японии?
– Мы решили разместить заказы на гражданские суда увеличенного тоннажа для снабжения нашего Дальнего Востока. Плюс Япония испытывает недостаток водного транспорта, потерянного во время войны. И мы решили откликнуться на их просьбу. Безработица в Японии достигла 27 процентов. Это серьезная цифра, с которой приходится считаться.
– Когда вы будете в Москве?
– Завтра с утра у меня одна запланированная встреча, и вылетаю в Лондон, оттуда – в Москву.
Через 15–20 минут ланч был завершен, нас с Андреем Андреевичем проводили до главного входа. У ворот Белого дома толпа журналистов и фотографов. Так долго у президента советский посол и спецпредставитель никогда не задерживались. Всех интересовали подробности, но давать свои комментарии мы отказались.
– Ужин прошел в дружеской и деловой атмосфере, обсуждались детали встречи в верхах. Все вопросы к представителю администрации Президента. Спокойной ночи! Бай!
Я переночевал в посольстве, утром должна была состояться моя встреча с бывшим академиком, с бывшим генерал-лейтенантом царской армии, с бывшим гражданином СССР, «невозвращенцем» из загранкомандировки в Германию Ипатьевым, куда он выехал с разрешением ЦИК и Академии Наук задержаться там на лечение. Ему диагностировали рак горла. Уехал он не один, вместе с ним выехал в Германию и США еще один человек, тоже академик, Павел Петрович Гензель, ученый-экономист, который выехал читать лекции в Германию и не вернулся. Сейчас оба работают в Северо-Западном университете в Чикаго. Второго я не вызывал: сразу после того, как он перебрался в США, он активно подключился к дискредитации Советского Союза в научных и околонаучных кругах. Все его публикации были посвящены критике экономического устройства СССР. Первую книгу он опубликовал в 1930 году, в период первой пятилетки, детально рассмотрев экономику России до и после октябрьской революции 1917 года, и показал несоответствие между новой ценовой политикой и политикой в области заработной платы, отметив, что средняя заработная плата рабочих и служащих стала ниже прожиточного уровня. А то, что страна была разорена восьмилетней войной и только начала исполнять первый пятилетний план развития народного хозяйства, он предпочел не заметить. «Россия, которую мы потеряли» – этот скорбный плач мы слышали, знаем.
Громыко сказал, что Ипатьев получил приглашение и принял его. В посольство он приехал на шикарном «кадиллаке» 62-й серии, видимо, еще и заезжал в мойку, потому что машина буквально сверкала полировкой. У нашего посла машина попроще будет. Впрочем, Ипатьев – человек состоятельный. Так сказать, воплощение «американской мечты»: приехать нищим и озолотиться. Когда поднимался вопрос на сессии Президиума Академии, многие отметили, что есть определенная доля скептицизма у многих, что все в этой истории так уж чисто. Я тогда сказал, что без его «подарка», в виде патента на производство высокооктанового бензина, и присланного полноценного готового завода в виде двух ректификационных колонн большой производительности, мы бы не смогли поднять мощности авиационных двигателей внутреннего сгорания, почти 40 процентов, перед самой войной. Его вклад в Победу достаточно велик. А остальное – пусть остается на его совести.
Ипатьев, а я его фотографии видел в его «деле», вновь отпустил окладистую бороду и усы, что делало его похожим на Александра III и Николая II. В деле были фотографии и без нее. Рукопожатие крепкое, уверенное.
– С кем имею честь?
Я представился и сказал:
– По поручению Правительства СССР возвращаю обратно переданные вами в 41-м году бумаги Патентного ведомства США, принадлежащие лично вам. Ваш вклад в общее дело Победы оценен Советским правительством присвоением вам звания Героя Социалистического Труда, с вручением медали «Серп и молот», ордена Ленина и грамоты Президиума Верховного Совета Союза ССР.
Я открыл одну из коробочек и показал золотую медаль награжденному. Тот скептически посмотрел на нее, а затем спросил:
– А почему возвращаете патенты?
– Согласно вашему заявлению в этом здании: «Пока идет война, пользуйтесь бесплатно, господа-товарищи большевички. Сталин, конечно, большевик, но вековую мечту русских: контролировать проливы, осуществил». Вторая мировая война закончилась 1 февраля 1942 года подписанием в заливе Вакаса Акта о безоговорочной капитуляции Японии на борту линкора «Принц оф Уэльс». Со второго февраля вам, как владельцу патентов, назначена выплата авторского вознаграждения, по всем используемым изобретениям. Вот список, с указанием места производства и мощностью установки. Здесь расчеты и перечисления на ваш счет во Внешторгбанке СССР. Это чековая книжка ВТБ и расчетная книжка, с номером вашего счета. Ближайший банк ВТБ в Нью-Йорке.
– У нас тоже есть отделение, в Вашингтоне, – вставил слово присутствующий посол Громыко.
– Разрешите присесть? – вытирая лоб, спросил Владимир Николаевич.
– Вам плохо? – поинтересовался я.
– Да нет, просто неожиданно несколько. Меня же лишили гражданства и уведомили об этом. В тридцать седьмом, по-моему.
– Мы провели общее собрание Академии Наук три недели назад, ставили на голосование вопрос об отмене его постановления от 29 декабря 1936 года об исключении вас из списков Академии. Большинством голосов это постановление отменено. Как вашему коллеге, по поручению Президиума, разрешите вернуть вам удостоверение действительного члена Академии.
– А вы действительно имеете такое поручение?