– Детка! – кричит снизу Натан, а в следующий миг снова кукарекает этот несносный петух. – Ты идешь?
– Да! – нервно отзываюсь я, лихорадочно оглядываясь в поиске штанов. – Сейчас!
С разочарованным вздохом осматриваю шкаф. Там лишь стопки практичных шерстяных свитеров скучных расцветок, рядом аккуратно сложены сильно поношенные джинсы. Вот, значит, как я одеваюсь. Ясно. Быстро окидываю взглядом свое отражение в зеркале ванной. На щеках румянец, ну надо же – отросшие волосы! Чувствую себя переселенцем на Диком Западе. На животе под пупком замечаю неровный шрам. В отличие от свежих ран, след не розовый, а значит, ему много лет. Аппендицит? Рози его удалили после тридцати. Она предупреждала, что я могу проиграть в генетической рулетке. Забавно.
Рози! Я до смерти хочу позвонить тете, услышать ее голос. Чтобы она сказала, что все будет хорошо, что я выберусь из этого кошмара. Увы, на прикроватной тумбочке нет ни телефона, ни хотя бы зарядки. Видимо, такова жизнь вдали от цивилизации.
Кое-как собираю волосы в пучок и осторожно выглядываю из-за двери спальни. Следуя на соблазнительный аромат завтрака, спускаюсь по лестнице и поворачиваю направо в гостиную. Интерьер словно сошел со страниц журнала о загородной жизни: отделанный галькой камин, пухлый диван и картина с умиротворяющим пейзажем на стене. А впереди кухня. Боже, да какая! Солнечная, светлая, с окнами во всю стену, которые выходят в сад. Над большой старинной плитой висят начищенные медные кастрюли. А в центре кухни – главная ее достопримечательность: огромный стол из необработанного дерева. Там сидит Натан и пьет кофе.
– Вот ты где, – говорит он, поднимая глаза от разложенных на столе бумажных упаковок. – А я тут семена разбираю.
– Круто. – Я хватаюсь за спинку стула, чтобы не упасть.
Натан изучающе смотрит на упаковку семян и откладывает ее в сторону.
– Предлагаю в этом году не сажать помидоры «Сан-Марцано». Помнишь, как долго они не прорастали прошлой весной?
– Да, – онемевшими губами произношу я. – Еще бы.
– А потом в них еще и паутинный клещ завелся, – помолчав немного, добавляет он.
У меня по спине ползет холодок. Пару дней назад я в Сан-Франциско отвечала за доходность инвестиций в одной из крупнейших компаний страны. А теперь я фермер, который занимается… паутинным клещом?
– Однозначно, – выдавливаю я, стараясь подыграть Натану.
– Решено. Тогда «Сан-Марцано» не берем, вместо них посадим… «Брендивайн» и «королеву ночи». – Натан жестом указывает на плиту. – Милая, возьми себе еды.
Я киваю и, к счастью, с первой же попытки нахожу шкафчик с тарелками. А вот с ящиком для приборов дело обстоит сложнее. Слава богу, Натан ничего не замечает.
– Ну как? Нравится? – спрашивает он, когда я устраиваюсь за столом и начинаю завтракать.
– Вкуснотища! – быстро отвечаю я, разглядывая полку на дальней стене кухни, где выстроилась внушительная коллекция банок с маринованной морковью, огурцами и помидорами. Вижу, мы фанаты солений.
Натан доволен, его лицо разглаживается.
– С тыквой мы чуток припаздываем. В теплице уже видны всходы, но я хочу сегодня же посадить «Акорн» и «шугар пай», чтобы успеть до жары на выходных.
Я растерянно киваю.
– Слушай, не могла бы ты сегодня помочь с коровами?
– Помочь… с коровами?
– Ага.
– Ты имеешь в виду… подоить их? – Я смотрю на него, вытаращив глаза.
– Тонко подмечено, – смеется Натан.
– Так-так, понятно, – бормочу я с нервным смехом.
– И еще цыплята, – добавляет он.
– Цыплят… тоже подоить?! – Я давлюсь последним куском завтрака.
– Да ты сегодня просто юмористка! – улыбается Натан.
Ха-ха.
– Ну что же, – вздыхает Натан, поднимаясь из-за стола, – семена сами себя не посадят. Да, чуть не забыл! Пожалуйста, передай это Барб и Баббс.
Он лезет в карман своих брюк карго и вручает мне упаковку семян, на которой черными чернилами выведено: «Большой Макс».
– На кой черт нашим соседкам, которые растят латук, понадобилась гигантская тыква, ума не приложу. Впрочем, сама знаешь: уж если Баббс что в голову втемяшится, спорить бесполезно.
– Ну еще бы, – подтверждаю я, глядя на кофейник. Старая добрая Баббс.
Натан подходит сзади, кладет свои сильные руки мне на плечи и целует в шею. По моему телу прокатывается легкий электрический ток. В голове звучит дразнящий голос Фрэнки: «Фермер Джон – горячий малый». Он таким был и остается до сих пор!
– Да, кстати, а во сколько вечером приедут Фрэнки и Кристиан? – уточняет Натан.
Мои глаза загораются от радости.
– Точно не знаю.
– Ладно, держи меня в курсе, – говорит он, направляясь к двери, ведущей в сад. – Хочу приготовить к их приезду свинину.
Мужчина, который готовит завтрак… и обед? И почему я его тогда заблокировала?!
– Удачно подоить цыплят, – подмигивает мне Натан и выходит из дома.
Я выпиваю чашку кофе и сую ноги в зеленые ботинки.
– Ну, коровы, держитесь. Я иду к вам, – бормочу себе под нос.
Я брожу по саду и останавливаюсь полюбоваться высаженными в несколько рядов цветами. Отправляю себе в рот пару листочков мяты, растущей в глиняном горшке, – надеюсь, это все же мята. Смотрю, как бабочка садится на бутон розы, и вдыхаю свежий утренний воздух. Чуть дальше, в огороде, плотные ряды яблонь в розовом цвету – точь-в-точь сладкая вата. Какой контраст по сравнению со вчерашним днем в Париже, когда я испытала тысячу оттенков стыда за себя! И пусть сейчас я далеко от дома, в непривычной среде и впервые в жизни совершенно растеряна, но здесь так спокойно на душе. Из земли проклевываются первые нежно-зеленые ростки! Чистый воздух! Вокруг бродят цыплята. Я замечаю, как одна особенно крупная курица клюет жирного… червяка. И закрываю ладонью рот, сдерживая рвущийся крик. Это природа.
В одном из сараев я обнаруживаю коров – каждая в своем стойле с довольным видом жует сено. Ладно, не ядерная физика. Разберусь! Взять ведро, найти вымя и подоить корову. Делов-то!
Я встаю перед Мабель (по крайней мере, так написано на ее бирке) и засучиваю рукава.
– Привет! – говорю я, присаживаясь на табуретку рядом с ней. – Меня зовут Лена, и сегодня я… доярка.
Я подаюсь вперед, и Мабель издает протяжное недовольное мычание.
– Да, понимаю, нам обеим непривычно.
Чувствую себя гинекологом, обследующим пациентку.
– Итак, – сообщаю я корове, – начинаем!
Берусь за один из ее… сосков? Я еще ни разу не доила корову. У меня даже телефона нет, чтобы посмотреть подсказку в интернете.
– Тихо-тихо, – приговариваю я, видя, что Мабель начинает волноваться. – Я просто вот так потяну, аккуратненько, а потом…
Мабель толкается, и я падаю лицом в сено.
– Послушай, – уговариваю я, вынимая из волос травинки. – Знаю, ты не в восторге. Поверь, я тоже.
Я всматриваюсь в ее огромные карие глаза.
– Но мне нужно, чтобы ты помогла!
Осторожно сажусь на табуретку.
– Давай договоримся. Ты пару минут стоишь спокойно, а я побыстрее оставлю тебя в покое. И после этого мы больше не увидимся. Пойдет? – Я киваю себе. – Пойдет.
Ставлю ведро на место и вновь принимаюсь за работу. Мабель держит слово, зато я умудряюсь брызнуть молоком себе в левый глаз.
– Не так уж плохо, а? – смеюсь я, вытирая лицо рукавом.
Мабель отвечает мне мычанием, словно бы говоря: «А то!»
– Ты же понимаешь, что я волнуюсь, да? – бормочу я.
Надо сделать непроницаемое лицо. В памяти всплывает песня Леди Гаги, и я начинаю тихонько мурлыкать куплет за куплетом себе под нос. Видимо, Мабель обожает поп-музыку: к концу песни ведро почти полное. И на меня вдруг накатывает странное чувство облегчения и радости оттого, что я справилась. Может, я и городская девчонка, которая работает в крупной американской корпорации, но и корову подоить смогла!
Следующие шесть коров далеко не так сговорчивы, как Мабель, и все же я справляюсь с задачей и переливаю молоко в охладитель[24], который стоит рядом. Теперь надо идти к цыплятам, вот только я не имею ни малейшего понятия, что от меня требуется. К счастью, доить их не нужно. Тогда что с ними делать?
Заглядываю в курятник – среди его обитателей начинается переполох и кудахтанье. Яйца? Здесь только кучки свежего помета. К горлу подкатывает тошнота, но в следующий миг я замечаю двух женщин, которые машут мне из-за забора на дальней стороне пастбища. Их внезапное появление придает мне сил справиться с собой – или хотя бы сделать вид, будто все хорошо.
– Привет! – кричу я.
Подперев лопатой дверцу курятника, я подхожу к забору, из-за которого мне улыбаются две женщины в комбинезонах, лет за пятьдесят. И тут вспоминаю, что утром Натан дал мне семена тыквы. Это, наверное, и есть соседки Барб и Баббс, которые выращивают латук.
– Привет, солнышко! – здоровается та, что повыше ростом, с коротко остриженными седеющими волосами. – Погожий сегодня денек. Правда, похолодало, но для латука самое оно. Верно говорю, Баббс?
Вторая соседка кивает. На ней джинсовый комбинезон и байковая рубашка. Баббс с гордостью показывает мне плетеную корзину, полную зелени.
– У нас первый урожай. Как раз для салата, который мы вечером принесем.
Я лезу в карман.
– А у меня для вас семена. От Натана.
– Отлично! – радуется Баббс.
Барб стоит, скрестив руки на груди, явно не в восторге от этой затеи.
– Баббс взбрело в голову сделать в этом году грядку с тыквами для местных ребятишек. Знаешь, для конкурсов типа «сделай стог сена», «вылови яблоки ртом». Я ей все твержу, что не надо экспериментов, мы выращиваем латук. Но ты ж понимаешь: против сестры не попрешь!
– Точно, – улыбаюсь я. Они мне уже нравятся.
– Кстати, – заговорщически понижает голос Барб, – ты как, готова к вечеру?
– К вечеру?
Сестры обмениваются понимающими взглядами.
– Ну, ты ведь впервые увидишь ребенка Фрэнки.