о потому, что успел блокировать ощущения в руке. Вот тут бы любая схватка и закончилась, потому что со сломанными костями печати не поскладываешь, но мне, к счастью, для любимых техник печати не нужны.
— Нии–сан, я не понял, ты на меня злишься?
— Нет. Это просто тренировка. Я разочарован тем, насколько ты слаб. Твое тайдзюцу просто отвратительно, а кендзюцу вообще на нуле.
Итачи явно придерживался теории «То, что не убивает нас, делает сильнее», и жалеть меня не собирался. А еще кажется, пытался развести на слабо. О да, я так обижен его низкой оценкой моих способностей, что сейчас просто разрыдаюсь.
— Для приличного уровня тайдзюцу я пока не дорос, мне всего тринадцать, а в Конохе просто не было ни одного нормального учителя кендзюцу, да и вакидзаси я начал пользоваться всего пару недель назад, — за разговором я активизировал на левой руке медицинскую чакру и начал лечить перелом. — И вообще, их я в бою против сильных противников использовать не буду. Я просто хотел показать тебе свой меч. Классный получился, да?
Я встал на ноги и усмехнулся, а потом сложил печать концентрации левой рукой. Итачи чуть прищурился и отпрыгнул подальше. До этого он видел, как я создаю простейшие иллюзии и зажигаю огни щелчком пальцев, но печати одной рукой обычно используют только те, у кого есть особые Кеккей Генкай — врожденные способности. Я решил пока даже перед ним не светить, что печати мне вообще не нужны. Название техники я вслух тоже проговаривать не стал, пусть будет сюрприз.
Между мной и братом на расстоянии трех метров друг от друга появились двое светловолосых близнецов, мальчик и девочка примерно моего возраста. Я отключил слух и укрепил чакрой барабанные перепонки, чтобы не лопнули. Близнецы закричали, и Итачи пришлось уворачиваться от направленного звукового удара, оставлявшего в камнях приличные выбоины. Кроме того сами голоса у близнецов адски неприятные, так что нии–сан то и дело морщился при особенно мерзких нотах. За то время, пока они гоняли нии–сана, я успел долечить руку.
Наконец Итачи создал двух клонов, и они всадили в спины близнецов кунаи, пока те были заняты тем, что «кричали» на оригинал.
— Такой простой техникой меня не остановить, — прочитал я по губам Итачи.
В ответ я ухмыльнулся и показал уже здоровую руку. Близнецы, в точности скопировав мою ухмылку, вытащили из себя кунаи, демонстрируя мгновенно затянувшиеся дыры, и вернули их обратно клонам Итачи вместе с парой десятков сюрикенов.
— Техника призыва чудовищ! — я быстро сложил печати как при обычном призыве, и одной рукой задрав рубашку, приложил ладонь к солнечному сплетению.
По коже побежала вязь иероглифов как при обычной технике призыва. Я почти секунду любовался шокированным выражением лица Итачи, а потом меня скрутило от боли, и я упал на колени. Изо рта выплеснулся сгусток крови, и я зажал губы ладонью. А потом кожа на животе разорвалась, и из моего тела начало вырываться нечто черное и огромное. Полсекунды спустя передо мной стояла трехметровая тварь, похожая на пришельцев из фильма «Чужой», и радостно скалилась. Точнее, это я знаю, что радостно, а кому угодно другому пасть, полная острейших клыков, покажется весьма угрожающей.
Я упал на бок, прижимая к животу руки, светящиеся зеленой медицинской чакрой, и изображая смертельно раненого. Вообще–то, все это было одной первоклассной иллюзией, ну кроме крови и боли, без них так достоверно не сыграешь. Я мог бы создать Чужого точно так же, как клонов, всего лишь щелчком пальцев, но психологический эффект был бы совсем не тот. Противник думает, что я использовал свой последний довод и нахожусь при смерти, а на самом деле я практически здоров. Подлечить кожу на животе — вообще дело нескольких секунд.
Похоже, здоровенная тварь с внешностью как прямиком из кошмаров, порядком впечатлила Итачи. Три томое на его глазу слились в Мангеке Шаринган.
Однажды кто–то из умников в институте моего внутреннего мира предположил, что чакра может двигаться со скоростью света. Только как мы потом ни пытались, так и не смогли разогнать ее до такого уровня. Но Чужой, состоящий из чакры, все равно двигался очень быстро. Управляя им напрямую, я его только тормозил. Однако сейчас он контролировался из внутреннего мира, где время можно было во много раз ускорить. И пилот, управлявший им, мог бы в перерывах между атаками чай попивать, но это, видите ли, не круто. И поэтому рулил монстром теперь всего лишь при трехкратном замедлении реальности. Впрочем, на полигонах Семи Кругов Ада и Амбреллы они вообще замедлением пользоваться не могли, и все равно двигались так, что шаринганом не отследишь.
Итачи явно пришлось попотеть, уворачиваясь от атак Чужого, да и близнецы тоже без дела не скучали. Метательное оружие монстра даже поцарапать не могло, от огненных техник он успешно уходил, а иллюзии на него вообще не действовали. Последнее особенно поразило нии–сана, он–то не знал, что обычных органов чувств у твари просто нет. А я настолько плотно был укутан собственными гендзюцу, что чужие мог легко блокировать. Исключение составляло только Цукиеми, но использовать его на мне Итачи больше не решался.
Наконец, Чужому удалось достать нии–сана, мощно приложив хвостом поперек груди. Брат отлетел в сторону и впечатался в стену. Я мстительно ухмыльнулся, но быстро подавил злорадство. Говоришь, у меня плохое тайдзюцу?
Тем временем тварь ухитрилась плюнуть на Итачи, и кислота разъела рукав и оставила несколько ожогов на руке. Однако не зря он был шиноби S-класса, через мгновение выяснилось, что он не просто так подставился под удар, а заманивал противника в ловушку.
— Аматерасу.
Никто и понять не успел, что происходит, как близнецов и Чужого, ловко выстроенных Итачи в довольно компактную группу, накрыло черным пламенем. Тварь завизжала не хуже близнецов, похоже, пилот неслабо отхватил болезненных ощущений. Конечно, всю агонию сжигаемого заживо существа он не получил, но чесаться будет еще долго. А вообще, сам виноват, раз подставился.
Но для Итачи схватка тоже прошла не бесследно, он зажал ладонью левый глаз, и тяжело дыша упал на колени. Слава богу, кровь из глаза не текла, но сосуды полопались. Насколько я могу судить, нии–сан потратил больше половины всей своей чакры. А у меня в теле вообще оставалось на донышке, только на пару экономных Чидори хватит.
Однако брат быстро пришел в себя и встал на ноги со своим обычным равнодушным выражением лица. Я поспешил последовать его примеру и, сложив печати, активировал Чидори. Должно быть, видок у меня был тот еще — весь в крови, порванной одежде, пыли и каменной крошке.
— Беру свои слова обратно, ты далеко не слаб. Но этого все еще недостаточно. Однако для сегодняшней тренировки хватит.
Я улыбнулся и погасил Чидори, обессилено рухнув на пол. Итачи сделал несколько шагов ко мне, но замер, услышав за спиной:
— Нии–сан.
Я свернул Матрицу и оказался за спиной брата. Он резко повернулся и увидел меня, невредимого, в целой одежде и даже с полным объемом чакры.
— Как?!.. — тут тело, с которым он сражался, эффектно рассыпалось золотыми искрами.
— О, я определенно создал шедевр. Надо же было оправдать звание гения, сам понимаешь, положение обязывает. — Избавиться от самодовольной улыбки было совершенно невозможно. — Только для этой техники нужен просто запредельный контроль, поэтому мне и пришлось расщепить собственную личность.
Окутав ладони медицинской чакрой, занялся исцелением его ожогов, пока нии–сан переваривал тот факт, что его младший братик смог не просто освоить технику S-ранга, а создать новую, причем настолько необычную, что он даже с Мангеке Шаринганом не сумел распознать подделку. Когда я потянулся к его глазу, чтобы вылечить полопавшиеся сосуды, Итачи было напрягся, но позволил продолжить.
— Кстати, нии–сан, старайся поменьше напрягать глаза. Если мне все–таки удастся до конца пробудить свой шаринган, поменяемся глазами и оба получим Вечный Мангеке. Так что будь добр, не ослепни к тому моменту.
— Постараюсь, — все с тем же каменно–спокойным выражением лица ответил брат.
— Итачи, — я опустил ладонь, окутанную медицинской чакрой на его грудь, помня об ударе хвостом. — Мог бы и похвалить меня. Все–таки я создал нечто невероятное. И все эти годы, пока я трудился над техникой, меня просто распирало от желания обсудить ее с кем–нибудь или опробовать на настоящем противнике.
Как я и предполагал, в ребрах Итачи оказались трещины, ничего опасного, но синяк был бы знатный, да и боль не слабая.
— Ты молодец, Саске. Я горжусь тобой, — сказал нии–сан и улыбнулся.
У меня даже сердце удар пропустило. Эта улыбка — убойнее любой техники. Если даже за мной девочки еще с самых младших классов академии бегали, то за Итачи с такой улыбкой куноичи всего мира войну бы развязали. Должно быть, я в лице переменился, и нии–сан вновь вернулся к обычному покерфейсу.
— Еще раз! — попросил я.
Итачи сначала немного приподнял бровь в удивлении, а потом чуть дрогнул уголком губ.
— Я горжусь тобой, Саске.
— Угх, — мне даже пришлось отвести взгляд от его лица. Кажется, Итачи этим откровенно забавлялся.
«Не красней! Только не красней! Ты парень, не забывай! Надо все–таки что–то делать с гормонами, а то крыша совсем съедет, и поймать не успею».
Тут ребра, наконец, долечились, и я запустил общую диагностику. И результат меня совершенно не порадовал. К брату я повернулся уже с активированным шаринганом и погрузил нас обоих в гендзюцу, чтобы никто не мог подслушать.
— Итачи, ты в курсе, что Тоби уже давно тебя травит какой–то дрянью, и последствия стали необратимы?
Лицо брата едва заметно дрогнуло.
— Я подозревал.
— Моя техника может не только создавать новые тела с собственными источниками чакры, но и многое другое. Для лечения настолько серьезных повреждений я ее ни разу не использовал, но хуже в любом случае не будет. Открой рот пошире.
Я сложил несколько печатей, концентрируя медицинскую чакру внутри себя и формируя из нее частицы, которые должны были абсорбировать на себе яд и восстановить разрушенные клетки. Чуть светящийся зеленоватый поток полупрозрачным жгутом вырвался из моего рта и втянулся в рот Итачи. Да уж, выглядела техника не очень презентабельно, зато ее исключительность заключалась в том, что с током крови микроскопические частицы лечебной чакры разнесутся по всему телу, к каждой клетке. Такого обычным медицинским дзюцу никогда не добиться.