— Может быть, Ане помощь какая нужна?
— Она же тебе не родня и даже не подружка. Кому попало не напомогаешься! Ты помогай лучше тем, кто рядом, — сказала умная Раиса Тимуровна.
— Да и любопытно мне, — схитрила Глаша. Подвойскую вообще лучше было брать хитростью и лестью.
Когда Бабушкин вывел свою пациентку из кабинета, поддерживая ее под локоток, Глаша закатила глаза. До двери Лева провожал только тех дамочек, которые поразили его воображение. А поражали его всегда одни и те же тетки — пухленькие и сильно накрашенные. У этой синие тени были наложены до самых ушей, а губы щедро сдобрены перламутровой помадой. Крошечную сумочку она держала перед собой двумя крохотными лапками, словно хомяк морковку.
— Вы чудный! — на прощанье пропела Лариса и потеребила Бабушкина за рукав.
Тот застеснялся и пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Глаша дождалась, пока Лариса обсудит с Подвойской время следующего визита, и вынырнула следом за ней на улицу.
— Простите, пожалуйста! — остановила она гарцующую по тротуару пациентку. — Вы не могли бы мне помочь? Я ищу Аню Волович…
— А кто это? — удивилась Лариса, уставившись на нее внимательными глазками из-под «болоночьей» челки.
— Секретарь в том отделении центра, куда вы ходили в прошлый понедельник.
— Господи, ну, конечно! Мы так хорошо поболтали! Но мы не дружим, если вы это имеете в виду. И я не знаю, где искать эту девушку.
— А она ничего вам не говорила по поводу своих планов на вечер?
— Да нет. Хотя… Погодите! — Лариса внезапно оживилась. — Она сказала, что перестала ладить с начальником и собирается устраиваться на новую работу. Говорит: у меня, мол, сегодня собеседование с новым боссом.
Глаша тут же напряглась.
— А где? Она случайно не обмолвилась?
— Нет, простите. Ничего больше не могу вам сказать.
— Но вы долго беседовали! — тоном обвинительницы заявила Глаша.
— Уверяю вас, что речь шла всего лишь о морщинах.
Глаше ничего не оставалось, как только ретироваться. Когда она открыла дверь, Подвойская протянула ей телефонную трубку.
— Твой! — шепотом пояснила она и подмигнула.
— Какой такой мой? — Глаша расширила глаза и приложила трубку к уху. — Алло! — сказала она, заведя глаза к потолку.
— Здравствуйте, Глаша! Это Витя Стрельников, — сообщил расстроенный молодой голос..
— Ой, Витя, добрый день! Вот уж кого не ожидала услышать.
— Собирался вам сегодня днем позвонить, но отец перехватил звонок. Он, знаете, как теперь меня отслеживает?
— Да? — неопределенно спросила Глаша.
— Вы произвели на него очень сильное впечатление, — заметил Витя.
— Понимаю… — пробормотала она.
— Я звоню сказать, что вы все равно можете на меня рассчитывать, если суд, — твердо сказал Витя.
— А как же отец?
— Он сам говорит, что, если люди перестанут помогать друг другу, наступит конец света. Его любимая присказка. Так что вы дайте знать, когда надо будет давать показания. Только если отец к телефону подойдет, представьтесь как-нибудь по-другому.
— А как?
— Ну… Может быть, Анфисой? Имя такое редкое, что я сразу пойму: это вы! Ведь у вас тоже редкое.
— Ладно, — скрепя сердце согласилась Глаша. — Представлюсь Анфисой, раз ваш папа так сильно переживает.
Она попрощалась с Витей и поплелась в свой кабинет, провожаемая заинтересованным взглядом Раисы Тимуровны. Нет, ну это ж надо же! Поддерживать конспиративную связь с молодым человеком, чтобы обмануть его папашу. Неприятная перспектива. Уж очень ей не хотелось связываться со Стрельниковым-старшим.
Взглянув на часы, Глаша принялась убирать на своем столе; Бабушкин, по всей вероятности, в знак протеста вытряхнул ее вещи из сумочки на стол и оставил лежать большой безобразной кучей. «Надо бы отредактировать как следует тот текст, что он у меня просит», — подумала Глаша, впрочем, без тени раскаяния. Пожалуй, впервые за все время работы в профилактическом центре она так откровенно манкировала своими обязанностями. «Это все Лидка виновата! — думала она, толкая тяжелую дверь. — Из-за нее я нарядилась, как клоун, потом раскаялась в содеянном и напилась».
Она вышла на улицу — и застыла как вкопанная. Ашмаров и Бабушкин, которые «паровозиком» шли за ней, недовольно заворчали. Прямо возле ступенек стоял Стрельников-старший и, заложив руки за спину, сверлил взглядом Глашин лоб. Лицо у него было до того хмурым, что всякому стало бы не по себе.
— Уж не знаешь, что лучше, — пробормотала она. — Иметь дело с Дукельским в суде или со Стрельниковым в миру.
Тем не менее она постаралась, чтобы слова ее звучали легко:
— Никак ты меня поджидаешь?
— Никак, — буркнул тот и схватил ее за руку повыше локтя. — Пойдем-ка прокатимся. Вон моя машина.
Он поволок ее по тротуару к светло-серому «Опелю». «Ого! — мельком подумала Глаша. — Папашку Витиного так просто с белой ручки не стряхнешь». А вслух закричала:
— Что ты меня суешь, как цыпленка в духовку?!
— Потерпишь, — буркнул тот, плюхаясь на место водителя.
— Глаша? — спросил Саша Ашмаров, подходя поближе. — Ты как?
Лева Бабушкин тоже подошел поближе. Одна его щека подергивалась, как всегда, когда он волновался.
Стрельников незаметно взял Глашу за руку и так сильно сжал, что у нее в глазах заплясали мушки.
— Только попробуй пикнуть! — прошипел он.
— Все нормально, мальчики! — Глаша подарила им широкую и ужасную улыбку Щелкунчика. — Это мой друг, Валера.
— Ну-ну, — пробормотал Саша и пристально поглядел на Стрельникова. — У него какой-то недружелюбный вид.
— Да? — рявкнул тот. — Тем не менее я очень хороший друг. Правда, милочка?
— Правда, — пискнула Глаша, отчаянно мечтая, чтобы Стрельников не раздавил ей косточки.
Когда он наконец отпустил руку, она едва не разрыдалась от облегчения и прошипела:
— Кретин! Что ты себе позволяешь?!
— А ты что себе позволяешь, а? Ты опять обсуждала с моим сыном свои грязные делишки! Я ведь тебе четко сказал: отвянь!
— Он сам позвонил!
Стрельников нажал на газ, и «Опель» сорвался с места.
— Хочешь сказать, ты, бедняжка, не знаешь, как прекратить отношения?
— У меня с твоим сыном нет никаких отношений!
— Конечно, нет. Пусть только попробует какая-нибудь старая вобла типа тебя повеситься ему на шею!
«Ну, Витя — это я понимаю, — растерянно подумала Глаша. — Для него я действительно старовата. Но этот! Сороковник ему точно есть, а то и больше. И для него я тоже — старая вобла?!»
— Куда ты меня везешь?
— Казнить.
Глаша схватилась двумя руками за ручку дверцы.
— Сиди! — прикрикнул Стрельников. — Очень ты мне нужна, руки о тебя марать. Мы едем ужинать.
— Не хочу я с тобой ужинать! С какой стати?!
— Будешь визжать, мне придется применить силу.
— А до сих пор ты что, пользовался обаянием? — буркнула Глаша.
— Нам надо поговорить, — отрезал тот.
Некоторое время они молчали, и Глаша сопела, словно нерадивый школьник на диктанте. Стрельников то и дело косил на нее насмешливым взглядом. Сегодня он был чисто выбрит и одет в светлый костюм с галстуком. На Глаше было простое деловое платье без рукавов и ни одного украшения.
Стрельников, будто прочитав ее мысли, неожиданно спросил:
— Что это ты сегодня так вырядилась? И бантиков на макушке нет! А колечко как съела, так и все?
Глаша вздернула подбородок.
— У меня в девять вечера деловая встреча.
— В девять освободишься.
— Да?! — разозлилась та. — Мне пилить на окраину! Последняя станция метро и там еще автобусом.
— Поговорим, и поедешь. Думаешь, я мечтаю о твоем обществе? Чем скорее ты исчезнешь, тем лучше.
— А вот хамить необязательно! — буркнула Глаша. — Где твой гребаный ресторан?
— Слушай, мисс Дулитл, избавь меня от своего ужасного жаргона.
Он загнал машину на стоянку и подождал, пока Глаша выберется на улицу, глядя сквозь нее. Ей очень хотелось причесаться и подкрасить губы, но в компании Стрельникова об этом нечего было и думать.
Когда они сели за столик в самом углу, кавалер толкнул к ней меню.
— Выбирай, что будешь есть.
— Собираешься заплатить за мой ужин?
— За твой ужин и не только за него.
— Что ты имеешь в виду? — с подозрением спросила Глаша.
— Позже объясню. Давай, мисс Дулитл, отрывайся на полную катушку.
Глаша заказала фирменное блюдо и сложила руки перед собой, наблюдая, как Стрельников в одиночку опустошает графинчик с водкой.
— Ты алкоголик? — спросила она.
— Наоборот. Я трезвенник.
— Да ну?
— Сегодня решил напиться в честь встречи с тобой.
Глаша фыркнула.
— Да-да, — кивнул Стрельников, глаза которого уже сильно блестели. — Понятия не имею, как с тобой разговаривать. Никогда не имел дела с примитивными особями женского пола.
Глаша сочла, что обижаться не стоит. Стрельников с самого начала был настроен против нее. Кроме того, стоило сделать скидку на тот вид, в котором она предстала перед ним накануне.
— Давай прямо так, без подходцев, — предложила она, мельком посмотрев на часы.
— Ладно. Поедим, и я все скажу.
«Интересно, что он задумал? — размышляла она, поглощая салат. — Петя ждет меня в девять, но если этот тип будет тянуть кота за хвост, я точно опоздаю».
Когда ей принесли кофе, Стрельников принялся за второй графинчик водки.
— Ты ведь на машине! — укорила она его.
— Меня отвезут. Я тут постоянный клиент, — небрежно заметил тот.
— Хорошо живешь.
— А буду жить еще лучше, когда ты отвалишь от моего парня.
Он сунул руку за пазуху и добыл оттуда пухлый конверт. Подержал его в руках, потом наклонился и положил перед Глашей, рядом с ее чашкой.
— Что это? — удивилась та.
— Посмотри.
Глаша поглядела и захлопала глазами.
— Тут деньги.
— Верное наблюдение. Я даю тебе деньги.
Глаша медленно прозревала.
— Ты что, решил заплатить за то, чтобы я не встречалась с твоим сыном? — все еще не веря, спросила она.