не собираюсь идти в милицию, несмотря на то что являюсь, кажется, главным свидетелем двух убийств.
— А что вы там говорили про Аню Волович? — неожиданно вспомнила Сусанна.
— Ах да! — спохватилась Глаша. — Аня Волович в тот самый понедельник сильно повздорила со своим боссом.
— Он ее также использовал в своих корыстных целях, — тотчас заявила Сусанна. — Думаю, она делала то же, что и я.
— И в тот самый понедельник, когда вы решили, так сказать, взбунтоваться, — с легкой иронией в голосе сказал Стрельников, — Аня Волович совершила тот же подвиг. Она вдрызг разругалась с Нежным, после чего вышла из офиса и исчезла. Она, случайно, не проживает в одном с вами пансионате?
— Это просто совпадение! — заявила Сусанна. — Уверяю вас, я ничего не скрываю. Понятия не имею, где находится Аня Волович.
— Как бы то ни было, а на первый план выдвигается фигура вашего главного босса, — подытожил Стрельников.
— Ему незачем было убивать Петю! — возразила Сусанна. — Он скотина, конечно, но мотива у него нет.
— Может быть" ты просто не знаешь, Санечка? — робко спросил Костя, погладив ее по руке.
— Костя, сколько вам лет? — неожиданно спросил Стрельников.
— Двадцать четыре, а что? — тотчас же занял оборонительную позицию Литовченко.
— Да так… Ничего. Просто интересуюсь.
— Я собираюсь нанять адвоката, — заявила Сусанна. — Расскажу ему все, что знаю, и послушаю, что он мне посоветует. Вы можете звонить мне в любой момент. — Она написала на листочке номер телефона и подала Глаше. — Вчера купила себе новый сотовый. Обещаю, что тоже буду держать вас в курсе дел.
— Не хотите ли чаю? — растерянно спросила та.
— Да нет, мне далеко возвращаться.
— Я тебя отвезу, — встрепенулся Костя.
Стрельников следил за ним с угрюмым любопытством.
— Успокойся, — сердито сказала ему Глаша, проводив гостей. — Больше никто не покушается на твоего драгоценного Витю.
— Я же вижу, что творится! — взмахнул руками тот. — Не ты, так другая престарелая штучка может совратить его! Это же просто поветрие какое-то.
— Тоже мне, наседка! — обиделась Глаша. — И вообще: какая я тебе престарелая? Если престарелая, нечего изображать из себя рыцаря в сияющих доспехах!
— Прости, что обидел, — исходя ядом, ответил Стрельников, — но ты уже немолода, и этот факт не утаишь.
— Пошел ты! — сказала Глаша.
— Я пошел спать, — заявил тот.
Он рывками стащил с себя одежду, завернулся в простыню и улегся на диван, отвернувшись носом к стене. Глаша тоже легла и, погасив свет, долго смотрела на него в темноте. Он напоминал ей большой кокон. «Интересно, что из него вылупится утром?» — подумала она перед тем, как провалиться в сон.
ГЛАВА 7
Утром из Стрельникова вылупился мужчина, опаздывающий на работу. Глаша проснулась, когда он уже зашнуровывал ботинки, держа во рту кусок колбасы.
— Надеюшь, ты никуда сегодня не пойжешь! — прошамкал он, сворачивая шнурки в бантики. Проглотил кусок и поднялся на ноги:
— Скажи, что плохо себя чувствуешь.
— Чего это вдруг? — трусливо спросила Глаша, хотя отлично знала — чего.
Синие «Жигули» без номеров! Вдруг они поджидают ее где-нибудь возле дома? Все-таки она пообещала не покидать квартиру, но через полчаса раздался телефонный звонок, и Глаша услышала на том конце провода голос Нежного.
— Глашенька, я завтра встречаюсь с коллегами из Канады, — сообщил он. — Не могли бы вы не задерживаться? Нам с вами нужно обговорить концепцию моего выступления о взаимовыгодном сотрудничестве.
Глашенька начала было бормотать что-то насчет того, как у нее болит голова и вообще, но Нежный либо сделал вид, что не понимает ее намеков, либо ему и в самом деле были глубоко чужды переживания подчиненных.
Ничего не оставалось делать, как пилить на службу. На улице Глаша вела себя максимально осторожно и не подходила к краю тротуара. Когда она наконец открыла дверь профилактического центра, то была мокрой с головы до ног и чувствовала себя, как молодой боец, справившийся с опасным заданием.
— Глашенька, — сказала Раиса Тимуровна плаксивым шепотом, — Глашенька, Андрей Васильевич бесчинствует. Петр Сергеевич никогда себя так не вел!
— Что значит — бесчинствует? — тоже шепотом спросила та.
— Он заставляет меня бегать за кофе в соседний ресторан! — расширила глаза та. — Бросил на стол пятьсот рублей и велел купить шариковых ручек и бумаги, как будто я собака какая!
— Собаки, Раиса Тимуровна, не способны ходить за покупками, — раздался ласковый голос Нежного, который появился в приемной буквально ниоткуда. — В ином случае я бы посадил за ваш стол своего шарпея. Ему и зарплату платить не надо.
Подвойская, потратившая на свой маленький бунт все душевные силы, тотчас же растеклась по стулу, словно кусок опавшего теста.
— Я, Андрей Васильевич, готова вам помогать, — сказала Глаша, чтобы отвлечь его внимание.
— Не надо мне помогать, — все так же ласково ответил тот. — Просто выполняйте свою работу.
«А ты мне не нравишься, — неожиданно подумала Глаша. — Сутенер хренов!»
Нежный поманил ее за собой в кабинет и велел:
— Присаживайтесь. Умеете стенографировать?
— Нет, — сказала Глаша и добавила:
— Я же референт, а не секретарша.
— Ничего-ничего, — успокоил ее тот. — Дорастете и до секретарши.
Это было так обидно, что Глаша даже прикусила губу. Неужели теперь придется работать под началом у этого типа?
— Петя обращался с вами по-другому, да? — неожиданно спросил Нежный, прочитав Глашины мысли у нее на лице. — Ну, извините. Я нервничаю, знаете ли. Убийство — это такое дело! — Он воздел указательный палец вверх, показывая, какое серьезное дело — убийство. — Хорошо хоть, оно не имеет непосредственного отношения к нашему профилактическому центру.
— Откуда вы знаете? — не удержалась и спросила Глаша.
— Как откуда я знаю? — опешил тот. — Следствие не скрывает, что подозревает в убийстве Кайгородцева его жену. — Нежный закинул ногу на ногу и поглядел на Глашу ярко-синими глазами в упор. — Думаю, она не просто так пропала. Наверное, покончила с собой, бедняжка, когда поняла, что натворила.
— Ничего она не покончила! — заявила Глаша. — Она жива и прекрасно себя чувствует. Я только вчера с ней разговаривала.
Нежный криво улыбнулся:
— Что вы такое говорите, Глаша? Ничего она не жива. Она покончила с собой, другого и быть не может. Шутка ли — разбить голову собственному мужу!
— Она жива, Андрей Васильевич! — уперлась Глаша.
Несмотря на то что большой босс сохранял прежнее выражение лица, она почувствовала в нем некий тектонический сдвиг. Живая и здоровая Сусанна совершенно точно не вписывалась в его миропостроение. Глаша решила идти ва-банк.
— Я могу вам доказать! — заявила она, решительно достав из сумочки бумажку с номером мобильного телефона, который ей вчера дали. — Вы ведь хорошо знаете голос Петиной жены? То есть вдовы?
— Да, хорошо, — странным голосом ответил Нежный. — А какое это имеет значение?
— Имеет. Просто слушайте и ничего не говорите.
Она набрала номер и, дождавшись ответа, воскликнула:
— Сусанна! Это Глаша Медвянская.
После чего сунула трубку в руки Андрея Васильевича.
— Здравствуйте, Глаша! — воскликнула трубка очень узнаваемым голосом Сусанны Кайгородцевой — низким и хрипловатым. — У вас какие-то новости?
Нежный окаменел, и Глаша еле вырвала телефон из его скрюченных пальцев.
— Я тут на работе, — не зная, как, собственно, объяснить свой звонок, начала Глаша. — У нас говорят, будто бы милиция ищет ваше тело. Они там считают, что вы убили Петю, а потом в порыве отчаяния покончили с собой. Может быть, вам стоит все-таки объявить о том, что вы живы? Собственно, это все, что я хотела сказать.
— Я подумаю, Глаша. Спасибо, что позвонили.
Нежный сидел очень прямо и смотрел сквозь стену в мировое пространство. Его зрачки казались средоточием ужаса.
— Не может быть! — прошептал он и вдруг совершенно неожиданно для Глаши закричал тонким голосом:
— Сука! Сволочь! — И забил кулаками по полированной поверхности стола. Одновременно он топал ногами и мотал головой. На его губах показалась слюна.
Глаша вскочила на ноги, рассыпав по полу листы из папки.
— Андрей Васильевич! — испуганно пробормотала она. — Вы что?
— Прочь отсюда! Прочь! — визжал тот, продолжая биться в истерике. — Уйдите с моих глаз!
Глаша вылетела из кабинета, словно ракета с космодрома. Впрочем, ей не дали набрать скорость: в приемной столпились все, кто был в этот момент на работе, и она попала в мягкие объятия Левы Бабушкина.
— Тихо-тихо! — пробормотал Лева, испуганно прижимая Глашу к себе двумя руками. — Он не погнался за тобой, все хорошо.
— Глашечка! — басистым шепотом спросила Раиса Тимуровна. — Это что ж ты ему прищемила, что он так зашелся?
— Я это, — сказала Глаша, бегая глазами по сторонам. — В общем, это…
— Все ясно! — заявил Саша Ашмаров. — Пациент в шоке.
— Надо дать ей водки, — высказал идею электрик, который пришел заменить розетку.
Глаша громко икнула, и Саша сказал:
— Водка у меня есть. Тащи, Лева, ее ко мне в кабинет.
— Тащи сам, у меня там пациент на аппарате.
Ашмаров положил ладонь Глаше между лопаток и сильно нажал.
— Ножками топ-топ, — приговаривал он, заталкивая ее к себе. — Рюмочку хлоп-хлоп!
— Прекрати! — взвизгнула Глаша, треснув его по руке. — Не строй тут из себя великого утешителя! Я знаю, что ты приезжал к Пете в ту ночь, когда его убили! Я тебя видела!
Ашмаров отпустил ее и, засунув руки в карманы, спокойно сказал:
— Ну и что? Я тебя тоже видел.
— Ты торчал на лестничной площадке! — продолжала наступать Глаша.
— А ты вошла прямо в квартиру.
— Но ты ничего не сказал милиции!
— Ты тоже не сказала.
Глаша рухнула на стул и шепотом спросила:
— Саш, кто его убил?
Ашмаров улыбнулся странной скользящей улыбкой и пробормотал: