Если бы вы заглянули в мой холодильник, то подумали бы, что я чокнутая перфекционистка. И это верно.
— Жаренный сыр, — решила я, хватая три вида сыра, майонез и сливочное масло.
Роуэн пришел на кухню. Но не для того, чтобы взгромоздиться на один из барных стульев, как это было нормой для любого посетителя в моем доме. Я готовила, раскладывала сырные тарелки, а гости смотрели. Удобный ритм, который мне нравился. Мне нравилось, когда люди приходили в мой дом, а я заботилась о них и кормила.
Но Роуэн не следовал ритму, который я установила на этой кухне. Конечно, еще бы.
Роуэн оказался позади, когда я закрывала дверцу холодильника. Так близко, что мое тело коснулось его, прежде чем я поняла, что происходит. И прежде чем я смогла остановить себя, я громко вдохнула, наслаждаясь его чистым, мужским ароматом.
Потом я поняла, что только что обнюхала этого человека, и отпрыгнула назад, раскладывая ингредиенты на прилавке, прежде чем отступить, чтобы взять разделочную доску и немного свежего хлеба из кладовой.
Моя рука дрожала.
Роуэн все еще был там, когда я обернулась.
— Сядь туда, — я указала на розовый барный стул.
Роуэн даже не посмотрел. Он продолжал смотреть на меня.
— Почему я должен сидеть там? — спросил он ровным тоном. Глубоко.
Я сглотнула, борясь одновременно с возбуждением и дискомфортом.
— Потому что это моя кухня, и я не могу допустить, чтобы на ней был мужчина.
Он приподнял бровь.
— Не очень равноправно.
Я подавила стон. Этот мужчина приводил в бешенство.
— Ты внезапно появился в моей жизни, требуешь остаться на ночь, да еще и на кухне командовать? — потребовала я, складывая руки на груди.
Он ответил не сразу. Нет, он просто продолжал смотреть на меня. Никто не смотрит на людей так долго, не говоря ни слова. Нет, если только они не хотят сорвать одежду.
И Роуэн не будет срывать с меня одежду.
Да?
Капельки пота выступили у меня между грудей.
Нет, такой мужчина, как Роуэн, не захочет срывать с меня одежду, у меня грудь потеет всякий раз, когда я нервничаю. Хотя, скорее, я была в ужасе. Но хороший вид ужаса. Например, когда ты катишься на американских горках, но знаешь, что надежно закреплена.
Но был крошечный процент вероятности, что тебя неправильно пристегнули, и ты разобьешься насмерть. Но это часть веселья, не так ли? Выйти с аттракциона и почувствовать себя так, будто ты обманул смерть.
— Я появился в твоей жизни, потому что хочу этого, — ответил Роуэн, все еще не разрывая своего разрушительного зрительного контакта. Он сделал шаг вперед. Маленький такой. Но любое сокращение расстояния между нами заставляло мое горло сжиматься, а грудь потеть сильнее.
— Скажи мне, что искренне хочешь, чтобы я ушел, и я уйду, — предложил он низким, хриплым голосом.
Мое сердце бешено колотилось. Я только что спорила с ним о том, что он здесь. Я делала это так страстно. Но тогда Фиона была здесь чем-то вроде поддержки. А сейчас он пялится и разговаривает со мной тоном, похожим на растопленный шоколад.
«Скажи это», — убеждала я себя. С ним я могу разбиться сильнее, чем на американских горках.
Я открыла рот.
— Мне нужно приготовить сыр, — сказала я вместо того, чтобы прогнать его.
На один ужасный, но восхитительный момент я подумала, что он может не дать мне проходу.
Но затем он отступил назад. Я вздохнула с облегчением. Или разочарованием.
— Я хочу помочь, — теперь его голос был грубым.
— Будь там, — я указала на барные стулья. — Потому что я просто… мне нужно, чтобы ты был там. Я через многое прошла за последние двадцать четыре часа.
Роуэн поджал губы, хмуро глядя на меня всего на мгновение, прежде чем пошел и сел на стул. Мое сердцебиение не замедлилось.
Но этого было достаточно, чтобы приготовить сыр.
Роуэн Деррик в моем доме.
Это безумие.
Но что еще более безумно, так это то, насколько хорошо я себя ощущала.
Все казалось таким правильным.
Глава 7
Некоторое время мы не разговаривали, пока я нарезала хлеб, а затем достала чугунную сковороду, которая висела на крючке над газовой плитой.
Моя кухня представляла собой восхитительную смесь современного и деревенского стиля. Набор кастрюль и сковородок, висящих над плитой, сливающихся с розовыми барными стульями, светильники из матовой латуни и большие вазы с цветами.
— А Мэгги? — спросила я, нарушая молчание. — У меня нет собачьего корма.
Я мысленно приказала себе потом купить немного корма. Затем мысленно отчитала себя за то, что подумала об этом. Ведь это будет означать, что здесь будет жить собака, которая его ест. Я не планировала заводить собаку — хотя присутствие Мэгги словно дополняло дом и заставляло серьезно задуматься об этом.
Мэгги не будет здесь ночевать больше, чем один раз.
Потому что ее хозяина здесь не будет.
— Я могу приготовить ей омлет, — предложила я, прогоняя эти мысли. — И у меня в кладовке есть тунец. Он полезный. Холин и омега-3.
— У нее есть еда, — тихо сказал Роуэн с неописуемым выражением на лице. Черты его лица смягчились, но в глазах вспыхнуло что-то, чего я не могла расшифровать. — В машине. Мы подготовились.
Я прикусила губу. Он подготовился, чтобы остаться здесь на ночь. После того, как выгнал Нейтана из города.
Я не думала о Нейтане. Не могла. Сбивало с толку.
— Зачем? — спросила я его.
Он наклонил голову. Этот жест был ошеломляющим. В сочетании с его близостью и общим присутствием в моем доме.
— Не хотел наглеть, — сказал он с невозмутимым лицом.
Я уставилась на него, а затем хихикнула. Потом еще раз.
Он наблюдал за мной, все так же наклонив голову.
— Ты не хотел наглеть, — повторила я, хихикая.
Он кивнул.
— Но войти в мой дом и объявить, что ты останешься здесь, это по твоему… скромно? — спросила я, положив руку на бедро.
Теперь Роуэн улыбался.
Мне это не понравилось.
Или понравилось. В этом и проблема.
— Ты принесешь корм своей собаке и дашь мне доготовить ужин? — спросила я его с притворным нетерпением.
Мне нужно пространство, чтобы сделать вдох, который не пахнул бы им.
На одну замирающую секунду я подумала, что он не уйдет, потому что просто продолжал смотреть на меня. И во второй раз за сегодняшний вечер я была уверена, что он вот-вот поцелует меня.
Но он этого не сделал.
Он поставил бокал на стойку и обошел меня, чтобы забрать собачий корм.
Он останется.
Как и Мэгги.
Остаток ночи прошел в какой-то гармонии.
Но не совсем.
Из-за того, что я все еще волновалась внутри, мой фундамент дал трещину. Я была сверхчувствительна к каждому своему движению, к каждому вздоху, к тому, как я ела, ходила, потягивала вино. Винный кайф немного помогал. Достаточно, чтобы я смогла проглотить еду, не подавившись.
Мэгги с удовольствием набросилась на корм. Особенно после того, как я положила в миску немного тунца.
Роуэн отнесся к этому с удивлением, хотя я начала разглагольствовать о химикатах, которые добавляют в пищу — даже в собачий корм — и что нам нужно скорректировать рацион Мэгги, чтобы она прожила долгую и счастливую жизнь.
В конце своей тирады я поняла, что переступила границы дозволенного, критикуя еду, которой он кормит свою собаку, ведь это не мое дело.
Однако Роуэн совсем не беспокоился. У него было мягкое, напряженное, слегка удивленное и невероятно красивое выражение лица.
Сейчас я сосредоточилась на своем вине и сэндвиче, которые оказались невероятным сочетанием.
Роуэн сидел прямо рядом со мной за барной стойкой со своими двумя бутербродами. Мы были близко. Так близко, что его бедро пару раз фактически коснулось моего. Я напряглась, сэндвич замер на пути ко рту, но потом я пыталась успокоиться. Насколько это возможно для кого-то вроде меня.
Как только я закончила, то вскочила, чтобы помыть посуду. Или пыталась это сделать. Роуэн забрал тарелки, снова стоя слишком близко.
— Повар не моет посуду, — сказал он низким и хриплым голосом.
— Я не против, — прошептала я.
— Я не спрашивал, против ты или нет, — ответил он, забирая тарелки из моих рук. Но он не сразу подошел к раковине. Даже не пошевелился. Он просто стоял там, держа тарелки между нами. — Ты готовишь потрясающий жаренный сыр, кексик, — пробормотал он.
Я посмотрела на тарелки, больше не в силах выдерживать его проницательный взгляд. Я действительно вкусно приготовила.
— Спасибо, — ответила я тихим, дрожащим голосом.
При этих словах он отступил назад и направился к раковине. Я как загипнотизированная наблюдала, как двигаются мышцы его спины под футболкой. Меня охватило желание подойти к нему сзади, просунуть пальцы под футболку и провести кончиками пальцев по каждому мускулу.
Я быстро отбросила эти мысли, напомнив себе, что это значительно усложнит и без того сложную ситуацию.
Вместо того, чтобы делать то, что подсказывал инстинкт моего тела, я просто откинулась на спинку барного стула и наблюдала. Обычно я бы не стала делать ничего подобного. Я бы схватила свой телефон, книгу, любой отвлекающий инструмент. Но в тот момент во мне было изрядное количество вина, а напротив стоял мужчина, моющий посуду.
Закончив, он вытер руки кухонным полотенцем и повернулся.
Думаю, я наполовину влюбилась в него прямо тогда, когда он стоял у меня на кухне и вытирал руки кухонным полотенцем.
— Ты ведь не собираешься уходить, да? — спросила я со вздохом.
— Ни за что на свете, — сказал он. Возможно, даже прорычал. До этого самого момента я и не думала, что мужчины на самом деле рычат. Я думала, что это творческий прием у авторов романов. И мне это нравилось. Ну, когда я читала.
Потому что я не сталкивалась с подобным в реальной жизни. До этого момента.
И можно было с уверенностью сказать, что в реальной жизни мне это тоже понравилось.