И тогда Доден-Буффан, как будто подводя итог своим длительным размышлениям, спору, который он словно вел с самим собой, произнес: «Больше никаких сомнений: кухня народа – единственный достоверный свидетель его цивилизации».
И божественные, тонкие и нежные, легкие и изысканные ароматы блюд, которые Адель готовила на кухне, ароматы, которые трижды или четырежды случайно проникали сквозь приоткрытую дверь, безмолвно подкрепляли эту аксиому, придавая ей исключительный вес.
Когда звон тарелок возвестил о том, что накрывают на стол, Доден извинился перед своими последователями:
– Я не смею задерживать вас на ужин, мои дорогие друзья. После этого адского пребывания на чужбине, после этого длительного путешествия мы с Аделью немного устали… Но мы собираемся возобновить наши привычные вторники…
По правде говоря, у него была непреодолимая потребность остаться один на один с Аделью и вновь ощутить радость наслаждения вкусом тех блюд, которые готовила для него его заботливая жена и которых он чуть не лишился навсегда.
Известие о том, что ужин подан, внезапно наполнило бодростью его дряблую плоть. Он попрощался со своей свитой и уселся напротив Адели в то же самое массивное обеденное кресло, которое занимал много лет. Лицо самоотверженной, цветущей и внезапно помолодевшей женщины вселяло в него надежду на будущее. До их сурового испытания, когда ей удавалось приготовить что-то вкусненькое, ее носик тут же вздергивался вверх, бросая вызов всем кухаркам мира, ее глаза вспыхивали каким-то мерцающим блеском и походили на два чарующих маяка, а пухлые губки победно сжимались. В тот вечер все эти признаки читались на ее лице, и Доден-Буффан видел в этом самые счастливые предзнаменования. Он не мог не вспомнить – только вскользь! – недоваренную капусту, кислые сливки, печально известные тевтонские котлеты и отвратительные похлебки, поднося к своим жадным устам гурмэ искусно приготовленное консоме с кремом из салата-латука и фасоли, окруженное облаком перламутрового дыма. Следом медовый маремель смыл своим душистым потоком тяжелые воспоминания о крепком пиве. После телячьей почки, чья золотистая округлость и прозрачный жир почивали на ломтиках поджаренного хлеба, укрываясь вуалью из сливочного соуса и одновременно простых и тонких, как цвета радуги, ароматов, он вознес славу богу домашнего очага и признался в вечной любви к французской кухне. Но когда на столе появился пирог с печенью домашней птицы по-брессонски, он мысленно запрыгал от восторга: жизнь – точнее говоря, радостная возможность вкушать со знанием дела и прославлять дары природы, искусно приготовленные человеческим гением, не опасаясь за свое здоровье на следующий и последующий день, комфорт, простор, безмятежное сладострастие его благословенной родной провинции – жизнь внезапно вернулась к нему, раскрывшись во всей своей широте. Беспокойство в его глазах смягчилось и превратилось в ту ироническую уверенность, то счастливое спокойствие, которого он так долго искал, скитаясь по свету, и которое только что обрел. Его плечи, чуть согнувшиеся под тяжестью несчастья, распрямились, свидетельствуя о спасении и торжестве. И теперь бордовый ручеек бургундского струился меж его губ, как поток амброзии! Он долго смотрел на свою жену, которая, сидя перед ним и опровергая ложное мнение о том, что кухарка никогда не ест приготовленную ею еду, подбирала каждую капельку соуса, каждую крошку печенья со дна своей тарелки, истинно наслаждаясь остатками своего шедевра. Он окинул ее взглядом, полным любви и благодарности.
– Адель, – произнес он, отложив салфетку в сторону и слегка приподнимаясь.
Она подняла на него свои добрые глаза, вновь ставшие спокойными и ясными, – глаза, отражавшие ее гений.
– Адель, – продолжал он, – всего за несколько часов ты стерла из памяти воспоминания о горестных испытаниях. Мы на собственном горьком опыте убедились, что никакие кризисы, болезни и даже смерть не стоят таких страданий и ужасов, навязанных врачами с их отвратительными лекарствами, которые только делают нас больными, слабыми и немощными. Какие бы испытания ни поджидали нас, теперь мы достаточно хорошо осведомлены о так называемой ценности и подлинном коварстве диет. Давай вернемся – и больше никогда не будем отдаляться от нее – к нашей прежней жизни, к нашей старой доброй кухне, и в горести и в радости, что бы ни послал нам Господь, проведем остаток наших дней, предаваясь любимому делу под сенью родного дома.
Он встал в полный рост и через стол взял Адель за руки, словно принося вместе с ней эту клятву над чудесным пирогом из куриной печени и хороводом благородных пустых бутылок.
Биография
Марсель Руфф родился в Женеве в 1877 году в семье издателя Жюля Руффа, публикующего популярных и успешных писателей, таких как Эжен Сю, Поль де Кок или Понсон дю Террайль. В издательстве также выпускались произведения Виктора Гюго, Жюля Мишле и Жана Жореса, автора «Истории социализма», в написании которой Марсель Руфф принимал самое активное участие. Во время Первой мировой войны издательство перешло к брату Марселя, Фредерику Руффу. Он издаст в нем сборник детективных романов и запустит первый французский женский журнал «Мидинетка».
Марсель Руфф сделал свои первые шаги в литературе, напечатав в 1896 году сборник стихов «Надменные» у Поля Оллендорфа, за которым последовал роман «Вселенская тоска», опубликованный в 1899 году у того же издателя. Однако основной период его творчества приходится уже на послевоенный период. Он пишет театральные пьесы, издает в 1919 году в Женеве комедию в стихах «Ветряные мельницы», вдохновленную «Дон Кихотом» Сервантеса. Эта вещь не приносит ему успеха, и тогда Руфф возвращается к написанию прозы, опубликовав в 1921 году в издательстве своего брата рассказ «Веяния города». В период с 1923 по 1934 год он публикует не менее тринадцати романов, среди которых «Жизнь и страсть Додена-Буффана, гурмэ», и по сей день остающаяся одной из самых известных его работ. Часть книги была написана еще до Первой мировой войны, однако окончательную ее версию он решился опубликовать лишь в 1924 году. Одновременно с этим Руфф приступил к написанию своей главной книги: «Гастрономическая Франция. Энциклопедия французской кухни. Путеводитель по кулинарным чудесам и лучшим гостиницам Франции» (28 томов, опубликованных в период с 1921 по 1928 год), которая была создана в соавторстве с Курнонски[59]. Курнонски, которому Руфф посвятил «Додена-Буффана», станет одним из его самых близких друзей и главным персонажем книги «Гинуазо, или Непостижимый путь» (1926). Вместе они основали в 1928 году Академию гастрономов по образцу Французской академии (было принято только сорок членов).
Помимо романов Руфф опубликовал несколько исторических работ, среди которых «Жизнь Шатобриана», получившая в 1929 году признание со стороны критиков. Он оставил литературную деятельность в 1943 году и умер в Париже два года спустя.
Библиография автора
«Жизнь и страсть Додена-Буффана, гурмэ» впервые была выпущена в Париже издательским домом Delamain et Boutelleau в 1924 году и проиллюстрирована Жосефом Эмаром. Книга переиздавалась множество раз: издательством Éditions Stock в Париже сначала в 1970-м, а затем в 1984 году, издательством L’Âge d’Homme в Лозанне в 1990 году и позже издательством Le Serpent à Plumes в Париже в 1995 году.
Поэзия
Les Hautaines. Paris, Ollendorff, 1896.
Театр
Les Moulins à vent, pièce en un acte. in La Bibliothèque Universelle et Revue Suisse. Lausanne, Avril 1919.
Романы
La Grande Angoisse. Les Pèlerins, Paris, Ollendorff, 1899.
Voyage au monde à l’envers. Paris, Crès, 1923.
L’Homme que l’amour empêcha d’aimer. Paris, Éditions du Sagittaire, 1924.
L’Homme et la montagne. Paris, Émile-Paul Frères, 1925.
Guinoiseau, ou le moyen de ne pas parvenir. Paris, Stock, 1926.
Les Temps révolus. Sur le quai Wilson. Paris, Émile-Paul Frères, 1926.
Les Temps révolus. Les Étranglés. Paris, Émile-Paul Frères, 1927.
Jubabau. Paris, Émile-Paul Frères, 1928.
Anaïs, ou l’Heure des élites. Paris, Crès, 1928.
L’Homme de cinquante ans. Paris, Éditions de La Nouvelle Revue Critique, 1929.
La Peau peinte. Paris, Éditions de La Nouvelle Revue Critique, 1930.
Dans l’Atlas… une nuit. Paris, Baudinière, 1932.
La Confession du Pacifique. Paris, Librairie Arthème Fayard, Les Œuvres libres, 1933.
Au Grand Léonard: dames, messieurs, indéfrisables, roman de fantoches. Paris, Éditions de La Nouvelle Revue Critique, 1934 (rééd. Paris, Le Serpent à Plumes, 1998).
Новеллы
Ce qui plane sur la ville. Paris, F. Rouff, 1921.
Les Devoirs de l’amitié. Paris, Les Cahiers de Paris, 1927 (rééd. Paris, Le Serpent à Plumes, 1996).
Vous qui l’avez connue. Paris, Librairie Arthème Fayard, Les Œuvres libres, 1934.
Гастрономия
La France gastronomique. Guide des merveilles culinaires et des bonnes auberges françaises. avec Curnonsky (Maurice Edmond Sailland), illustrations de Joseph Hémard, 28 volumes, Paris, F. Rouff, 1921–1928.
Исторические эссе
Tubeuf, un grand industriel français au XVIII e siècle d’après ses papiers personnels. Paris, Société Nouvelle, La France économique et financière, 1922.
Les Mines de charbon en France au XVIIIe siècle, 1744–1791, étude d’histoire économique et sociale. Paris, Rieder, 1922.
La Vie de Chateaubriand. Paris, Gallimard, 1929.
La Vie de fête sous le second Empire. Hortense Schneider. avec Thérèse Casevitz, Paris, Tallandier, 1930.