-Семён, поговорить нужно, конечно. Обсудить развод - когда обоим удобно в ЗАГС сходить, потом квартира. Продать лучше или разменять…
-Лиля, о чем ты говоришь! Какой ещё развод?! - муж там, кажется, вскочил и уронил что-то. Потом стали слышны его шаги. Наверное, ходил по своему кабинету.
-А чего ты ожидал? Ну, правда, Сёма. Я не ёрничаю сейчас, а спрашиваю совершенно серьёзно. Что я останусь и буду делать вид, что ничего не произошло? Отвечай.
После паузы муж произнёс сокрушенно:
-Не понимаю, как во всё это вляпался. Но я без тебя не могу. У меня всё валится…
-Представляю, - издевательски перебила я, - крокодил не ловится, не растёт кокос. Над делами работать некому, питаться приходится по кафешкам. Бееедненький...
Однако, Сёма не поддался на мою провокацию. Только смирно попросил:
-Давай увидимся. Я постараюсь всё объяснить. Не простишь, но может хоть поймёшь.
Я чуть было не смягчилась, забыв на время, что Сёма отличный адвокат и умеет вести защиту.
-Думаешь, я не понимаю, Сём? Чтобы тебя услышали, нужно, чтобы тебя видели, да? Обидно, что ты столько лет пользовался мной, а до сих пор дурой считаешь. Я встречусь с тобой, но только если ты не будешь преследовать меня и торчать у моего дома. День и время назначу сама. Пока.
И бросила телефон перед собой на стол, как будто он был виноват в том, что мой муж - предатель.
Официант, он же бармен, принёс мой заказ. Хотя здесь посетителям, вроде бы, нужно было подходить к стойке и забирать самим.
Он поставил передо мной овальную тарелку с шаурмой и высокий стакан с колой. Потом переставил с соседнего столика на мой салфетки.
-Вам помочь ещё чем-нибудь? - спросил он странным тоном. Жалостливым каким-то. Взгляд был соответствующим.
Я улыбнулась и отрицательно покачала головой. И только сейчас почувствовала, как что-то холодит щёки.
Оказывается, я плакала. Всё лицо было в слезах, а я даже не заметила.
Взяв салфетку, принялась промокать под глазами.
-Спасибо вам, - тихо поблагодарила юношу, - ничего не нужно. Надо же, а я думала, что так уверенно держусь, такая сильная. Отвечала и говорила с Сёмой так хорошо, хлёстко. А сама, оказывается, слёзы лила всё это время.
Пришло сообщение от Насти.
“Лилечка, мне уже сказали, что Бастинда тебя взяла! Ура! Сегодня отпразднуем!”
Послав ответное “Ура” и смайлик, я набрала Галку.
Подруга наслаждалась жизнью у себя на диване в обнимку с Матвеем. Попивала кофеёк.
Увидев моё заплаканное лицо и красный нос, она сочувственно охнула:
-Не взяли? Да наплюй. Тоже мне, салон фуфлыжный. Найдёшь ещё лучше…
Я высморкалась и засмеялась.
-Да взяли меня, взяли. Можешь поздравить. И там, конечно, всё очень круто. Дорого-богато. И очень странно.
Галка издала победный вопль, воздев руки. Матвей вскочил и спрыгнул с дивана, всем своим видом выражая презрение к хозяйкиной радости.
-Так а ревёшь ты почему тогда?
-Уже нет. Да и не ревела, оно само как-то, не заметила даже. Сёме позвонила, как ты велела.
Галка прищурилась.
-Довёл, гад, да?
Я помахала рукой, потому что в этот момент откусила шаурму. Лаваш был ещё теплым и хрустящим.
С удовольствием прожевав первый кусок, я попыталась объяснить.
-Галь, он ничего такого мне не сказал. Был даже милым. Попросил встречи, чтобы…ну типа всё объяснить.
-Интересно, с чего он начнёт объяснять? С её сисек или задницы? - Галю трудно было разжалобить одним только милым видом и изображением раскаяния, - А ты, я смотрю, уже и поплыла.
-Да нет, - я снова откусила шаурму. Сто лет не ела ничего подобного. Сейчас даже не могла вспомнить, почему. Так вкусно. - Галь, я его как бритвой срезала, честно. Сама от себя не ожидала. Он сказал, что у него всё посыпалось. Представляю: там столько незаконченных дел, а сроки подходят. Но ты не думай, я его не жалею. Вот людей, клиентов - да. Некоторые из них из-за этого могут проиграть по своим искам.
Галка напряглась.
-Так, подруга. Немедленно подбери свои благородные сопли и думай о своей жизни! Что там у нас: новая работа? Вот об этом лучше. Одной проблемой меньше. Что там сладкий наш пирожок с собачкой, не звонил?
Я чуть не поперхнулась.
-Галка, тьфу на тебя. “Пирожок с собачкой”. Как брякнешь…Не звонил. И не писал.
-Ладно, дадим ему время, - Галя смилостивилась. К ней на колени вернулся Матвей, предупредительно муркнув. Мол, больше без фокусов. И подставил толстый бок хозяйке.
-Хочешь приехать ко мне? - предложила Галя, - Посидим или прогуляемся.
-Поеду домой, - решила я, - столько всего в голове. Нужно подумать, обмыслить. Развешу шторы, полы вымою. Отличная терапия.
-Ну ладно тогда, - дала добро Галя. Чмокнув Матвея вместо меня, она отключилась.
Дома я с порога включилась в работу. Выбросила газеты, которыми была укрыта мебель. Протёрла стенку и люстру. Пропылесосила. Развесила новые шторы, а диван и кресла накрыла свежекупленными бежевыми пушистыми покрывалами.
-Красивее красоты, - удовлетворенно прокомментировала я вслух, устраиваясь в кресле. Здесь нужен был торшер и небольшой стеллаж для книг. Тогда можно будет освободить полки в стенке и она перестанет выглядеть такой громоздкой.
Но в целом комната стала очень миленькой. Мой взгляд упал на диван, вспомнилась вчерашняя ночь…Покраснев, я встала с кресла и стала суетливо передвигать какие-то вещи безо всякой цели.
Я не сожалела и не так уж смущалась. Просто…это в самом деле произошло слишком уж быстро и спонтанно. А ещё немного царапало то, что Слава до сих пор даже не написал. Ну хоть бы из вежливости, что ли.
До вечера было еще много времени и я решила пойти в парк, подышать, покормить уток. И, по возможности, ни о чём не думать.
Я положила геркулесовые хлопья в пакет, а пакет в небольшой рюкзак. Быстро одевшись, захватила мусор и вышла из квартиры.
На улице было ветрено, неуютно. Прохожие, которые, наверное, вышли из дома с утра, обрадовавшись весеннему теплу и солнцу, кутались в легкие куртки, натягивая их до ушей.
Я замотала голову шарфом и всё-таки свернула к парку. Бродить на холодном ветру не очень хотелось. Высыплю уткам корм и обратно. В магазин зайду.
На душе было неспокойно, как будто ветер ещё сильнее тревожил её. Создавал драматичную атмосферу.
Однако, подходя к парку, я внезапно улыбнулась, взглянув издалека на мост.
Там стояла одинокая фигура в серой куртке с капюшоном. А рядом Герда, которая, поставив лапы на перила, тоже смотрела вниз, как и человек, лицо которого было скрыто капюшоном.
Герда заметила меня, когда я уже почти приблизилась к ним: утки в воде занимали всё её внимание.
-Привет, - произнесла я, улыбаясь.
Ко мне повернулась девушка и улыбнулась в ответ. Вот этого я никак не ожидала. Девушка ответила, кивая вниз на птиц:
-Привет, вы тоже к голодающим? Герда, сидеть. Да что с тобой? Вы ей понравились.
Собака рвалась ко мне обниматься. И я, чтобы скрыть свою растерянность, присела к ней, совершенно не зная, как себя вести и что говорить.
Но сидеть на корточках бесконечно было бы странно, и я поднялась, взглянув на хозяйку Герды повнимательнее.
Нежная такая пепельная блондинка с овальным лицом. Глаза грустные. Несколько секунд я мучительно вспоминала, кого она мне напоминает. Потом вспомнила: актрису Дарью Михайлову. Ну просто один в один.
Встав ближе к перилам, я достала из рюкзака пакетик с хлопьями. Руки заметно дрожали.
Значит, это жена Славы? Бывшая жена? Я взглянула на её руку искоса. Тоненькое обручальное кольцо было на месте.
Мы постояли немного молча. Каждая из нас думала о своём.
-Всего доброго, - попрощалась она. Придержав Герду, отошла от перил. А я осталась стоять там, на ветру. Когда они скрылись из виду, медленно побрела домой.
Уже перед сном, достав заветную тетрадь, я посмотрела на запись, которую сделала в состоянии эйфории накануне ночью после того, как Слава ушел.
3. Быть легкомысленной!
Подумав немного, я чуть исправила её. Теперь постулат выглядел так: (не) быть легкомысленной(?)
В общем, здесь были одни знаки вопроса.
Засветился экран телефона. Пришло сообщение от Славы: “Думаю, скучаю, вспоминаю”
Я целый день ждала от него чего-то подобного, но теперь отвечать мне отчего-то не хотелось. И я легла спать.
Глава 9
Утром, когда мы с Настей ехали в метро, пришло сообщение от Горыныча:
“Лилечка, как твои дела? Нам необходимо с тобой поговорить, позвони мне, пожалуйста”
Я ощутила сильнейший душевный дискомфорт и отвечать пока не стала. Откуда у меня взялась волна негатива к этому человеку?
Горыныч был нашим с Сёмой однокурсником. Вообще-то, его звали Даниил Гуревич. А Горынычем его прозвал Сёмка, которому доставляло невыразимое удовольствие доводить бедного Гуревича до бешенства.
Данька был черненьким, субтильного телосложения, парнишкой. Страшно талантливым и жутко умным. Но из-за своей тонкой нервной организации и потешной внешности - круглая голова с коротким ёжиком, очочки, видавшие начало эры - его редко воспринимали всерьёз. Когда он волновался, то начинал говорить визгливо и тонко, размахивал руками-веточками, покрывался испариной.
Горынычем он стал из-за того, что совершенно не умел пить. После наших студенческих сабантуев, он являлся на пары в жалком всклокоченном виде и с потрясающим выхлопом.
Сначала, какое-то время просуществовала кличка Перегарыч, но Данька так остро на него реагировал, что Семёну пришло в голову более благообразное “Горыныч”.
Это прозвище Данька неожиданно принял благосклонно, так и прилипло к нему. Хотя пить Гуревич бросил даже в малых дозах. Не употреблял совсем.
Когда мои дурные однокурсники во главе с Сёмкой принимались доводить маленького Горыныча, мне нередко приходилось вставать на его сторону, чтобы эти балбесы отцепились от него. Часто на парах мы сидели вместе, болтали. Данька был очень мне признателен, хотя и не говорил об этом. Просто благодарно сиял, сидя рядом со мной - глазами, улыбкой. Смешной и милый.