— Ты остаешься со мной, — произнес Рурк, заводя двигатель.
Дженни рассмеялась:
— Мне всегда нравились мужчины, которые не боятся командовать окружающими.
— Я серьезно, Дженни.
Она перестала смеяться.
— О боже. В самом деле.
— Жить так далеко от города среди зимы — плохая идея.
— Как и то, чтобы мной командовать.
— Я никем не командую! Просто существует слишком много причин против того, чтобы ты там оставалась.
— Это твои причины, не мои.
Они заехали в гараж для грузовиков позади пекарни, где стояла машина Дженни. На Дженни вдруг нахлынули противоречивые чувства. Она не хотела признавать, что была рада видеть Рурка. И глупо взволнована тем, что он за нее беспокоится. И вместе с тем это ее раздражало.
— Вот что я тебе скажу, — начала Дженни. — Я буду звонить тебе каждый вечер, чтобы ты знал: убийца с топором в очередной раз меня пощадил.
— Этого недостаточно.
— У меня другое мнение, — возразила Дженни. — Соглашайся.
Рурк молча перетаскивал сумки из своей машину в машину Дженни. Хорошо, подумала Дженни. Пусть дуется. Она не собирается его успокаивать.
— Я могу и сама о себе позаботиться, — заверила Дженни Рурка. — Могла всю жизнь, смогу и сейчас. Давай посидим в пекарне. Я угощу тебя булочкой.
Они прошли через заднюю дверь, и их встретила какофония звуков: грохот тележек, шум оборудования, спокойная джазовая мелодия из магнитофона.
Дженни глубоко вдохнула, почувствовав, как воздух с запахом дрожжей и свежего хлеба наполняет каждую клеточку ее тела. Она дома. До отъезда Дженни и не подозревала, до какой степени это место является частью ее естества. Нравится ей это или нет, пекарня у нее в крови. Она вшита в самую ее душу.
— А вот и ты, негодница из большого города. — Лора вышла из кабинета и заключила Дженни в нежные объятия. — Без тебя здесь все не то. Но могу тебя заверить, мы отлично справляемся. — Она взглянула на Рурка. — По крайней мере, большинство из нас.
Рурк нахмурился.
— Я пытаюсь убедить Дженни не ехать в этот домик.
— Почему нет? — спросила Лора. — Это же замечательно. Вдали от всего, идеальное место, чтобы работать над книгой.
— Я слышала, ты переезжаешь в зимний домик. — Дэзи Беллами прошла через створчатые дверцы из кафе. — Там здорово, — продолжала она, и ее лицо поражало своей живостью. — Тебе там понравится. Прошлое лето мы провели в лагере «Киога». Там было потрясающе.
— Спасибо, — от души поблагодарила Дженни и Дэзи, и Лору. — Приятно знать, что не все считают эту идею плохой.
Дженни направилась наверх, в свой кабинет, взять кое-какие бумаги, над которыми хотела поработать. Дэзи пошла за ней и остановилась на пороге.
— Мне нужно тебе кое-что рассказать.
— Хорошо.
— Лично. — Дэзи обернулась через плечо и вошла в кабинет.
— С тобой все в порядке?
— Да.
Однако лицо девушки потеряло живость и приобрело мучнистый цвет. На лбу и над верхней губой проступили бисерины пота, и, глядя на Дэзи, Дженни начала волноваться.
— Дэзи, присядь. Ты хорошо себя чувствуешь?
Дэзи вытерла ладони о фартук.
— Время от времени меня тошнит, но я не больна. Я беременна.
Дженни словно обдало ледяной водой. Дэзи беременна. Она ведь еще ребенок. Конечно, тут нечему удивляться. Испокон веков подростки попадали в неприятности. Даже красивые, умные девушки с большим будущим. Например, мать Дженни. Ее лучшая подруга Нина. Любая девушка, которая позволяла страсти побороть осторожность и здравый смысл, подвергала себя риску забеременеть.
«Ладно, — подумала Дженни. — Дыши глубже». Она попыталась представить, что сейчас чувствует Дэзи. Много чего. Дэзи была далеко не пустышкой. Дженни знала, что сейчас девушка испытывает целую гамму чувств.
Дэзи закрыла за собой дверь и села на стул напротив Дженни. Ее подбородок дрожал. Дэзи глубоко вздохнула и посмотрела Дженни прямо в глаза.
— Не знаю, с чего начать, — призналась она.
— Давай ты расскажешь мне все, что захочешь. Возможно, я не смогу помочь советом, но обещаю не судить тебя и не злиться. Ничего подобного.
Дэзи немного расслабилась.
— Спасибо.
Странно, но Дженни льстило то, что молодая кузина ей доверяет. Однако она чувствовала себя беспомощной. Что она могла сказать этой девочке, что могла для нее сделать, чтобы изменить все к лучшему?
Дэзи удалось взять себя в руки, и она заговорила:
— Это случилось перед тем, как моя мама уехала за границу. После их развода с отцом я была в таком смятении. А еще они оба стали изводить меня насчет коледжа, понимаешь?
— Прости. Не понимаю. Меня растили по-другому. Но я знаю, каково, когда тебя заставляют делать то, чего тебе не хочется. Возможно, у нас с тобой есть что-то общее. Так ты не хочешь поступать в колледж?
— Нет. И в моей школе это все равно что сказать: «Я не хочу дышать». Абсолютно неслыханно.
Дженни ясно представила себе несчастную молодую женщину, угасающую в тоске по другой жизни. Филипп немного рассказывал о том, какая ситуация сложилась в семье его младшего брата, Грега. Он упоминал, что развод стал для родителей Дэзи настоящей пыткой. Очевидно, дети тоже мучились.
Дженни обошла стол и взяла кузину за руки. Все ногти девочки были обгрызены до мяса.
— Скажи, как я могу тебе помочь.
Дэзи подняла на Дженни прекрасные синие глаза.
— Ты уже помогаешь.
Дэзи кивнула.
— Как странно. Я хожу в школу, общаюсь с друзьями и вроде бы живу нормальной жизнью. А потом — бах! — и я уже беременна. Из-за этого я чувствую себя пришельцем с другой планеты.
Дженни до сих пор помнила, как Нина была напугана и как по мере развития беременности она становилась… Другой. Что-то отделяло беременную девушку, которая шла по коридорам школы, от всего остального мира, как будто Нина существовала внутри какого-то пузыря, своего собственного мира. Дэзи чувствует примерно то же?
— Не могу сказать, что у меня есть какой-либо опыт в этой области, — ответила Дженни. — Но зато я знаю, что такое быть взрослой. Сначала с нетерпением ждешь того дня, когда больше никто не станет указывать, что делать. Но когда этот день позади, иногда так хочется, чтобы кто-то все же подсказал, как поступить.
Дэзи грустно вздохнула:
— Не может быть.
— Будучи в твоем возрасте, я чувствовала то же самое. Я не могла дождаться, когда окончу школу и уеду из Авалона.
— А что случилось?
— Мой дедушка умер, и забота о пекарне легла полностью на наши с бабушкой плечи. И даже после этого я могла уехать, потому что бабушке помогала Лора, и вообще весь город любил ее. Но с бабушкой случился удар. Она никогда не просила меня остаться. Бабушка нашла бы способ самой со всем справиться. Но как я могла уехать? Я просто не могла этого сделать.
Дженни замолчала. Ее пронзили воспоминания о планах на будущее и о том, как они рухнули.
— Я осталась дома, стала следить за пекарней, ухаживать за бабушкой, и годы просто пролетели мимо.
— Ты жалеешь о своем выборе?
До поездки в Нью-Йорк Дженни бы тотчас ответила «да». Но теперь она осознала, что сделала правильный выбор. Несмотря на то что жизнь Дженни не была сказочной и полной приключений, она принадлежала этому маленькому городку, пекарне, где ее окружали люди, которым она была небезразлична.
— Это так странно, — пыталась Дженни объяснить Дэзи. — Все к лучшему, даже если сначала мы этого не хотели. Я помню, как стояла в палате ожидания в госпитале и врачи попросили меня принять решение насчет бабушки, а я просто… была шокирована. Я бы все отдала, лишь бы за меня принял решение кто-то другой. Но, кроме меня, это некому было сделать. Я должна была сделать выбор и жить с ним. И это вовсе не так ужасно, — поспешила добавить Дженни, тронув Дэзи за плечо. — Что бы ты ни решила, этот опыт преподаст тебе урок и поможет вырасти морально.
— Надеюсь, ты права. Потому что я… Я решила оставить ребенка. Мои родители об этом знают и вроде нормально к этому относятся. Нормально настолько, насколько это возможно при таких обстоятельствах. Понятия не имею, хорошо это или плохо, но я просто не могу… погубить жизнь. Моя семья разбита, но думаю, что мы с ребенком… мы станем маленькой семьей из двух человек.
— Понятно. Это… хорошо, — ответила Дженни, хотя внутри у нее все переворачивалось. Дэзи так молода, а ребенок — слишком большая ответственность.
— Значит, ты меня уволишь? — спросила Дэзи, сунув руку в карман.
Дженни рассмеялась, не веря в сказанное.
— Ты же говоришь это несерьезно? Конечно, я тебя не уволю. Во-первых, мне нравится, как ты у нас работаешь, а во-вторых, увольнять кого-то из-за беременности незаконно.
— Хорошо. — Дэзи поднялась и с облегчением вздохнула. — Вернусь к работе. Это странно. То мной овладевает страх, то я чувствую радость.
— Тут нечего стыдиться. Наверное, все женщины, которые ждут ребенка, чувствуют подобное. Все будет хорошо.
Дженни понятия не имела, правда это или нет, но хотела бы, чтобы было именно так. Она знала, Дэзи тоже так думает. Наверное, самое тяжелое для женщины — это родить ребенка в таком юном возрасте. Кто-то справляется успешно и расцветает, как Нина. Другие терпят крах. Мать Дженни — лучший тому пример.
Дэзи открыла дверь и замерла.
— А как насчет тебя? Ты хочешь когда-нибудь завести детей?
— Мне сейчас даже не с кем на свидание сходить.
— А разве вы с шефом Макнайтом не…
— Нет! — выпалила Дженни. — Почему меня все об этом спрашивают?
— Просто любопытно. — Дэзи начала спускаться вниз. В кафе никого не было. Зак показывал Рурку что-то на компьютере.
— Что это за фотографии? — спросила Дженни, заглядывая в монитор компьютера через плечо Рурка.
— Их сделала Дэзи, — ответил Зак. Дэзи подала Дженни кружку кофе.
— Я загрузила их в компьютер в качестве заставки. Надеюсь, ты не возражаешь.
Рурк отступил в сторону, чтобы Дженни могла лучше рассмотреть фотографии. Все они были сделаны в пекарне, но являлись не просто снимками или документальными фотографиями. Они были душевными, трогательными и нежданными. Руки Лоры крупным планом, в то время как она нежно и ловко лепит из теста буханки. Лицо малыша с необычайно яркими глазками, который смотрит на пирожные в витрине. Только что выпеченный хлеб