– Обещать – не значит выпустить, – резонно возразила Агнес, – а кроме того, когда его выпустят, думаешь, опасность, которая висит в воздухе, рассеется?
– А ты думаешь, кому-то еще грозит опасность?
– Не знаю, – пробормотала Агнес, – но я опасность как-то нюхом чую, как кошка… И этот опий, опять опий! Скажи: а не могла ли той дамой, что стояла на крыльце дома, быть тетя Пэнси? Ну конечно! Джемс сам сказал, что она про опий знает все, что у нее в каждом ящичке спальни этот опий.
– Но какой у нее мотив убивать Ларкинса?
Агнес пожала плечами.
– Если мы не знаем мотива, то это не значит, что его нет, не так ли?
И, так как она внезапно напряглась, Невилл озабоченно спросил:
– Что случилось?!
– Я уверена, – медленно проговорила Агнес, – миссис Виллоуби была знакома с мамой нашей Мэгги. Помнишь, она сказала: я вспомнила девушку, очень похожую на вас? Боже мой! Это же та дама, с фотографии, которую мы видели на кухне у Ларкинсов.
– Точно, как я сразу не понял! Но что это нам дает?
– Может, ничего и не дает. А может… Как ты думаешь – существует ли еще фотоателье «Луи-Дезире Бланкар»?
***
Фотоателье «Луи-Дезире Бланкар» отыскать оказалось не так сложно. Вид оно имело старомодно-респектабельный, и войдя в него, Агнес и Невилл оказались в царстве картотек, ящичков, полочек…
– Вы желаете сфотографироваться, господа? – усатый старичок-фотограф в слегка потертом сюртуке почтительно поклонился.
– А почему бы и нет, – отвечала Агнес, – куда пройти?
Пройти предложили в соседнюю комнату, одна из стен которой была расписана прелестным пейзажем. Перед стеной стоял красивый столик и атласное кресло, а еще – стояла античная колонна, которая должна была что-то символизировать…
Через полчаса, заказав целых четыре снимка: анфас, профиль, три четверти и вполоборота со спины, а главное – расплатившись вперед, Агнес совершенно очаровала старого фотографа. И когда он уже растаял совершенно, она задала свой главный вопрос:
– Скажите вы храните снимки и записи в журналах? Как долго?
– Наше ателье работает уже двадцать лет, мэм, и за это время мы сохранили все пластинки. И все журналы.
– Боже мой! Но тогда я хотела бы найти снимок, сделанный – вот, здесь записана дата. Его возможно посмотреть?
– Сейчас взглянем, с вашего позволения. Какой, вы сказали, год? Так-так- так – потроша ящичек с конвертами, фотограф чихнул от пыли, – так… В этот день у нас были девять клиентов…
– На том снимке, что интересует меня, должны быть мужчина и женщина…
– Что ж, глянем. Так, тут семейный снимок с детишками… Тут портрет семи офицеров без головы…
– Как без головы?!
– Ну, у них головы под мышкой. Это очень смешно, вы не находите?
– Но если у них нет головы, то они же мертвые, что тут смешного?!
– Да нет, они живые, это просто на фотографии такая шутка, ха-ха. Тааак, вот снимок, сделанный во время спиритического сеанса, с привидением…
– Боже мой!
– Да уж, нам пришлось поработать с негативами, чтобы создать это привидение. А вот это вообще умора: портрет мужчины с бородой и в женском платье!
– А зачем он его надел?!
– Ну, это же так забавно. Вы не находите? Но вот фотография мужчины и юной леди: явно, это то, что вам надо. Посмотрите, это она?
– У нее есть на шее камея?
Старик посмотрел пластинку на просвет.
– Да, точно, есть!
– Это она. Вы не могли бы мне напечатать эту фотографию вместе с прочими? Мы платим вперед.
– Куда прикажете доставить?
– У вас и доставка есть?
– Не то, чтобы есть, но… Для такой очаровательной леди…
***
– Просто чудесные фотографии, моя дорогая, – Невилл любовался, перебирая четыре фото Агнес, – я, пожалуй, прикажу их вставить в четыре одинаковые рамки, и повешу на стену – они украсят мой кабинет. Ну, разве я не гений?
– Меня больше интересует другое фото, – бормотала Агнес, потроша второй конверт. Она выдернула из разорванной желтоватой обертки фотографию и ахнула.
– Что там?
– Тебе не кажется, что этот мужчина на снимке… это же мистер Ларкинс! Только помоложе…
– Да, интересно. Судя по всему, мы имеем теперь фотографию не только матери нашей Мэгги, но и ее папаши. Похоже, у Джеймса есть сестра…
– Не может быть! Но погоди… Тогда как она снова попала к Ларкинсу, если по ее словам, воспитывалась в приюте?!
Возникла пауза, во время которой супруги сначала таращились друг на друга, а затем недоуменно воззрились в пространство перед собой.
– Может быть, у Ларкинса проснулась совесть… отцовские чувства? – предположила Агнес.
– Тогда было бы уместнее взять ее в дом в качестве дочери, а не прислуги. Хотя бы дать ей свое имя, если не можешь дать ничего больше. И разместить в приличной комнате, а не на кухне рядом с помойным ведром!
Они снова замолчали.
– Погоди, мы ведь с чего начали? С того, что миссис Виллоуби знала эту девушку… Значит, стоит ее спросить…
– К вам миссис и мисс Виллоуби, а еще мистер Олридж, – возвестила горничная.
– Его выпустили?! – вырвалось у Агнес, – проси же, скорее!!!
И тотчас же в комнату ввалился Джеймс, который, раскрыв объятия, кинулся к Невиллу, едва успевшему встать ему навстречу.
– Друг мой! Мне рассказали про твое участие в моем деле. Ты спас меня! Ах, Боже… когда бы ты знал, что я пережил… Как я тебе признателен!
– По сути, это Агнес, с ее невероятной памятью и умением замечать мелочи, добралась до этой разгадки, – скромно потупился Невилл.
– Ах, миссис Парсон! – воскликнул Джемс и молитвенно сложил перед собой руки.
Следом за Джеймсом в комнату вплыли его невеста и будущая теща; они заверили, что посмели побеспокоить супругов Парсон лишь на минутку, дабы выразить свою благодарность и поделиться радостью…
– Ой, ну что вы – без чашечки чая мы вас просто не можем отпустить! Мы как раз собирались пить чай, не так ли, дорогой? Прошу вас, присаживайтесь вот сюда, на кресла поближе к камину…
– Какая прелесть, – воскликнула Софи, склоняясь над столиком, – вы позволите? Вы увлекаетесь фотографией?
– Просто зашла в ателье и сделала эти снимки. Мне кажется – удачные?
– Более чем! Мама, не кажется ли вам, что это восхитительно?…
Однако мисси Виллоуби с изменившимся лицом смотрела на снимок, изображающий бравого мистера Ларкинса с юной красоткой; впрочем, уже через секунду она подняла взгляд, мило улыбнулась и разделила восторг ее дочери по поводу фотографий Агнес.
– Кушать подано, – возвестила горничная.
За чаем миссис Виллоуби не произнесла ни слова, если не считать вежливых «спасибо» по поводу предложенных ей кексов. Задумчивость ее была почти зловещей. Меж тем Джеймс разливался соловьем.
– Слава Богу, весь кошмар позади. Мы планируем пожениться через неделю, так что ждите в ближайшие дни приглашений на свадьбу.
– О, так скоро? А… как же траур? Ведь ваш отец…
– Но ведь он был мне, в сущности, совершенно чужим человеком! Мне просто неловко так лицемерить…
– Да, он же вам оставил в наследство одни долги, – кивнула Агнес.
– Вы планируете от наследства отказаться? – осведомился ее супруг.
– Я передумал. Стоимость дома, хоть он и заложен, все же намного дороже папашиных долгов. Софи говорит, что вполне возможно выплатить долги, и тогда дом – наш! Мы тут посовещались… Его немного освежить побелкой и можно сдавать – получится отличный доходный дом. Не пойму, отчего такая мысль не пришла в голову папеньке…
Когда за гостями закрылись двери, Агнес и Невилл дружно переглянулись.
– Ты видел, как она?…
– Трудно было не заметить…
– Почему же мы ее ни о чем не спросили?!
***
Агнес записывала в дневнике расследования.
«Такая куча непонятного! Как Мэгги попала в дом своего отца? Таких совпадений не бывает. А может, Ларскинс, все же, желая дочери лучшей участи, решил взять ее в свой дом, но постыдился сказать, что в свое время отправил ее в приют? И определил на должность прислуги? А если не Ларкинс, то кто? Кто мог рассказать ей, что Ларкинс ее отец, и устроить ее в дом к нему прислугой? Хотя, вообще-то, проще всего было бы спросить об этом ее саму…
А что, если она узнала об этом, обиделась на него и… что? подмешала ему опиум в кофе? Или зарубила сзади саблей, которую взяла непонятно где? А я живу, выходит, под одной крышей с убийцей?!»
– Мэгги!
Агнес яростно подергала ленту звонка для прислуги.
Мэгги явилась тут же. Одетая в новую форму, она приободрилась, выглядела опрятной, и даже румянец появился на бледных прежде щечках.
– Мэгги скажите мне одну вещь. А как вы попали в дом Ларкинса? Он сам вас пригласил, или вы… как?
– Нет, мэм, это все наша кухарка, Рози. Она добрая очень. Она в наш приют одно время ходила, конфет приносила, дешевых, конечно, но нам и леденец-то был в радость, понимаете…
– Да, и что потом?
– Ну, а потом ко мне присмотрелась и говорит: вижу, ты девушка шустрая, и поумнее других будешь. Моему хозяину горничная нужна, я уж одна не управляюсь, ноги больные, и дышать мне тяжко порой бывает… Много платить не будет – но все же крыша над головой, а то выйдешь из приюта, и куда тебе? Не на улицу же… там девушка порядочной недолго останется…
– И много мистер Ларкинс тебе платил?
– Да по правде, он ничего мне и не успел заплатить – я ведь всего две недели у него проработала.
– Вот как?!
– Ну да, а потом его убили.
– Мэгги, скажи мне… а ты не знаешь, кто мог ему лицо в тот день расцарапать?
Лицо Мэгги залило краской.
– Я не знаю, – проговорила она чуть слышно.
– На улице мальчишки говорили, что в тот день к нему приходила какая-то дама в меховой ротонде и шляпе с пышными перьями. Вы ее не видели?
– Нет, – прошептала Мэгги, и на ее лице появилось выражение видимого облегчения.
– Ладно, ступай, – пробормотала Агнес, и продолжила писать:
«Итак, что мы знаем?