Сходство и впрямь было заметно: круглое личико, пухлые губки, привздернутый носик… Если бы фотография не была пожелтевшей от старости, можно было бы решить, что запечатлена на ней сама Мэгги.
– Да, немного сходства есть. Но я ничего о ней не знаю, – предвосхищая вопрос Агнес, отвечала она, – я выросла в сиротском приюте. Однако, когда меня из него выпустили, мне вместе с документами отдали это фото: там, на обороте написано, что это моя мать.
Она вздохнула.
– Я бы хотела хоть что-то о ней узнать – вдруг у нее изменились обстоятельства, и она меня ищет…
– Хватит болтать, Мэгги, господам наши беды неинтересны, – заметила кухарка, – Они о чем-то своем спросить хотят…
– Ну зачем вы так, мы сочувствуем вашим бедам, – не согласился Невилл, принимая из ее рук чашку чаю. – Скажите, а почему полиция ищет Джеймса Олриджа? Кто сказал, что он заходил сюда?
– Да она вон и сказала, – кивнула кухарка, – Мэгги, то есть.
– Ну а что же мне было делать, – отозвалась Мэгги виновато, – если это правда? Они спросили, не видала ли я кого? Я и отвечала, что сын к нему заходил, а больше вроде никого и не было.
– А Ларкинс жил замкнуто? Много ли гостей к нему заходило? Кто были его друзья? Чем он обычно был занят?
Ничего толком узнать не удалось. Все свои деньги Ларкинс промотал давным-давно, а какие друзья, если у вас нет денег? Чем он был занят? Да ничем, в общем-то. Если не гулял, то сидел у камина, раскладывал пасьянс. Других занятий у него просто не было.
***
– Куда теперь? – спросил деловито Невилл, щурясь от яркого уличного света.
– Вероятно, к миссис Виллоуби, – отвечала Агнес, застегивая лайковую перчатку, – Может, она сама нам расскажет что-то?
Разговаривая с мужем, она, меж тем, жадно осматривалась по сторонам. Ее, выросшую в маленькой деревне, Лондон очаровывал, восхищал и подавлял красотой и элегантностью, своими размерами, шумом, своей непохожестью на все, что она видела до сих пор…
Перед ней был длинный ряд четырехэтажных разноцветных домов, буквально прилепившихся стенами друг к другу. Многие из них были весьма живописны, украшены эркерами; и хотя они были простоваты по сравнению с тем ошеломительным архитектурным великолепием, что она уже видела на Пелл-Мелл и Сент-Джеймс, но даже этот скромный городской пейзаж веселил ее душу, изголодавшуюся по свежим впечатлениям.
Улица мельтешила так, что у Агнес зарябило в глазах. Цокот копыт и грохот колес по булыжной мостовой наполняли ей уши – кэбов было столько, что Агнес подивилась, как они тут все могут разъехаться. Прохожие – от элегантно одетых дам и джентльменов до уличных оборванцев самого жалкого вида – спешили по своим делам. Весь этот равномерный шум раздирался пронзительным мальчишеским воплем: «Экстренный выпуск! Покупайте экстренный выпуск!»
Слегка оробев от всей этой суеты, она покрепче ухватила мужа под локоть.
Ее муж, меж тем, обдумав предложение супруги, возразил:
– Едва ли миссис Виллоуби что-то нам расскажет. Ее отношения с папенькой Джеймса весьма подозрительны… Воображаю, сколько вранья нам придется выслушать!
– Вранье порой тоже содержит крупицы информации, – пробормотала Агнес.
– Это верно, – кивнул Невилл, – Кстати, погоди-ка… Жди меня здесь!
Он быстро пересек улицу, и приблизился к стайке уличных оборванцев, занятых какой-то игрой.
– Джентльмены, вы, как я полагаю, часто тут играете?
– А кто нам запретит? – с вызовом спросил самый чумазый из мальчишек.
– Я просто хотел узнать – может, вы видели вчера, примерно в час дня, или чуть позже – кого-то, кто входил в этот дом?
На физиономиях юных замурзаек ничего не отразилось, кроме озлобленной неприязни к хорошо одетому господину, из чего Невилл сделал вывод о их крайней тупости: ведь при желании любой из них мог нафантазировать что угодно, и заработать монетку.
– Сэр, я вчера кое-кого тут видел, – раздался голос откуда-то сбоку.
Невилл обернулся. Парнишка был такой же, как все, но на его смышленой мордочке блестели живые глаза, да и вид был, пожалуй, поопрятнее; под мышкой торчала пачка газет.
– Итак, кого же ты видел?
– Там дама стояла на крыльце, стучала в дверь. Такая вся расфуфыренная, в меховой ротонде. А шляпа, так вообще, – он хихикнул, и что-то изобразил свободной рукою над головой.
– Что за шляпа?
– Да там перьев, перьев, и все дыбом торчали. Видать, всех птиц в Африке общипала.
– А какова сама? Молодая, старая?
– Я так думаю, лет сорок, – задумчиво протянул парнишка. – Лица-то я не видел, но только она такая, ну не как девушка, а потолще.
– А что потом было? Когда вошла, когда вышла?
– А я не знаю, я по делам бежал – я газетчик. Купите газету, сэр – экстренный выпуск!
Хмыкнув, Невилл сунул мальчишке шиллинг, и добавил полпенса за «экстренный выпуск». На первой странице уже красовался заголовок о таинственном убийстве мистера Ларкинса, эксвайра.
ЧАСТЬ 6. В которой светская леди ведет себя странно
К миссис Виллоуби наших героев любезно впустили и провели в нарядную гостиную.
Однако хозяйку пришлось подождать. Когда хозяйка все-таки выплыла им навстречу, с дежурной улыбкой на устах, она показалась Агнес какой-то нездоровой; беспокойное выражение ее глаз говорило о крайне плохом состоянии нервов… И косметики на лице слишком много – словно белилами и румянами хотели замазать что-то такое, что не следует видеть другим…
– Надеюсь, вы еще не успели нас забыть, мадам, – так начал Невилл, – третьего для нас представили друг другу на помолвке вашей очаровательной дочери.
– О как же, как бы я могла забыть вас? – она попыталась изобразить очаровательную улыбку и потерла пальцами висок. – Прошу извинить, меня замучила мигрень…
– Так мы не вовремя, – пробормотал Невилл виновато.
– Нет, нет, наоборот, это меня отвлечет…. То есть, ваше присутствие подбодрит, останьтесь, прошу вас.
– Мы приносим извинения, что потревожили вас в неприемный день, мадам, но обстоятельства…
– Что-то случилось?
– Разве вы еще не прочли в газетах?…
– Боюсь, я их и вовсе не читаю, – дама мило улыбнулась. – Жаль тратить время на сплетни. А что-то серьезное?
– Вчера в своем доме был убит отец мистера Джеймса Олриджа…
Мадам переменилась в лице. В глазах ее вспыхнуло явно какое-то чувство; но какое?
– Повторите, – прошептала она чуть слышно.
– Убит мистер Ларкинс, – повторил Невилл.
Миссис Виллоуби сделала глубокий вдох, прикрыла глаза, и на секунду обмякла в кресле.
– Вам нехорошо, мадам? У меня есть нюхательные соли, – забеспокоилась Агнес.
– Нет, ничего не надо, спасибо, все в порядке. Я просто сейчас потрясена, оттого, что человек, который еще позавчера был живым… и вот…
– Вы ведь не были с ним знакомы до встречи на помолвке?
Миссис Ларкинс помедлила с ответом долю секунды.
– Нет, я знала только его сына и тетушку; по словам Джеймса… то есть мистера Олриджа… его отношения с отцом не были близкими… Но – я хотела сказать – тут нет никакой ошибки?
– Увы, мадам, – Невилл положил на стол уже упомянутую выше газету, – И самое скверное, что полиция не нашла ничего умнее, как заподозрить в убийстве его собственного сына…
– Джеймса?! – на лице дамы отразился неподдельный ужас. – Он арестован?
– Насколько мне известно, пока нет – он скрывается, но очень переживает, как вы и ваша дочь воспримете это, поверите ли вы в его невиновность… Я виделся с ним – он очень опечален.
– Но отчего подозревают его? Именно его?
– Он сам сказал, что был вчера у отца, и якобы между ними произошла ссора.
– Из-за чего?!
– Отец, по его словам возражал против его помолвки, но не сказал – почему.
– Ясно… ясно, – монотонным голосом пробормотала миссис Виллоуби. Затем она подняла голову, и устремила совсем иной взгляд – молящий, почти униженный – на Невилла.
– Вы можете мне ручаться, что он в безопасности? – голос дамы дрожал и срывался.
– По крайней мере, я надеюсь на это.
Она опустила голову на руки, затем посмотрела на наших героев взглядом, в котором читалась бесконечная усталость.
– Прошу вас, оставьте меня. Поговорим в другой раз… не сейчас…
***
– Ты что-нибудь понимаешь? – робко спросила Агнес, когда кэб нес их по лондонским улицам.
– Если ты про миссис Виллоуби, то – ничего не понимаю. Просто голова кругом! Такая забота о Джеймсе, такая тревога за него! Конечно, он жених ее дочери, но все же… такая страсть в голосе, словно речь шла не о будущем зяте, а о собственном сыне!
– А вдруг он ее внебрачный сын? – звенящим от предположения голосом воскликнула Агнес, и тут же оборвала себя, – нет, ведь она собирается отдать за него свою дочь… не отдаст же она сестру за брата, верно?
– Это еще не все, – задумчиво протянул Невилл, – тебе не показалось странным, как она восприняла близко к сердцу известие о гибели старого Ларкинса?
– Да, точно! было бы достаточно прощебетать «Какой ужас», это просто дежурная фраза для такого случая… А она – как ты думаешь, что она имела в виду, когда сказала «Повторите!», словно не поверила своим ушам! Словно это был вопрос жизни и смерти…
– И так горячо уверяла, что не знала его – но этот вздох, ты заметила? Что это за эмоции такие? Скажи мне как женщина, что испытывает дама, когда делает такой вот глубокий вздох, а потом закрывает глаза?
Агнес постаралась воспроизвести движения миссис Виллоуби – глубоко вздохнула и прикрыла глаза. И так несколько раз.
– Знаешь, – сказала она наконец неуверенно, – мне кажется, что это чувство облегчения после какой-то страшной опасности, которая миновала…
– Похоже на то, – согласился ее супруг, – а самое странное – это то, что она – зрелая, светская женщина – не может контролировать свои чувства. Почему?
– Это третий вопрос, – согласилась Агнес.
***
Агнес записывала в дневнике расследования:
«Поведение миссис Виллоуби очень подозрительно. Она что-то скрывает, но что? Она боялась Ларкинса – но почему?