Sunday Graphic, хотя останки были обнаружены в Шотландии. Более того, это был специальный выпуск, посвященный определенному событию в конкретном регионе – Моркамскому фестивалю в Ланкастере. Благодаря этому промаху убийцы область поисков значительно сузилась. В относительно маленьком городе с населением 90 тысяч человек полиции не потребовалось много времени, чтобы установить личности жертв (для сравнения, в моем родном Ливерпуле в то время проживало более 850 тысяч человек). Полиции стало известно о пропаже двух женщин: Изабеллы Ракстон (она была замужем за врачом Баком Ракстоном) и их горничной Мэри-Джейн Роджерсон. Было выдвинуто предположение, что доктор Бакстон сначала убил свою жену Изабеллу в приступе ревности и паранойи, а затем горничную, потому что та либо стала свидетельницей преступления, либо подозревала Бака в его совершении. Он сделал все возможное, чтобы сделать тела женщин неузнаваемыми, но при этом неосмотрительно завернул останки в местную газету. В то время среди местных жителей был популярен стишок:
Пятнами кровь – на ковре, на полу,
Ох, доктор Ракстон, ты зарезал жену.
Прислуга грозилась всем рассказать,
Но от тебя, доктор Ракстон, и ей не сбежать.
После ареста Бака Ракстона сотрудники полиции обыскали его дом и обнаружили человеческую плоть в трубах в ванной комнате, а также пятна крови на коврах. Главный подозреваемый был установлен, но криминалистам предстояло доказать, что останки действительно принадлежали Изабелле Ракстон и Мэри-Джейн Роджерсон.
Поскольку анализ ДНК тогда еще не проводился, а у жертв не было ни зубов, ни кончиков пальцев, эксперты применили новый метод реконструкции лиц для идентификации жертв. На фотографии разложившейся и лишенной плоти головы Изабеллы, сделанные с разных ракурсов, наложили прижизненные снимки ее лица. Тот же метод использовался для опознания Мэри, и они даже были продемонстрированы во время суда над доктором Ракстоном[190].
Поскольку доктор Ракстон попросил помощницу по хозяйству стереть огромное красное пятно с ковра (она поклялась в суде, что это была кровь) и свидетели видели, как он жег во дворе какие-то вещи (возможные улики), его вина казалась очевидной. Присяжные признали Бака Ракстона виновным в убийстве и расчленении жертв, и в 1936 году его повесили.
Самый интересный аспект дела Ракстона в контексте этой книги – газеты. Без этой маленькой подсказки, указавшей полиции на городок на севере Англии, в 1930-х годах зверские убийства наверняка остались бы нераскрытыми. Об этом деле было известно не только на местном уровне: о нем писали газеты всей страны. Более того, была опубликована книга «Суд над Баком Ракстоном», вошедшая в известную серию «Самые громкие судебные процессы Великобритании»[191], на которую часто ссылались члены Детективного клуба. Книги этой серии выходили с 1905 года, и Кристи, несомненно, черпала там вдохновение и материал для своих романов. Скорее всего, она прочла их все, как, впрочем, и английские газеты. Кристи напрямую говорит о деле Ракстона в романе «Раз, два, пряжка держится едва…», когда инспектор Джепп гадает, не будет ли пропавший человек найден расчлененным на кусочки, как миссис Ракстон.
Мир, в котором жила и творила Агата Кристи, был «миром бумаги». И надо сказать, что обыденная реальность того времени заметно отличалась от привычного нам с вами порядка вещей. Персонажи ее произведений созванивались по стационарным телефонам (если они у них были) и оставляли записки на листках, вырванных из блокнота. Письма с требованием о выкупе представляли собой коллажи из букв, вырезанных из журнальных страниц. Люди запечатывали свои послания в конверты и отсылали их почтой. Они размещали рекламу в газетах или направляли рукописные сообщения с мальчишкой-посыльным. Как вы можете догадаться, Кристи не испытывала недостатка в жизненном материале для своих детективных историй.
Это также значит, что у нее не было программного обеспечения, USB и облака, где она могла бы хранить свои идеи и работать. Кристи бесконечно вела тетради, многие из которых так и не исписала до конца и к тому же постоянно теряла: «Обычно у меня в работе их около дюжины одновременно: раньше я заносила в них идеи, вдруг пришедшие в голову, сведенья о каком-нибудь яде или снадобье, сообщения о ловких мошенничествах, вычитанные из газет»[192]. Со временем Агата поняла, что ей просто нужна пишущая машинка и удобный рабочий стол. Кристи стала набирать текст на машинке, вместо того чтобы сначала от руки писать свои истории карандашом на бумаге. Она выбрала модель Remington Portable и благодаря его компактным размерам иногда работала даже в ванне.
Бумага, пишущие машинки и чернила были неотъемлемой частью повседневной жизни Агаты Кристи – как, впрочем, и подавляющего большинства ее современников, – неудивительно, что они фигурируют во многих написанных ею текстах в качестве улик.
Она понимает, что почерк так же уникален и информативен, как отпечатки пальцев, и что брызги чернил в некоторых случаях могут сказать больше, чем кровь. Во многих произведениях Кристи улики, связанные с документами, поначалу не кажутся значимыми, но позднее становятся основой сюжета. В «Убийствах по алфавиту» зловещие письма, полученные Пуаро, помогают ему найти серийного убийцу. В начале романа «Печальный кипарис» (1940) Элинор Карлайл получает анонимное послание, которое побуждает ее посетить больную тетю Лору, в чьем убийстве ее позднее обвинят. В романе «Отравленное перо» (1942) анонимные записки с обвинениями помогают раскрыть самоубийство одного из адресатов и несколько других смертей. В произведении «Объявлено убийство» первое убийство случается только после того, как оно было анонсировано в местной газете.
В других книгах Кристи преступление можно раскрыть только в том случае, если обратить внимание на улики, связанные с документами, например, письмо Карлотты Адамс сестре в «Смерти лорда Эджвера», дневник Жозефины в «Скрюченном домишке», газетную вырезку, сохраненную миссис Макгинти в «Миссис Макгинти с жизнью рассталась», а также множество завещаний, поддельных документов и кодицилов[193].
Одна из главных задач эксперта по криминалистическому исследованию документов – распознать подделку, и сделать это можно разными способами (как, собственно, и подделать документ). Фальсификация может осуществляться путем удаления или добавления буквы или цифры. Так, злоумышленник может приписать ноль к сумме, указанной в чеке, тем самым увеличив ее в 10 раз. Кристи использовала подобный прием уже в своем первом романе «Загадочное происшествие в Стайлзе». Пуаро говорит: «Вы не заметили, что это письмо было написано не 17-го, а 7-го – через день после отъезда мисс Говард? А ведь только цифра „1“, написанная перед „7“, превратила дату в „17“».
В романе «Убийство в доме викария» всеобщее внимание привлекла записка, найденная на месте смерти полковника Протеро. Хотя инспектор Слак обрадовался ее наличию и называл отличной уликой, мисс Марпл отнеслась к ней скептически – возможно, потому, что та была уж слишком удачной. Когда был подтвержден факт фальсификации документа, было высказано предположение, что полковник написал основную часть записки (это свидетельствовало о том, что он устал ждать и собирался домой), а затем ее дополнил другой человек. Однако ближе к концу романа нам сообщают:
«Вот именно, „18:20“ действительно написано другой рукой, но они в этом не уверены. Эта отметка сделана другими чернилами, но сама записка – подделка. Протеро ее не писал»[194].
Двойной обман! Письмо не было написано полковником, но выглядело так, будто он его автор. Второй человек, состоявший в сговоре с первым, не понял, что записка поддельная, и оставил на ней свои почерк и чернила.
В романе «Объявлено убийство» мисс Марпл удается вывести на чистую воду еще одного злоумышленника во время расследования убийства. Она замечает, что один из ее чеков выглядит подозрительно. Разумеется, мисс Марпл, как всегда, знает, кто подделал документ, и сообщает об этом констеблю:
«Вы говорите, он подделал чек?
Мисс Марпл кивнула.
– Вот, посмотрите. <…> Можете убедиться сами: было семь фунтов, а он сделал семнадцать».
Старушка объясняет, что с ней такой номер не пройдет, потому что у нее есть свои правила:
«Я никогда не выписываю чеков на семнадцать фунтов. <…> А на карманные расходы обычно отвожу семь, раньше было пять, но с тех пор цены так подскочили!»
Еще одна задача экспертов-криминалистов заключается в идентификации личности пишущего по почерку. Агата Кристи, вероятно, понимала, что в самом общем виде представляет собой графологическая экспертиза. Кристи, как и многие ее современники, узнала о ценности такой криминалистической техники благодаря расследованию дела о похищении младшего сына Линдберга. Но о само́й графологической экспертизе ей, судя по всему, стало известно гораздо раньше, поскольку та фигурирует в романе «Загадочное происшествие в Стайлзе», опубликованном 12 годами ранее. Гастингс, обсуждая с Пуаро дело Кавендишей, замечает: «Для оценки подписи Альфреда Инглторпа в аптечном журнале регистрации проданных ядов вызвали графологов. Все эксперты единогласно заявили, что подпись Инглторпа подделана…» Этот факт играет важную роль в расследовании, но одновременно всех сбивает с толку. В следующей книге о Пуаро, романе «Убийство на поле для гольфа», сыщик напоминает Гастингсу о нем: «Вы помните почерковедческую экспертизу в деле Кавендишей?» Правда, делает он это исключительно для того, чтобы указать на ее жалкую неудачу!
В произведениях Кристи необходимость в установлении авторства текста обычно возникает в тех случаях, когда нужно определить, действительно ли предсмертная записка написана рукой покойника.