ешение проверить следы чьей-то крови на пиджаке было принято не на основании догадок, а после проведения предварительных проб.
Ключевые слова здесь – «чьей-то крови». Вернемся к роману «Миссис Макгинти с жизнью рассталась» и показаниям подозреваемого, согласно которым он испачкался кровью, задев тушу в лавке мясника. Как сыщики все же отличили человеческую кровь от животной?
В 1901 году, приблизительно в то же время, когда криминалистика узнала о предварительных пробах крови, Пауль Уленгут, немецкий бактериолог, гигиенист и ассистент Роберта Коха, разработал преципитиновый тест[255], основываясь на результатах биологических исследований, проведенных другими учеными. Если он вводил белок куриного яйца в кровь живому кролику, а затем смешивал сыворотку крови (жидкая составляющая) кролика с белком куриного яйца, белок отделялся от жидкости и давал осадок (преципитат). Однако осадок и помутнение при введении кроличьей сыворотки наблюдались только в белковом растворе, полученном из куриных яиц, но не утиных, гусиных и пр. Значимость открытия Уленгута для судебной медицины заключалась в том, что, как оказалось, в крови разных животных содержатся уникальные белки, и благодаря этому эксперты научились отличать человеческую кровь от животной (похоже, кролики еще долго оставались главными подопытными животными!). Именно преципитиновую реакцию имеет в виду Кристи, когда говорит о забрызганном кровью пиджаке. Этот сложный подтверждающий тест может установить, какому животному принадлежит кровь, и позднее в романе «Час зеро» нам сообщают, что кровь на рукаве – человеческая. Разработав преципитиновый тест, Уленгут создал специальный протокол его применения, который подразумевал использование контролируемых переменных в каждом эксперименте (вспомните контролируемые переменные, которые присутствовали в каждом школьном научном опыте). Также по единому рецепту он производил стандартные сыворотки для применения в криминалистике, чтобы значительно сократить возможные вариации, независимо от того, какой эксперт проводит анализ. Благодаря контролируемым переменным результаты теста всегда были точными, и впервые он был применен всего через год, когда в Германии жестоко убили нескольких детей.
В сентябре 1898 года из немецкой деревни Лехтинген пропали две девочки. Вскоре однажды вечером расчлененное тело семилетней Ханнелоре Хайдеманн было найдено в лесу. Всего через час обнаружили изуродованное и расчлененное тело ее восьмилетней подруги Эльзы Лангмайер. В убийствах сразу заподозрили плотника Людвига Тесснова, поскольку местные жители видели, как он возвращается из леса в испачканной кровью одежде. На допросе подозреваемый заявил, что темно-коричневые пятна – это следы от морилки для дерева, а полиция не могла доказать, что он лжет. Отпущенный на свободу Тесснов направился на остров Рюген, где в июле 1901 года обнаружили изуродованные, расчлененные и выпотрошенные тела двух мальчиков – братьев Петера и Германа Штуббе. Тесснова снова заподозрили в убийстве, поскольку местные жители видели, как он разговаривал с мальчиками в тот же день и ходил в одежде с темными пятнами (какими же бесстыжими были люди до распространения проб на кровь!). Однако на этот раз убийце не повезло. Один из следователей, проводивших допрос, вспомнил, что имя Тесснова связывали с убийствами девочек в Лехтингене. Кроме того, местный фермер заявил, что видел, как Тесснов бежал по его полю на острове Рюген, после того как несколько его овец были убиты.
Полиции требовались неопровержимые доказательства, чтобы связать этого маньяка с жестокими убийствами, поскольку в противном случае Тесснов снова оказался бы на свободе и наверняка продолжил бы убивать. Полиция связалась с Паулем Уленгутом и попросила его изучить одежду подозреваемого, а также камень, который он предположительно использовал как орудие убийства, чтобы размозжить головы несчастных мальчиков. Уленгут обнаружил пятна морилки, но среди них также имелись пятна человеческой и овечьей крови. Этого оказалось достаточно, чтобы признать Тесснова виновным в убийствах и приговорить к смертной казни. Уленгут стал знаменитостью. Его достижения в бактериологии и иммунологии были впечатляющими, и за свою карьеру он был номинирован на Нобелевскую премию по медицине более 40 раз. К сожалению, он был членом Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП), и его медицинские эксперименты по иммунизации цветных военнопленных в 1944 году бросают большую тень на его великие достижения. Увы, даже прекрасные и невероятные научные достижения порой применяются ужасными способами, в зависимости от целей и мотивов самого исследователя.
Хотя теперь эксперты могли установить, что кровь принадлежит человеку, оставалась еще одна нерешенная проблема. Любой, кто был пойман с окровавленными руками (рубашкой, ковром и т. д.), мог солгать и сказать, что он просто поранился. «Разумеется, это человеческая кровь – я порезался, пока брился», – мог оправдаться хитрый убийца. Теперь требовался способ определить, какому именно человеку принадлежит кровь.
Встречайте Карла Ландштейнера и систему групп крови АВ0.
Приблизительно в то же время, когда Пауль Уленгут пытался отличить человеческую кровь от животной, австриец Карл Ландштейнер работал на кафедре патологической анатомии Венского университета. Медицине уже было известно о явлении агглютинации эритроцитов: когда в организм человека вводили кровь животных, эритроциты слипались, из-за чего процент удачных переливаний был крайне низок. Но Ландштейнер определил, что похожая реакция происходила в большинстве случаев, когда в сыворотку крови одного человека добавляли эритроциты из крови другого человека, а не животного. Используя образцы своей крови и крови коллег, он продемонстрировал склеивание, или агглютинацию, эритроцитов, а затем стал искать ее причины. Ученый пришел к выводу, что на поверхности эритроцитов в крови должны существовать как минимум два антигена (вещества, чужеродные организму, вызывающие иммунный ответ) – Ландштейнер назвал их агглютиногенами А и В. После этого он выделил четыре разных группы крови: А, В, АВ и 0[256]. Эти названия произошли от тех антигенов (агглютиногенов), или маркеров, которые обнаружил исследователь. Проще говоря, кровь группы А имеет антигены А на поверхности эритроцитов, а кровь группы В – антигены В. Кровь группы 0 не содержит антигенов, а в крови группы AB присутствуют антигены обоих видов. В 1937 году Ландштейнер вместе с Александром Винером идентифицировали еще один антиген – Rh, или резус-фактор. У человека может быть отрицательный или положительный резус-фактор, и мы классифицируем кровь человека как «0 отрицательная», «А положительная» и т. д.[257] Ландштейнер смог доказать, что склеивания, или агглютинации, не происходят при смешении крови одинаковых групп. Благодаря этому открытию переливание крови стало возможным: знания о ее группах позволили врачам подбирать для пациентов подходящих доноров.
Открытие Ландштейнера также дало судмедэкспертам возможность разделить людей на группы по типу антигенов в их крови. Хоть число групп и было относительно небольшим (по сравнению с возможностями, которые открыло перед нами тестирование ДНК), они все равно внесли существенный вклад в расследование уголовных дел. Людей можно было исключить из списка подозреваемых, если кровь их группы отсутствовала на месте преступления, теле жертвы или оружии, или, напротив, сделать главными подозреваемыми, если на них были пятна крови той же группы, что и у жертвы[258].
Агата Кристи часто упоминает группы крови в романе «Час зеро», что свидетельствует о том, как расширились ее познания в области криминалистики к 1940-м годам. Обнаружив окровавленную клюшку, предполагаемое орудие убийства, суперинтендант Баттл хочет ускорить расследование, но полицейский врач Лейзенби ведет себя более осторожно, что весьма типично для судебно-медицинских экспертов. Он отвечает Баттлу весьма уклончиво: «…Я знаю только, что она могла бы послужить орудием. Возможно, так оно и было. Я проведу анализ крови с рукоятки, чтобы выяснить, соответствует ли она группе крови потерпевшей»[259]. Хорошо, что доктор Лейзенби ведет себя осторожно, поскольку Баттл готов сразу назвать клюшку со следами крови и волос орудием убийства. Позднее оказывается, что суперинтендант действительно ошибся. В этой книге Кристи полно ложных улик.
Вышеприведенная цитата интересна, потому что в ранних произведениях писательницы персонажам для определения орудия убийства было достаточно знать, что предмет обнаружен на месте преступления и испачкан в крови. В рассказе «Случай с итальянским вельможей», опубликованном в 1923 году, говорится: «…сам он лежал лицом на столе, поверженный страшным ударом по затылку. Орудие убийства долго искать не пришлось: мраморная статуэтка лежала там, где ее в спешке обронили, основание статуэтки было запачкано кровью». C развитием криминалистики произведения детективного жанра приобрели две новые черты. Во-первых, они стали реалистичнее, и герои перестали воспринимать улики как нечто неопровержимое – теперь вещественные доказательства требовали дополнительной проверки. Во-вторых, «очевидные» улики могли оказаться фальшивкой: это мог подстроить злоумышленник, которому было известно о прогрессе в криминалистике.
Чтобы выполнить первое требование, Агата отправляет несколько предметов с места преступления, включая одежду и предполагаемое орудие убийства, на анализ.
Суперинтендант Баттл позднее подтверждает, что кровь на рукаве пиджака той же группы, что и кровь жертвы. Кристи ссылается на важнейшее открытие Ландштейнера и показывает, как важно проанализировать кровь на раннем этапе. (В книге лишь подразумевается, что кровь на клюшке тоже человеческая, но это перестало иметь значение, как только сыщики поняли, что это ненастоящее орудие убийства.) Никто из особняка Галлз-Пойнт не мог бы, разумеется, заявить, будто он испачкался кровью, отбивая сырой стейк молотком, поэтому мы со спокойной совестью можем двигаться дальше, зная, что с научной точки зрения все данные верны.