В лимонной кислоте содержится натриевая соль (цитрат натрия) – антикоагулянт, который связывается с ионами кальция в крови, блокируя процесс свертывания.
В своей чистой форме цитрат натрия используется в пищевой промышленности как альтернатива уксусу или лимонному соку в тех случаях, когда вкусу необходимо добавить кислинки. В списке ингредиентов его обычно обозначают как Е331. Тем не менее большинство из нас знают о цитрате натрия по лабораторным анализам крови. После забора биоматериала кровь обычно распределяют по нескольким пластиковым пробиркам с разноцветными крышками – пробирки с синими колпачками содержат цитрат натрия, препятствующий свертыванию крови. Убийца применил нестандартный прием для того, чтобы кровь жертвы выглядела свежей.
Он хотел сфальсифицировать время смерти, чтобы иметь алиби. Вероятнее всего, Агата Кристи познакомилась с цитратом натрия, когда работала медсестрой во время Первой мировой войны. Это весьма любопытно, ведь в ноябре 1914 года в издании New York Herald Tribune вышла статья, в которой рассказывалось о применении цитрата натрия для предотвращения свертывания крови, а в 1916 году British Medical Journal опубликовал работу под названием «Переливание цельной крови. Предложения по ее применению в военной хирургии»[269]. Как медсестра Кристи наверняка узнала об этом веществе и его способности препятствовать свертыванию крови от врачей, с которыми работала, или даже из журнала (известно, что позднее она стала вырезать статьи из British Medical Journal). Таким образом писательница увековечила его в своей «праздничной» книге.
Распределение крови внутри тела после смерти – это важный посмертный артефакт для специалистов. Большинство людей слышали о трупном (мышечном) окоченении, но не знают о трупных пятнах. Они появляются в результате скапливания крови в сосудах нижерасположенных участков тела под воздействием гравитации, после того как сердце перестает биться и качать кровь. В романе «Убийство на поле для гольфа» встречаем такое описание покойника: «…зубы оскалены, и на мертвом лице застыло выражение крайнего изумления и ужаса».
Локализация трупных пятен имеет большое значение. Если тело мертвого человека находится в горизонтальном положении, кровь скапливается в тех участках тела, которые расположены ближе к центру гравитации, за исключением мест соприкосновения тела с поверхностью (в этих местах сосуды сдавливаются под тяжестью самого тела). В случае повешения, когда тело находится в вертикальном положении, кровь циркулярно скапливается в ногах, нижней части рук и пальцах (если руки висят), а также в мочках ушей.
ТРУПНЫЕ ПЯТНА ОБЫЧНО ИМЕЮТ СИНЕВАТО-ФИОЛЕТОВЫЙ ЦВЕТ, ЧЕМ ОТЛИЧАЮТСЯ ОТ КРОВОПОДТЕКОВ, И СОХРАНЯЮТСЯ ДАЖЕ ПО МЕРЕ РАЗЛОЖЕНИЯ ТЕЛА.
Если, по словам члена семьи, человек умер во сне, у него должны быть трупные пятна на спине, задней поверхности ног и ягодицах. Если у трупа синие или фиолетовые пятна на лице, шее и плечах, а также бледные ноги, это может свидетельствовать о том, что умерший упал с постели лицом вниз и находился в таком положении несколько часов, прежде чем его нашли и уложили обратно.
Агата писала о крови с самого начала своей карьеры, точнее говоря, с 1923 года. В рассказах она по-разному подходила к изображению кровавых преступлений, которые совершались в то время. В рассказе «Трагедия в Масдон Мэйнор» упоминаются лишь капля крови на губах жертвы и вероятность внутреннего кровотечения. Однако в романе «После похорон», написанном через 30 лет, жертва «подверглась нападению», в результате которого «выкрашенная хной челка на лбу слиплась и залубенела от запекшейся крови». Между этими двумя произведениями был также опубликован потрясающий роман «Час зеро», в котором есть множество подробностей, в том числе связанных с локализацией следов крови, их биологическим происхождением и даже группой крови. В «Часе зеро» Кристи впервые упоминает группу крови, что довольно странно, поскольку к тому времени об этом было известно не менее 40 лет. Агата стала писать о группах крови позднее, чем, к примеру, о люминоле. Возможно, это связано с тем, что Кристи, как уже ранее говорилось, любила использовать разные методы убийства и не хотела делать некоторые книги чересчур кровавыми.
Порой Агате требовался толчок, чтобы писать об особенно кровожадных убийствах. В посвящении, предваряющем текст «Рождества Эркюля Пуаро», она обращается к мужу своей сестры, Джеймсу:
«Ты сетовал на то, что убийства в моих романах становятся слишком утонченными, даже анемичными. Ты ждешь „настоящего, зверского убийства с морем крови“, такого, которое не вызывает сомнения в том, что это действительно убийство!
Так вот – эта история написана специально для тебя. Надеюсь, она тебе понравится».
Однако в романе «Карты на стол» Ариадна Оливер, прототипом которой стала сама Агата Кристи, описывает одну из писательских уловок: «Если вещь получается скучноватой, стоит немного добавить крови, и она становится веселей». Кристи специально решила поместить наиболее кровавое дело Пуаро в рождественские каникулы, чтобы добиться максимального эффекта. Она изучила необычные способы предотвращения свертывания крови и включила один из них в гениальное убийство. Именно Кристи писала о «свежей и яркой» крови и цитировала Шекспира устами своих персонажей. Думаю, она не просто хотела порадовать Джеймса – это доставляло удовольствие и ей самой.
Глава 7Аутопсия
Мужчины и женщины? Может быть… Но они настолько безлики, что это всего лишь тела. Не более! <…> Эти выставленные напоказ тела наводят меня на мысль о морге… <…> О прилавке мясной лавки, если вы предпочитаете.
Человеческое тело напоминает картину – кожаный холст, натянутый на подрамник из костей. Патологоанатомы и их ассистенты, как я, видят на холсте детали, повествующие не только историю смерти человека, но и его жизни. В конце концов, вопреки бытующему стереотипу, патологоанатомы бóльшую часть рабочего времени занимаются изучением заболеваний, а не вскрытием трупов. Загадки человеческих тел не только привели меня в сферу судебной медицины, но и пробудили интерес к произведениям Агаты Кристи.
Кристи дает читателям шанс самим распутать детективную интригу и всегда насыщает свои тексты множеством подсказок. Некоторые из них настолько очевидны, что, дочитав книгу, вы удивляетесь, как могли не заметить их с самого начала. Другие спрятаны так глубоко, что их приходится раскапывать, – пожалуй, только у Макса, второго мужа Агаты, работавшего археологом, хватило бы для этого навыков. Когда я в детстве только начинала знакомиться с творчеством Кристи, больше всего меня интересовали подсказки, связанные с телами: кровь, раны и трупные изменения. Любовь к патологической анатомии и судебной медицине определила мою дальнейшую жизнь.
В сборнике «Сообщники», где Томми и Таппенс начинают управлять частным детективным агентством, во всех рассказах есть юмористический сюжетный поворот: Агата делает так, что каждый из супругов ведет себя подобно одному из вымышленных детективов при расследовании очередного нового дела. Забавно читать, как Томми пытается (безуспешно) быть таким же проницательным, как Шерлок Холмс, или твердит о «серых клеточках» и использует обращение mon ami, подражая Пуаро. Мы имеем дело с художественным миром Эркюля Пуаро в мире Томми и Таппенса! Я так подробно останавливаюсь на этом, потому что один из литературных персонажей, которым подражает Таппенс, – Рэгги Форчун, хирург и детектив из произведений Генри Кристофера Бейли, члена Детективного клуба. О нем говорит маленький Питер Кэмбоди из романа «Труп в библиотеке». В рассказе «Ботинки посла» Томми предупреждает об опасностях подобного подражания: «…тебе придется рассматривать чудовищно изуродованные лица и ужасно мертвые тела». Мартин Эдвардс, нынешний председатель Детективного клуба, утверждает, что «даже в 1920-х годах зло пронизывало произведения Г. К. Бейли в гораздо большей степени, чем работы Кристи»[270].
Кристи восхищалась произведениями Бейли о Рэгги Форчуне, несмотря на их мрачность, однако в ее собственных детективах отсутствуют неоправданное насилие и отталкивающие физиологические подробности. В «Автобиографии», опубликованной уже после ее смерти, Кристи пишет: «Кто бы мог подумать, что настанут времена, когда книги о преступлениях будут провоцировать тягу к насилию и приносить садистское удовольствие описаниями жестокости ради жестокости?»[271] По всей вероятности, она имела в виду более поздние произведения жанра тру-крайм, в которых больше жестокости, чем в «уютных детективах». Однако это не означает, что в золотом веке детективного жанра Кристи не считали слишком несдержанной в описании некоторых убийств, и статья в Times о романе «Раз, два, пряжка держится едва…», опубликованная в 1940-х годах, это подтверждает. В статье книгу называют «безрадостной, сухой и бесцветной», и в ней говорится, что:
«…Интереснее становится лишь в момент обнаружения омерзительного тела. Это характерная черта школы Кристи. „Ужасающие подробности“ смерти считаются важнее подробностей жизни»[272].
Это не тот обзор, который большинство современных читателей ожидали бы увидеть в отношении «уютной» истории Агаты Кристи, но не стоит забывать, что она писала совсем в другое время.
Поэтому любые подробности, содержащие элементы жестокости или касающиеся неприятных вещей, присутствуют в книгах Агаты не беспричинно. Дороти Л. Сэйерс, член Детективного клуба, тоже применяла эту технику и считала, что в детективных романах, «где автор заставил себя быть чересчур жестоким, нужно искать подсказки»