Кристи знала, что труп – это первое, что может указать полиции на убийцу. Преступники часто прилагают огромные усилия, пряча, уничтожая или повреждая тело жертвы, чтобы скрыть личность убитого человека. В романе «После похорон» при совершении крайне жестокого преступления «в ход был пущен топор или что-то вроде этого». Убийство описано как зверское и бессмысленное, однако в произведениях Кристи ничто не происходит случайно. В романе «Раз, два, пряжка держится едва…» лицо жертвы было «изуродовано до неузнаваемости». Уже в «Убийстве на поле для гольфа» и «Тайне голубого экспресса» Пуаро высказывает предположение о цели подобной жестокости: по его мнению, убийца уродует тело жертвы, чтобы его сложно было опознать. В романе «Раз, два, пряжка держится едва…» инспектор Джепп рассуждает об этом:
«Действительно, никто просто так не станет уродовать лицо. Малоприятное занятие. Должна быть веская причина. И эта причина – помешать опознанию».
Хотя Кристи пытается так сбить сыщиков – и читателей – со следа, улики всегда находятся, если хорошенько искать. В романе «Труп в библиотеке» невозможно понять, как ранее выглядела задушенная женщина, обнаруженная на полу в доме полковника Бантри, поскольку у нее «опухшее и посинелое» лицо. Тем не менее жертву опознали по зубам. В этой истории небольшое наблюдение мисс Марпл помогает раскрыть дело. Она объясняет, что, по словам одного из свидетелей, у Руби «редкие, будто вдавленные зубы. А у трупа в библиотеке зубы чуть выступали вперед». То же самое происходит и в реальной жизни. Даже сегодня исследование зубов, которым занимаются судебные одонтологи, – основной метод опознания неизвестных тел, и это связано с несколькими причинами. Дело в том, что он точный, относительно недорогой (в сравнении с анализом ДНК) и неинвазивный. Я провела много времени в морге с одонтологами, которые вывозили из холодильных камер одно тело за другим ради быстрой десятиминутной экспертизы. В романе «Труп в библиотеке» Агата, по сути, говорит о судебной стоматологии, но в упрощенной форме: мисс Марпл полагается на зрительное сравнение и свою сообразительность, а не на подробные стоматологические карты и рентгеновские снимки. Использование стоматологических карт в романе «Раз, два, пряжка держится едва…», написанном двумя годами ранее, играет важнейшую роль в сюжете и имеет отношение к разложившемуся и неузнаваемому телу. Я не стану углубляться в подробности, но будет достаточно сказать, что в этом случае Агата играет с вещественными доказательствами, в которых она разбирается достаточно хорошо, чтобы ими манипулировать.
Во времена Кристи зубы использовались не только для опознания неизвестных тел. Следы от укусов встречаются на жертвах определенных типов преступлений, включая убийства на сексуальной почве, изнасилования, а также нападения на детей и пожилых людей. Хотя сопоставление следов от укусов с зубами подозреваемого уходит корнями к «Охоте на салемских ведьм» 1692 года, первый случай осуждения убийцы на основании следов укусов был задокументирован в 1948 году. Джордж Горриндж был признан виновным в убийстве своей жены Филлис на основании следа от укуса у нее на груди. Судмедэкспертом в том деле выступил выдающийся британский джентльмен Кит Симпсон, занявший после смерти Бернарда Спилсбери его место и написавший книгу «Судебная медицина Симпсона». Именно он проводил судебно-медицинское исследование останков жертв Джона Джорджа Хэйга, который растворял тела в ванне с кислотой.
У Агаты Кристи было множество источников, откуда она могла черпать информацию, чтобы удивительно подробно описывать жертв убийства в своих произведениях. Первая половина ХХ века стала временем, когда молодая криминалистика вторглась в популярную культуру вместе с такими выдающимися личностями, как Бернард Спилсбери и Фрэнсис Эдвард Кэмпс из Великобритании и Оскар Генрих из США. Громкие убийства, ранее упомянутые в этой книге, попадали на первые страницы газет, и врачи, проводившие аутопсию тел жертв, стали символами судебной медицины того времени и Шерлоками Холмсами из реальной жизни. В прессе печатались подробности, касавшиеся обстоятельств совершения преступления, описания телесных повреждений и планы мест убийства. Судебные процессы над Эдит Томпсон и Фредериком Байуотерсом, а также доктором Криппеном попали в радиоэфир. Одна из радиопередач называлась «Черный музей» (1951), и в ней Орсон Уэллс в несколько приукрашенном виде рассказывал о делах Скотленд-Ярда, которому в 1960 году даже посвятили телепередачу. Чтобы сделать свои произведения максимально реалистичными, Агата Кристи не только общалась с другими членами Детективного клуба и переписывалась с профессионалами, но также слушала радио и читала о резонансных делах в газетах. Во время визита в Музей криминалистики Скотленд-Ярда я пролистала журнал посещений, чтобы посмотреть, бывала ли в нем Кристи. К моему удивлению, писательница его не посещала, хотя она много раз упоминала экспонаты музея в своих книгах. Хотя Кристи не бывала в этом знаменитом хранилище реликвий, связанных с самыми страшными преступлениями Великобритании, она совершенно точно держала руку на пульсе, когда дело касалось криминалистики.
Глава 8Судебная токсикология
– …Но я, слава богу, не медсестра, мне поручили работу в благотворительной бесплатной аптеке.
– И много ли народу вам уже удалось отравить? – с улыбкой поинтересовался я.
– О, еще как много, – тоже улыбнувшись, ответила она.
На территории Музея Торр-Абби в Торки, родном городе Агаты Кристи, есть сад, посвященный ей. Агата обожала сады, и ей особенно нравились камелии, но в этом их нет. Вместо них участок земли засажен растениями, которые не радуют глаз, а представляют опасность для жизни. В саду есть ядовитые растения, вызывающие паралич, судороги и даже смерть. Он служит домом для токсичного аконита[296], содержащего алкалоид аконитин, белладонны [297]с атропином в составе и наперстянки, из которой получают дигитоксин. Почему сад, созданный в честь «герцогини смерти», выглядит именно так?
Возможно, это связано с тем, что в своем первом романе «Загадочное происшествие в Стайлзе» Кристи выбрала отравление в качестве метода убийства. После его издания Агата получила немало положительных отзывов, но наибольшее удовольствие ей доставила рецензия от издания Pharmaceutical Journal. Ее роман хвалили за «грамотное обращение с ядами, без всякой чепухи о не оставляющих следа веществах, которую нередко можно встретить в детективной литературе». В отзыве подчеркивалось, что «мисс Агата Кристи знает свое дело»[298].
Часто молодые писатели в начале своей карьеры пишут о том, что им хорошо известно, и Кристи – не исключение. Она получила энциклопедические знания о ядах во время работы в аптеке в течение Первой (а затем и Второй) мировой войны.
ИДЕЮ О ТОМ, ЧТОБЫ НАПИСАТЬ ПЕРВЫЙ РОМАН, АГАТЕ ПОДБРОСИЛА ЕЕ СТАРШАЯ СЕСТРА МЭДЖ (В СЕМЬЕ ЕЕ НАЗЫВАЛИ МОСКИТИК).
Обеим сестрам нравилось писать в свободное время, и Мэдж думала, что будет очень трудно создать детективный роман, в котором практически невозможно угадать, кто убийца. Агата решила, что у нее получится это сделать, поэтому Мэдж бросила ей вызов и даже одолжила свою пишущую машинку. Работая в аптеке, Агата продумывала различные аспекты сюжета, и в автобиографии она пишет: «Может быть, потому, что меня со всех сторон окружали яды, я выбрала смерть в результате отравления»[299].
Когда во время Первой мировой войны был создан отряд добровольной медицинской помощи в госпитале Международного Красного Креста в Торки, Кристи начала работать медицинской сестрой, но после открытия в нем бесплатной аптеки прошла обучение и сдала экзамен на звание фармацевта, чтобы работать там[300]. Рецептурные препараты изготавливались в аптеке вручную, и Агата оказалась в окружении всевозможных опасных и потрясающих веществ, таких как морфин, стрихнин и цианид, большинство из которых были исключены из Британской фармакопеи к середине ХХ века. В романе «Пять поросят» Мередит Блейк, один из пяти главных героев, или «поросят», очень интересуется растениями. Он ссылается на Британскую фармакопею, говоря об особенно опасном веществе под названием «кониум», которое получают из болиголова крапчатого:
«Мистер Блейк рассказал о его свойствах, заметив, что в настоящее время препарат этот изъяли из аптек, и похвастался тем, что определил опытным путем, что малые дозы кониума превосходно помогают при коклюше и астме».
Кристи было многое известно о Британской фармакопее, и она включила свои профессиональные знания в некоторые из произведений.
Если сегодня в аптеках продаются единообразно выглядящие упаковки с рецептурными препаратами, прошедшими клинические испытания, то в межвоенные годы люди покупали препараты с непредсказуемым действием. Они не поставлялись в аптеку в готовом виде, а изготавливались провизором. Стрихнин в малых дозах добавляли в жидкий бодрящий тоник, а морфин в виде порошка назначали тем, кого мучили боли. До работы в аптеке Кристи написала лишь несколько рассказов и стихотворений, а также один неопубликованный роман. Находясь в окружении удивительных фармацевтических субстанций, она захотела писать о них и начала со стихотворения «В аптеке», где были такие строки:
«Здесь сон, утешение и покой,
Храбрость и сила!
Здесь опасность, убийство, мгновенная смерть
В склянках зеленых и синих»[301].
Очевидно, что Кристи осознавала парадоксальность природы этих препаратов, которые могли излечить или убить человека в зависимости от дозы. Все, даже вода, может стать ядом в слишком большой дозе, и Парацельс, врач эпохи Возрождения, сказал: «Все есть яд, и ничто не лишено ядовитости; одна лишь доза делает яд незаметным». Агата точно узнала об этом во время обучения.