Кристи знала, как использовать яды в своих произведениях, не только благодаря опыту работы в аптеке, но и сильному интересу к токсикологии, который сохранялся на протяжении всей ее жизни. Конечно, она уже не работала фармацевтом, когда впервые написала о таллии в 1960-х годах (Агате было уже за 70!), но она прекрасно знала о его существовании. Именно неослабевающий интерес писательницы к ядам позволил ей так точно передавать запахи и цвета различных токсикантов, а также симптомы отравления ими. Поскольку в начале писательской карьеры Кристи яды были легкодоступными, читателям казалось, что подозреваемым может быть кто угодно. Однако со временем эти вещества попали под более строгий государственный контроль и в книгах, и в реальной жизни, поэтому доступ к ним обычно был лишь у специалистов. Читатели стали задумываться, кто мог завладеть ядом и зачем ему это было нужно. Что это за персонаж? Тут мы подходим к еще одной особенности знаний Агаты о ядах: она была знакома не только с физическими симптомами отравления, но и с психологией отравителя. Только хладнокровный и жестокий человек может систематически добавлять яд в пищу близкому человеку, чтобы его устранить.
К счастью, благодаря современной химико-токсикологической экспертизе подобные убийства стали совершаться реже, чем в золотой век отравлений. Однако не стоит забывать, что дела об отравлениях не всегда помогают раскрыть только анализы и образцы. В случае таллия это были слова Агаты Кристи.
ЗаключениеЧас ноль
Это сцена, где мисс Марпл, Пуаро или любой другой сыщик собирает всех подозреваемых в одном месте и подводит итоги расследования. Возможно, прямо сейчас мы с комфортом расположились в роскошной гостиной особняка, держа в руках стаканы с хересом и наблюдая за огнем в камине? Может, мы толпимся в холодном вагоне застрявшего в снегах поезда, кутаясь в меха и сжимая в руках неизменные бутылки бренди? Или сидим на диване в пижамах и с чашками чая в комнате с зашторенными окнами, за которыми льет дождь? В моем случае развязка происходит в просторном патолого-анатомическом музее с рядами деревянных полок и законсервированными анатомическими препаратами, собранными великими судебно-медицинскими экспертами и хирургами-первопроходцами, такими как Бернард Спилсбери и Джеймс Педжет. Я уверена, что Кристи понравился бы любой из сценариев. Для многих людей финальная сцена – любимая часть детектива, и я считаю, что именно она приносит наибольшее удовлетворение: когда вижу все детали мозаики, собранной в уме сыщика, я наконец могу догадаться, кто убийца, а потом проверить, была права или нет.
В нашем расследовании нам удалось заполнить некоторые научные пробелы и выяснить не кто совершил преступление, а как. Итак, подведем итог в стиле настоящего детектива: Агата это сделала, и вот как ей это удалось.
У Кристи были весьма значительные познания в криминалистике уже к моменту написания ее первого романа «Загадочное происшествие в Стайлзе», изданного в 1920-х годах, но они, безусловно, стали еще глубже, когда она поняла, что ее профессия – писать детективы. Кристи поднимает эту тему в одном из поздних романов под названием «Часы», когда Эркюль Пуаро характеризует свою подругу Ариадну Оливер, имеющую множество общих черт с Кристи (Агата часто тайно включала в книги собственные мысли):
«Однако у нее оригинальный склад ума, и подчас ей удается быть проницательной, а с годами она приобрела и знания, которых ей так не хватало раньше. Например, о тонкостях работы полицейских. Сейчас ей можно больше доверять в описании огнестрельного оружия. И, что гораздо важнее, кто-то из друзей миссис Оливер – юрист, помогает ей разбираться с вопросами судопроизводства».
Слова Пуаро посвящены Кристи, и, по сути, она описывает саму себя в этом отрывке. Агата убеждает читателя, что многое узнала о криминалистике с годами – роман «Часы» был написан в 1963 году, и она скончалась всего через 13 лет. Из предыдущих глав мы знаем, что в начале творческой карьеры Кристи путала слова «револьвер» и «пистолет», обозначающие разные виды огнестрельного оружия, а также неправильно называла калибры, однако подобные ошибки не повторялись в последующих произведениях. Как сказал Пуаро, теперь ей «можно больше доверять в описании огнестрельного оружия». Она также упоминала в своих произведениях новейшие открытия в области криминалистической техники, например, использование люминола для обнаружения скрытых следов крови, и проиллюстрировала сложные способы получения отпечатков пальцев. Кроме того, Кристи переставала включать некоторые полицейские процедуры, например бертильонаж, после того как они устаревали в реальной жизни. Агата прекрасно понимала, что криминалистические теории вроде атавистической теории Чезаре Ломброзо могут терять свою актуальность, хоть и оставаться при этом интересными. Она знала, когда их уместно привнести в детективную интригу.
Если Агата Кристи изредка и ошибалась, допустим, когда говорила об установлении времени смерти по содержимому желудка, то только с точки зрения современного эксперта. В ее времена такой анализ считался надежным способом определения давности наступления смерти.
АГАТА ТАК ХОРОШО РАЗБИРАЛАСЬ В КРИМИНАЛИСТИКЕ, ЧТО ЕЙ УДАВАЛОСЬ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ДАЖЕ ОТСУТСТВИЕ УЛИК ТАК, ЧТОБЫ ОНО БЫЛО ЕЩЕ БОЛЕЕ КРАСНОРЕЧИВЫМ, ЧЕМ ИХ НАЛИЧИЕ.
Некоторые убийцы в ее произведениях применяют уловки, чтобы сбить детектива со следа и обвинить других людей в своих преступлениях. Агата позволила сыщикам заводить виновных в ловушку с помощью фальшивых улик, чтобы те сами признались в совершенных преступлениях.
Когда Агата допускала неточности в судебно-медицинских аспектах, она на самом деле не ошибалась, а пользовалась поэтической вольностью для создания железного алиби или драматичного описания смерти. По другим ее текстам всегда было понятно, что она имела полное представление о реальном положении вещей, просто иногда писательница предпочитала рискнуть и немного нарушить правила. Известно, что склонность к этому могла стоить ей членства в Детективном клубе: Кристи хотели исключить оттуда из-за концовки романа «Убийство Роджера Экройда»[324].
Было кое-что, с чем Агата близко познакомилась еще до начала собственной писательской карьеры, – детективная литература. В сборнике юмористических рассказов «Сообщники» супруги Томми и Таппенс играют роли известных вымышленных сыщиков. Томми даже переодевается в священника, подражая отцу Брауну из произведений Г. К. Честертона[325]. Тексты из сборника «Партнеры по преступлению» – это оммаж разным вымышленным детективам и их создателям. Что интересно, каждый из рассказов написан в стиле выбранного Кристи писателя, и упомянутые в нем улики характерны для этого автора. Следовательно, можно с уверенностью утверждать, что Кристи вдохновлялась не только реальной криминалистикой и судебной медициной, но и художественными произведениями своих современников, включая великого Артура Конана Дойла.
В этой книге я несколько раз ссылалась на важные аспекты криминалистики, например на тот факт, что получить полную картину произошедшего и раскрыть дело можно, только объединив многие виды доказательств и используя методы разных научных дисциплин. Кроме того, науку необходимо применять с опорой на здравый смысл, опыт и компетентность. Существование такой организации, как «Проект „Невиновность“»[326], которая занимается установлением невиновности людей, необоснованно обвиненных в совершении преступлений, доказывает, что улики бывают ненадежными. О судебных ошибках было известно даже во времена Кристи, о чем говорит следующий отрывок из романа «Час зеро»:
«Мотив – только часть этого дела, – сказал он. – Допускаю, что я ошибся. Но остаются факты. А факты свидетельствуют: она виновна.
– Два дня назад все факты свидетельствовали о том, что виновен я…»
Судебная ошибка могла привести к необоснованному лишению свободы Сэма Шеппарда, последовавшему за убийством его жены, и все криминалистические методы в мире не смогли бы убедить присяжных, что Аделаида Барлетт убила своего мужа хлороформом, поскольку они не понимали, как она могла это сделать. Сэр Бернард Спилсбери стал знаменитым благодаря делу доктора Криппена, которого, по всей вероятности, необоснованно обвинили в убийстве жены из-за спорной экспертизы. Подобные ошибки невозможно исправить. Выходит, невиновного Криппена воссоздали из воска, чтобы выставить в «Комнате ужасов» мадам Тюссо рядом с настоящими преступниками вроде Джона Реджинальда Кристи (не родственник Агаты!), серийного убийцы и некрофила, орудующего в 1940–1950-х годах в Лондоне? «Комната ужасов» была закрыта в 2016 году, но она пользовалась огромной популярностью, и Кристи упоминает восковую фигуру Криппена в «Забытом убийстве» (1976), ее последнем опубликованном романе.
В современных телешоу, таких как «Улика А»[327], показаны многие ошибки, совершаемые в ходе расследований уголовных преступлений. Недавнее исследование улик, проведенное в Университете Нортумбрии, показало, что улики с преступника способны случайным образом перенестись на человека, находящегося поблизости, и это может привести к тому, что в совершении преступления будет обвинен невиновный. Криминалистика восхитительна, но ее история связана со множеством ошибок. Благодаря научно-техническому прогрессу вещественные доказательства становятся все более крошечными и, как следствие, сложнее и проблемнее. Микроскопические частицы пыльцы могут с легкостью прилететь на одежду невиновного человека, но изменить отпечатки пальцев, например, не так просто.
Когда дело касается художественной литературы, сколько требуется знать читателям? В «Скрюченном домишке» говорится об одной из героинь, что от нее требовалось лишь «не оставлять отпечатков пальцев, а этой науке легче легкого выучиться даже при самом поверхностном знакомстве с детективной литературой».