На растительном масле жарят до золотого цвета нарезанный лук, добавляют к нему помидоры, нарезанные кубиками, и обжаривают до почти полного исчезновения жидкости. Кладут соль, специи, 1 столовую ложку томатной пасты и быстро обжаривают 1–2 минуты, помешивая. Добавляют чуть-чуть воды (половину половника) и зелень петрушки. В получившемся густом соусе ложкой намечают лунки, вбивают туда по 1 яйцу, подсаливают, посыпают еще зеленым луком, закрывают крышкой и через минуту выключают огонь. Яйца в шакшуке должны быть полужидкими. Но если нужна хорошая прожарка, то выключить огонь можно через 2–3 минуты. Очень вкусная яичница!
Бланманже одесское по-французски от Мирры
Половина стакана молока,1 пакетик желатина, 1 пакетик ванильного сахара, 250 граммов творога, половина стакана сметаны, половина стакана сахарной пудры, 2 кружочка апельсина (или других фруктов – бананов, ананасов).
Желатин и ванильный сахар положить в молоко для набухания. Взбить творог, сметану и сахарную пудру до нежной пены. Подогреть молоко с желатином, но не дать закипеть. Тонкой струйкой влить молоко в творожную основу, быстро размешать, добавить кусочки фруктов и выложить в форму. На 2 часа в холодильник. Обернуть форму ошпаренным полотенцем и перевернуть. Нежное бланманже готово!
Грис-халва от Анны Ароновны
В разогретое растительное масло высыпают манную крупу и поджаривают ее на слабом огне до золотистого цвета. Отдельно варят сироп из воды и сахара с добавлением лимонной цедры (цедру одного лимона натереть на мелкой терке) и корицы. К поджаренной крупе добавляют сливочное масло и кипящий сироп, смесь размешивают и варят под крышкой 10–15 минут, после чего разливают по формочкам и посыпают сахарной пудрой. Получается вкусно, полезно и красиво.
А нужно-то всего: 400 граммов манной крупы, 200 граммов растительного масла, 100 граммов сливочного масла, 100 граммов сахарной пудры, 5 граммов корицы.
Для сиропа: 500 граммов сахара, 1,2 литра воды (лучше слабо заваренного чая), 100 граммов лимона.
Ой, совсем забыла рассказать, что в гости к тете Любе, пока бабули не было, приходила тетя Руфа Израилевна. Она была совсем такой же, как моя Мирра, но работала учительницей музыкальной школы и поэтому велела себя называть только по имени и отчеству. Мы с ней рассматривали фотографии, которые я привезла, и тете Руфе очень понравились карточки, на которых была снята Мирра. Она сказала, что ее брат-близнец Йося, генеральный конструктор какой-то огромной целинной стройки, очень хочет жениться и что моя Мирра ему, скорее всего, подойдет. Я побоялась просить у тети Любы разрешения позвонить домой, но адрес Руфы записала и спрятала в куклу Таню. А вдруг этот Йося тоже красивый и умный, как Мирра, и вдруг он и есть тот самый принц на белой лошади (тем более что лошадей под нашими окнами скакало немало).
Но самое главное, что сделала Руфа, – она научила меня есть хлеб! Я прямо не могла дождаться бабушку, чтобы показать ей, что и хлеб я теперь тоже ем, совсем как большая.
Но прежде Руфа Израилевна рассказала мне (почти как Анна Ароновна) целую историю про таинственный Магриб, про настоящего, а не сказочного Аладдина, который жил со своей матушкой в городе Фесе в 703 году. Он сочинял стихи, растил цветы и учил всех получать удовольствие от еды (если я, конечно, чего-то не перепутала). Так вот, однажды в его дом пришла маленькая девочка, вроде меня, которая не любила есть хлеб, а Аладдин приготовил ей священное еврейское блюдо, заколдовал его, и стало девочке так вкусно, что она перестала капризничать, а начала жить, ума наживать, а потом выросла большой и пошла работать знаменитой певицей.
Руфа Израилевна угостила меня таким блюдом. И это было правда очень вкусно. Чуть-чуть-чуть лучше, чем у бабули и Беренштамов. Рецепт я привезла домой.
Рецепт фаршированного хлеба и салата из петрушки от Руфы Израилевны
Взять большую белую булку хлеба (или батон, или буханку). Разрезать вдоль, выгрести мякушку. Отварную курочку (250 граммов) нарезать на кубики и обжарить в растительном масле. Поджарить стакан рубленого миндаля. Взять стакан рубленой зелени (петрушки, укропа и мяты). Смешать мясо с миндалем и зеленью, полить 1 столовой ложкой бульона, в котором варилась курица, соком половины лимона, добавить к смеси крошки от мякушки. В масло, на котором обжаривалась курица, влить четверть стакана бульона, довести до кипения. В половинку батона сложить фарш, полить столовой ложкой масла с бульоном, посолить, поперчить, накрыть второй половинкой хлеба и снова полить маслом с бульоном. Подавать вместе с салатом.
Для салата взять пучок петрушки, пучок зеленого лука, нарезать лимон без корки на кусочки, посыпать солью и чуточкой сахара. Смешать. Нарезать хлеб на крупные ломти и есть вместе с салатом, приговаривая: «Чтобы у сына моего в доме жили прелестнейшие женщины, под окном скакали прекраснейшие лошади, во дворе росли цветы с самым сильным ароматом, а сам он ел только королевские кушанья, и мне давал на золотом подносе!
Поскольку почти весь февраль мы были с бабушкой «на гастролях», я успела очень соскучиться и по маме, и по Анне Ароновне с дядей Борей, и по моей Мирре, и по садику, и даже по Аркашке Иванченко. Тем более что для него я везла самый настоящий подарок – маленькие войлочные туфельки с загнутыми вверх носами и такую же войлочную шапку. Все это подарили мне самой, но я же помнила про 23 февраля и не могла приехать с пустыми руками. Конечно, было бы здорово подарить что-нибудь еще и Саше Калашникову, но я никак не могла забыть, что он променял меня на красавицу Марину Иванич, и поэтому решила, что он вполне может и без подарка обойтись. Бабуля сказала, что я учусь плохим женским качествам. Ну и пусть плохим! Будет знать, как за горкой с кем попало целоваться!
Когда мы уезжали из Казахстана, там уже почти сошел снег и зазеленели степи, а когда въехали в РСФСР, то снова попали в бураны и заносы. Тетя Ира Рахубовская отморозила все пальцы, то меняя нашей «Победе» какие-то свечки, то подкачивая маленьким насосом огромные колеса машины, то снова сдувая их на рыхлом снегу. Бабуля не выдержала и решила, что мы с ней полетим домой на самолете, а тетя Ира доедет как-нибудь. Бабушка, наверное, соскучилась по своей любимой партии еще больше, чем я по маме.
К этому времени мы добрались уже до города Воронежа, где не стали заезжать к белобрысым родственникам с их черным домом и огромной печкой, а сразу отправились в аэропорт.
Аэропорт оказался большим стеклянным зданием, в котором туда-сюда ходили десятки испуганных людей. Наверное, они тоже боялись лететь на самолете, как и я. Нет, не подумайте, трусихой я никогда не была. Просто наш самолет по имени ИЛ‑18, куда бабушку и меня провели без очереди, оказался каким-то тоненьким-тоненьким (стенки – не толще кирпича), с внутренним помещением, похожим на колбасу, в которую поставили несколько десятков одинаковых кресел. В кармашке каждого кресла находился большой бумажный пакет. Оказалось, что он нужен для тех, кому в полете станет плохо. Меня затошнило сразу же, еще до взлета.
– Знаешь, голубушка, – зашептала мне в ухо баба Аня, – а ведь самолеты – это заколдованные волшебные Пегасы.
– Нельзя детей обманывать! Самолеты – это машины. Для них дедушка Петя на заводе турбины делает, а мама рисует чертежи.
– Вот именно! Что такое чертеж? Это выкройка! Ты видела, зачем я делаю выкройки?
– Чтобы платье по фигуре село.
– Конечно! И мама делает выкройки, чтобы железо, точнее, алюминий плотно сел по фигуре волшебного коня, а дедушка Петя строит турбины, чтобы Пегас быстрее летал и мог поднять сразу много человек.
– А ты не врешь? – недоверчиво переспросила я. – Покажи пальцы и скажи «честное партийное».
– Чтоб мне пропасть! – поклялась бабушка и продолжила рассказ. – Когда наш самолетик побежит по взлетной полосе, ты сама почувствуешь, как норовистый Пегас все больше и больше набирает скорость, как он отталкивается всеми четырьмя колесами-копытами, расправляет крылья и стремительно взмывает вверх.
Самое удивительное, что бабуля меня не обманула. Я зажмурилась и почувствовала все то, о чем она говорила: и разбег, и толчок, и отрыв от земли… Правда наш Пегасик, наверное, был уставший или старый, так что в полете все время спотыкался, проваливался в огромные ямы, кренился со стороны на сторону, да так сильно, что кулек бумажный мне все-таки пригодился. Зато отныне и, как потом оказалось, навсегда я полюбила полеты и особенно самый первый миг отрыва от земли. Это же так здорово, когда волшебную лошадку отпускают на волю, в небо, а не держат на асфальте аэродрома…
Все свои впечатления от первого в жизни полета я рассказала Аркашке Иванченко, вручая ему казахские подарки.
– Это что? Тапочки-валянки? Как у Хоттабыча?
– Сам ты Хоттабыч, – обиделась я. – Это национальная обувь Татара Монгольского Игоря. Это такой главный герой казахов, которого потом все равно русский богатырь победил.
– Главный герой казаков – Богдан Хмельницкий! Ты, что ли, на экскурсию с нами не ходила к дубу, на Хортицу?
– Но и он же к русскому богатырю в армию пошел. Значит, главный русский богатырь!
– Точно!
И мы довольные побежали относить подарки Аркашке домой.
А вечером я уже с новой порцией подарков пошла в гости к Беренштамам. Но предварительно позвонила. Почему-то месяц отсутствия дома сделал меня удивительно воспитанной девочкой. Через 10 минут мы уже разбирали разные сладости, которые купила для друзей бабушка. Анна Ароновна с удивлением разглядывала кусочки полутвердого сыра иримшика и кругленькие, величиной с абрикосину, шарики сыра курда, пробовала медовые коврижки-конфетки чак-чак, а пахнущую остреньким колбасу из конины кызы, а также бутылку коньяка «Казахстан» с благодарностью принял Борис Абрамович.