же мурир. Но это опасная работа. Раньше с ней справлялись поэты. Но их не осталось, ни одного. Все вымерли. Стоило так подумать – и пришло удушье. Паника. Беззащитность новорожденного с пуповиной на шее. Весь в материнском дерьме. Сознание выключилось, как трус. Думал, никогда не приду в себя.
Через тысячу кальп два голоса бранились на границе жизни и чего-то иного:
– Это было грубо. Я не ожидала от тебя.
– Никто не ожидал. В этом и смысл.
– Никогда так не делай!
– Я ни при чем. Он все сделал сам.
Почему темно? Ах да, глаза. Органы чувств. Надо ими воспользоваться. Открыл: знакомая обстановка. Планета Земля. Родной город. Home Sweet Home. Любимая музыка. Я лежу на полу, но, судя по окружающему беспорядку, совсем недавно был очень активен. Возможно, даже танцевал. Во всем теле приятная легкость и пустота, словно в тюбике зубной пасты, до конца исполнившем свой долг. Блаженная лень, отрицающая любую форму суеты. Чистить зубы, давить прыщи, резать вены. Все это напрасный труд. Перезагрузка состоялась. Я не жалел о том, что съел нарисованный мухомор. ЛСД – детский лепет по сравнению с такими сильными галлюциногенами, как близкие люди. Живые или мертвые, они всегда с тобой. Мир заливал ровный ясный свет понимания. Верный признак того, что трип еще не окончен. Я услышал голос Галины:
– Прости. Мы сегодня болтали глупости, но это потому, что ты разговаривал сам с собой.
– Знаю.
– …а это ни к чему хорошему не ведет.
– Согласен.
– Пора тебе покинуть концлагерь иллюзий. И лучше всего – прямо сейчас.
– Не возражаю. У меня давно все готово для побега. Но каждый раз кажется, что чего-то не хватает для завершения истории. Какой-то мелочи. Нескольких точных слов. Вы не могли бы меня выслушать? Оценить, высказать свое мнение? Я хочу рассказать о девушке на фотографии. Вы не против?
Никто не ответил. И не должен был отвечать.