Именно так должен был поступить настоящий мужчина. Именно так должен был сделать муж, по-настоящему любящий свою жену.
Гильермо этого не сделал.
— Подлец!
А Виолетта со страхом признается в том, что «строила глазки»…
Подлец, который женился на ангеле.
Через секунду Гильермо глубоко вздохнул. Когда он отнял ладони, Виолетта с облегчением заметила: лицо мужа приобрело обычный вид.
— Я напугал тебя? — спросил Гильермо.
— Господи! — она прижала пальцы к вискам. — Еще как! У меня даже голова заболела.
— Бедная ты моя… Ну, прости, — он снова обнял Виолетту. — Я просто ужасно, безгранично, беспредельно, фантастически устал и соскучился по тебе…
— Пойдем спать, — сказала жена. — Я так измаялась. Неизвестно, кто устал больше. По-моему, самое трудное — ждать.
— Пойдем, — согласился Гильермо.
В постели Виолетта спросила:
— Но ведь ты не сразу приехал домой? Где ты был весь вечер? После свидания с Алехандро?
Гильермо раздумывал. Там была Исамар. Исамар — подруга жены. И она может рассказать Виолетте, зачем Гильермо ездил к Родриго Санчесу Бональдо.
Нет, она не расскажет, потому что покинула мужчин до начала серьезного разговора. Хорошо, что Исамар ушла, а он-то, дурак, уговаривал ее остаться.
Жену не следовало волновать. И Гильермо решил передать Виолетте ту часть разговора, которая касалась Алехандро и которую слышала Исамар.
Но если Бональдо вздумает делиться с секретаршей вопросами текущей работы, Исамар узнает вторую часть. И она, будучи подругой, выложит Виолетте все, вопрос только во времени. «Надо попросить Исамар держать язык за зубами», — решил молодой человек.
— Все просто, милая, — сказал Гильермо. — Я хочу помочь Алехандро. И я решил не откладывать этого дела ни на минуту…
Виолетта придвинулась ближе. Она ласково обняла мужа, ее ухо оказалось у самых его губ. Гильермо поцеловал жену и перешел на шепот:
— Я поехал к человеку, которого мне назвал Алехандро. Это тот самый частный детектив, Родриго Санчес Бональдо, у которого работает секретаршей твоя подружка…
Глава 20
Бывший полицейский и заключенный, а теперь частный детектив Родриго Санчес Бональдо с жаром принялся за дело братьев Мальдонадо. Ему нравилось работать, он чувствовал, что перед ним стоит задача, достойная его сил и способностей.
Он несколько раз наведывался в муниципальную библиотеку, где просмотрел все газеты и журналы в поисках всевозможных публикаций, которые так или иначе касались деятельности корпорации «Эдуардо». Таких публикаций оказалось не так уж много: действительно, дон Мийарес предпочитал обходиться без рекламы.
Однако кое-что уже вырисовывалось. В частности, Бональдо смог составить для себя список лиц, так или иначе недовольных деятельностью корпорации «Эдуардо». Некоторые публикации представляли собой интервью с такими лицами.
Родриго Санчес открыл любопытную закономерность, если в какой-то газете или журнале в одно время появлялась статья, где к корпорации — хотя бы мельком! — предъявлялись претензии, то через, самое позднее, неделю, в этом же издании появлялась публикация противоположного характера. В ней деятельность юридической корпорации уже превозносилась до небес, и ровно в той же степени поливался грязью человек, допустивший нападки в адрес Мийареса и его сотрудников. Это были, так сказать, довольно аккуратно завуалированные опровержения.
«Все-таки сильный дядя отдает надлежащее внимание рекламе! — с удивлением понял тогда Бональдо. — И если невозможно полностью избежать ее, то он следит, чтобы реклама не была отрицательной…»
Родриго Санчес в мыслях продолжал называть дона Мийареса «сильным дядей», которого они с Гильермо схватят за горло, чтобы вытащить из тюрьмы Алехандро.
В том, что Мийарес именно тот, кто им нужен, Бональдо уверялся с каждым днем все больше и больше. По публикациям можно было проследить, что у главы корпорации достаточно знакомых во всех силовых министерствах их страны, а также за рубежом.
Несколько нитей вели в Соединенные Штаты Америки, но об этом упоминалось только в одной публикации. Родриго Санчес заметил, что именно этот момент статьи подвергался особенно уничижительной иронии скрытого под псевдонимом автора, взявшего на себя миссию ответного удара. «Вот где собака зарыта!» — подумал Бональдо и заказал ксерокопию.
Вообще, он аккуратно запасался ксерокопиями всех публикаций, складывая их в отдельную папку с незамысловатой надписью на обложке: Эдуардо — без кавычек. Папка хранилась в ящике стола, который Бональдо запирал на ключ. Сейфом детектив не успел обзавестись по причине нехватки денег и недавнего открытия частной практики. Папка, в основном, там и лежала, но если клиент врывался в кабинет сыщика и видел ее на столе, он думал, что это дело какой-то обманутой супруги, мужа которой звали Эдуардо.
Клиенты и не предполагали, что имя Эдуардо принадлежало холостяку.
Одна из статей сопровождалась фотографией. Родриго Санчес еще во время первого разговора с Гильермо попросил того подробно описать внешность руководящих кадров корпорации. Несколько раз по утрам он ездил на своей машине к офису и наблюдал, как сотрудники «Эдуардо» заходят в здание. Это было необходимо, чтобы визуально запомнить, кто есть кто. На снимке Бональдо без труда узнал «сильного дядю» Мийареса, Алонсо Коллью и еще нескольких клерков.
— Выглядели вы тогда моложе, дядюшка Мийарес! — ухмыльнулся Бональдо и притворно вздохнул: — Как годы-то летят!..
Корпорация была создана давно, более двадцати лет назад. Публикаций же было еще меньше. Когда Родриго Санчес закончил просматривать печатные издания, выходившие в стране, он пересчитал, вернувшись в контору, ксерокопии. Их набралось шестнадцать.
Причем в последние годы о корпорации в печати не было ни слуху, ни духу. Статья какого-то Серхио Альвареса с вялыми и бездоказательными намеками на участие корпорации в мошенничествах появилась в «Эль Мундо» три года назад. Ровно через неделю та же газета опубликовала гневную отповедь, где автора обвиняли во всевозможных грехах от прелюбодеяния до употребления наркотиков, и утверждали, что «таким отъявленным негодяям и беспардонным клеветникам место только на скамье подсудимых».
И все! Дальше — тишь да гладь.
Родриго Санчес отложил только что перечитанные ксерокопии двух статей. «Серхио Альварес, — повторил он в мыслях. — В нашей стране такое сочетание имени и фамилии имеет каждый второй. Звучит, словно псевдоним. Трусы, никто не подписался своим именем! Если бы я мог встретиться сейчас хотя бы с одним из этих авторов, прояснилось бы многое».
Внезапно Бональдо вспомнил, как Гильермо в разговоре с ним перечислял несколько фамилий адвокатов — сотрудников корпорации, которые скоропостижно скончались. «В самом цветущем возрасте!» — выплыли из памяти слова Мальдонадо.
Бональдо почувствовал, как у него задрожали руки. Он бросился на лихорадочные поиски. Через две минуты перед ним на столе лежал исписанный от руки листок, где фамилия Альварес стояла второй по счету.
«Господи! — подумал Родриго Санчес. — Прости меня за то, что плохо подумал о достойном сыне твоем Серхио Альваресе! Я думала что он трус, но, как оказалось, он шел на верную смерть!»
Бональдо еще раз перечитал список. Шесть фамилий. Неужели шесть убийств? Совсем недавно погибли Урио Домакес и Андрес Пардо. Обстоятельства их смерти еще не поздно было расследовать. По словам Гильермо Мальдонадо, на острове Орчила жил старик, который видел, как в лодку садились четыре пассажира.
Родриго Санчес почувствовал, что идет по верному следу. «Сильный дядя? А такой ли ты сильный, как кажешься с первого взгляда? — рассуждал он, глядя на фотографию из газеты. — Во всяком случае, Мийарес, тебе только осталось чисто побриться, чтобы я не поранил руку, хватая тебя за горло! Не то я рассвирепею и отдам тебя полиции прежде, чем вытащу Алехандро».
Потом пришли другие мысли. «Черт побери, это просто безобразие, — подумал Бональдо. — Частный детектив, который, совсем скоро настигнет преступника, — не имеет собственного фотоаппарата!» Обслужив клиентов, Родриго Санчес нанимал фотографов, давал им адрес предполагаемого места свидания и ожидал с фотографиями.
В расследуемом деле к услугам посторонних прибегать было нельзя. Поэтому Бональдо, вспомнив об отложенной на черный день заначке, купил фотоаппарат и несколько кассет к нему. Он решил еще несколько дней провести у входа в офис корпорации «Эдуардо», на этот раз с фотоаппаратом.
Когда он запасется снимками каждого сотрудника, он посетит Орчилу и рассыплет щедрой рукой сделанные им фотографии перед стариком Моро Паламесом. Родриго Санчес готов был поставить сто против одного, что старик узнает на фотографиях тех двоих — «лишних», которые вроде бы бесследно пропали. Бональдо был уверен, что это будут убийцы.
Это там, на острове Орчила, они — убийцы с руками по локоть в крови, а здесь, в Каракасе, их не отличишь от других. Потому что на них такие же костюмы, как, например на Гильермо. И даже лучше, дороже. Потому что зарплата у мерзавцев повыше, чем у адвоката, работающего в корпорации «Эдуардо».
Паламес описал внешность предполагаемых убийц, но детективу нужны были факты, которые он мог бы предъявить дону Мийаресу.
Описание внешности не позволит схватить Мийареса за горло. Бональдо предполагал, что покажет Мийаресу статью, и не вялую, а оглушающую, как прямой удар в челюсть, с приложенными фотографиями. «Не хотите ли, чтобы после трехлетнего молчания пресса снова вспомнила о вас?» — спросит он. «Нет, никак не хочу, — услышит в ответ. — Скажите лучше, я могу для вас что-то сделать? Может быть, у вас есть приятель в тюрьме, который нуждается в помощи? Так это я мигом!»…Первое утро в автомобиле с фотоаппаратом прошло без приключений. Бональдо дрожал от возбуждения, но аккуратно делал снимок за снимком. На него никто не обращал внимания, и это поражало Родриго Санчеса. «Олухи, — подумал детектив. — Недолго вам осталось беспечно ходить на такую денежную службу…» Он отщелкал две пленки, вытащил их из фотоаппарата и положил во внутренний карман пиджака. Отлично, первое утро миновало. У него в кармане фотоизображения основного штата корпорации. Уже, можно было считать, процентов восемьдесят дела сделано. Ради сотрудников, которые ходят на службу не каждый день, он приедет сюда завтра. У него осталось две кассеты, он отщелкает их. Двух кассет должно хватить, ведь он не будет фотографировать так часто. Если не хватит — купит еще.