Тема великого передела богатств при помощи конфискационного налогообложения становится центральной в риторике американских левых, а таковых всё больше. Идеологом движения выступил упомянутый Джозеф Стиглиц. Научную базу под движение подвел «молодой Маркс» – француз Томас Пикетти в работе «Капитал в XXI веке».
Пикетти довольно убедительно показал, что временное сокращение экономического неравенства в капиталистических странах было связано не с технологиями, не с успехами рыночного капитализма, а с катастрофами первой половины ХХ века. В результате чего был убит класс старых рантье, сокращено давление накопленного в частных руках капитала на рынок и произошла временная флуктуация, в которой большинство доходов распределялись по способностям и труду, а не по наследству и ренте. Но этот золотой период закончился: сегодня и в Европе капитал вновь достиг высокой концентрации, а в США уровень его сосредоточения в руках ничтожной по размеру финансовой олигархии просто зашкаливает до уровня Европы начала ХХ века. И Стиглиц, и Пикетти предлагают перераспределение национальных богатств развитых стран при помощи очень высоких налогов на «верхнюю центиль», и в левых кругах их идеи вызывают огромный интерес. Программой Пикетти интересуются британские лейбористы. Стиглиц, связанный с администрацией Клинтона-мужа, несомненно, окажется вхож в Белый дом и при его жене.
В этом контексте Трамп предстает прямо-таки одиозной фигурой. Эталонное воплощение того самого ненавистного 1 %: потомственный богач, ставший сверхбогачом. Человек, ведущий многолетнюю войну со списком Forbes, добиваясь не преуменьшения, а преувеличения оценки своего состояния. Трамп буквально тычет всей нации в лицо свои богатства и свои бизнесталанты, невероятно преувеличивая как то, так и другое. Он, можно сказать, эталонный клиент анализа неравенства по модели Пикетти и Стиглица.
Во всем этом, впрочем, есть элементы блефа. Трамп – не человек с Уолл-стрит, не представитель финансовой олигархии. Он – гениальный пиарщик и девелопер, чьи активы и доходы принадлежат по большому счету банкирам, и вряд ли он пойдет против них. Экономическая программа миллиардера строго оппозиционна программе левых: он предлагает налоговую реформу, которая уменьшит верхнюю ставку налога с 39,5 % до 25 % для богатых, а также обещает бедным, зарабатывающим до $25 тыс., полную отмену налогов. Корпоративный налог Трамп предлагает уменьшить с 35 до 15 %.
Фактически Трамп пытается воскресить рейганомику 1980-х. Государство широких возможностей для богатых и тех, кто готов не сидеть на одном месте, а крутиться. При этом одним широким жестом Трамп «покупает» в том числе бедняков, на голоса которых он в отличие от системных республиканцев может рассчитывать. Нетрудно вычислить, что при таком раскладе наибольшая нагрузка обрушится на и без того размываемый кризисом и имущественной дифференциацией средний класс, которому придется платить за всех.
Это классический нелиберальный правый популизм, который так гармонирует и с внешнеполитической, довольно изоляционистской программой Трампа, и с его экономическим национализмом и антиглобализмом. Трамп резко выступает против американских соглашений о свободной торговле на Тихом океане и с Европой, проявляет агрессию по отношению к Китаю, считая, что именно Поднебесная украла у Америки рабочие места. Наконец, он настроен воинствующе антимигрантски. Он намерен построить на границе с Мексикой стену «чуть пониже Великой Китайской» и выслать за ее пределы всех мексиканских мигрантов, тем самым уменьшив количество получателей долей от американского пирога.
Чисто по-человечески мне Трамп очень симпатичен и многое в его программе кажется привлекательным. Но вот вопрос: вдруг Стиглиц и Пикетти правы и основания американской мечты подтачивает та самая концентрация богатств в руках абсолютного меньшинства, которую Трамп обещает лишь ускорить. В конечном счете рейганомика базировалась на ресурсах довольно прочного и эгалитарного общества, созданного в Америке после Франклина Рузвельта. А трампономике достанется хиреющий фундамент, который может и обрушиться.
Если дело и впрямь идет к тому, что в борьбе за Белый дом схлестнутся Дональд Трамп и Хилари Клинтон, то это будет столкновение между старой Америкой, и Америкой новой, опасно трансформирующейся. Америка Трампа – это страна свободы, самоуверенности, бешеного и немного пошловатого богатства, кантри, ковбоев и свободы слова. Америка Клинтон – это мировой «феминистический халифат», использующий хитроумные схемы распределения богатств, опирающийся на идеи мультирасовой и полисексуальной политкорректности, страна рэпа и трансгендера.
«Голосуя сердцем», казалось бы, невозможно не выбрать Трампа. Его кандидатура, конечно, в интересах России, но повлиять на выбор граждан США мы не можем. Однако большинство американцев может предпочесть повышение зарплат, уменьшение нагрузки по образовательным кредитам, дешевые медстраховки и прочее, что пообещают скорее демократы. Выбор между 99 % и 1 % может оказаться не в пользу последних. И если это так, нам суждено будет столкнуться лицом к лицу с «либеральной священной войной» против нашей страны, которую возглавит Хилари Клинтон.
21 октября 2015
Забытый русский юбилей
50лет назад, в 1965 году, было создано Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры – первая и единственная легальная русская общественная организация советской эпохи.
ВООПИК стал центром притяжения сторонников «русской партии» в кругах советской элиты и интеллигенции. Его значок долгие четверть века был опознавательным символом, по которому русские патриоты отличали своих. Возникла больше чем организация, возникло широкое течение русского этнического возрождения, ставшее важнейшим культурным фактом периода между 1965 и 1980 годами.
Сигнал движению дал манифест «Берегите святыню нашу» писателя Леонида Леонова, художника Павла Корина и скульптора Сергея Коненкова, в котором прозрачно осуждалась хрущевская антирелигиозная кампания, сопровождавшаяся разрушением памятников русской старины.
Манифест и сегодня поражает резкостью публичной оценки действий официальных властей.
«В последние годы довольно усердно производится разгром памятников нашей национальной старины… Потомки никогда не простят уничтожения памятников русской национальной культуры… Из души, из сердца каждого русского человека исходит требование: «Остановитесь! Берегите нашу святыню!»
Публикация этого воззвания в органе ЦК ВЛКСМ – журнале «Молодая гвардия» – возможна была, конечно, только при высоком покровительстве, которое оказывал патриотам основной политический соперник Брежнева Александр Шелепин.
Но само движение было выражением чувств и мыслей тысяч и тысяч людей, в том числе и с самого верха иерархии советского общества (хотя не власти). Юрий Гагарин выступил на пленуме комсомола с осуждением сноса храма Христа Спасителя. Первый космонавт, отличавшийся независимостью суждений, личным обаянием идеального русского и политическими амбициями, был одной из надежд «русской партии», и это, возможно, один из ключей к его трагической гибели.
Манифест трех художников и создание ВООПИКа знаменовали начало настоящей культурной революции, в мире, созданном ей, мы живем и по сей день. По сути, русский этнос был пересоздан заново после разрушившей его базовые культурные структуры большевистской эпохи. Произошло то, что британский социолог Эрик Хобсбаум назвал изобретением традиций, лежащим в основе любой национальной идентичности.
Петр Вайль и Александр Генис, наблюдатели отнюдь не беспристрастные и не дружественные, отмечают: «Переломным можно считать 1965 год… На обложках популярных журналов появились монастыри; в газетах – статьи о пряниках и прялках, истории о том, как Ротшильда потряс Суздаль; в стихах замелькали находки из словаря Даля: бочаги, криницы, мокреть… в ресторанах вместо профитролей подавали расстегаи».
Это была эпоха, когда, как иронично подметили в фильме «Москва слезам не верит», Рудольфы вдруг стали Родионами, «простое русское имя». Не было, наверное, ни одной образованной семьи, где не висел бы плакат или календарь с церковью Покрова на Нерли, превратившейся в эталон, икону русскости. В литературе оформилось движение деревенщиков, и по сей день остающееся последним крупным литературным направлением в нашей словесности.
Началась мода на «почерневшие доски» – иконы, пусть поверхностная, но переворачивавшая все эстетические представления модернизма начала 1960-х.
В ноябре 1967-го «Советская культура» начинает печатать цикл очерков публициста Юрия Бычкова «Золотое кольцо», дающее своеобразное оформление символическому ядру новой идентичности – Владимиро-Суздальская Русь, ее белокаменные церкви и кремли, стала основой и для показа России иностранцам и для укрепления собственного этнического самосознания. Вместо монументальности тоталитарного модерна и футуристического конструктивизма, в России внезапно стало больше воздуха, света, зеленой листвы, пушистого снега, больше церковных маковок, старинных палат и резных деревенских наличников.
Русское этническое возрождение было движением общественным, этим отличаясь от казенной державной русофилии первых послевоенных лет. Оно имело много общих черт с этническими возрождениями в странах Западной Европы и Америки, где они касались в основном народов политически не представленных. И это тоже было не случайно: сами русские оказались в интернационалистическом контексте СССР таким непредставленным народом, поскольку советская модель интернационализма, вроде бы русифицируя все остальные народы СССР, при этом дерусифицировала, лишала традиции самих русских.
Такой формат общественного движения за восстановление традиций, культурной преемственности и идентичности в определенной степени коррелировал и с социально-экономическими процессами той эпохи. Советская власть собственными руками создавала средний класс, слой собственников, владельцев частного жилья. Восстановление роли частного капитала, сосредоточенного в руках эгалитарного и образованного среднего класса, имеющего жилую недвижимость, было общим содержанием «Золотого тридцатилетия» (1945–1975) и на Западе, и у нас.