Нежностью укрою.
Благодарен я судьбе,
Что свела с тобою.
– Это вправду ты сочинил?
– Только что, – сказал я. Затем поднял ее с покрывала и усадил себе на колени.
– Так ты еще и поэт?
– Нет! – Я чмокнул ее в макушку. – Поэты – это Асеев, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский… У них – стихи, у меня – стишата.
– Печатают и гораздо худшие, – не согласилась Лиля. – Стихи можно опубликовать, получить гонорар. Ведь так?
Хозяйственная она у меня…
– Платят мало. Рубль за строчку.
– Тоже деньги. Восемь строчек – восемь рублей. Мне за них полтора дня работать.
А это мысль! В том времени я писал стихи – в юности. Их даже печатали, причем в Москве. Но парни в Литературном институте разъяснили мне, кто поэт. Я не стал возражать, но стихи писал – в стол. Как говорится, для себя. Что ж…
– Сделаем так! Я дам тебе подборку стихов. Ты переведешь их на белорусский. Затем отнесешь в журнал «Маладосць» под своим именем. Весь гонорар – твой.
– Это неправильно, – покрутила она головой. – Стихи не мои.
– После перевода станут твоими.
– Но…
– Мы их что, украли? И вообще. Как ты видишь свое будущее? Собираешься всю жизнь работать в прессовом корпусе?
– Нет! – покрутила она головой. – Окончу университет, устроюсь в редакцию или издательство.
– А тебя там ждут? В редакциях и издательствах работают блатные. Чьи-то жены, дочки или любовницы. Поэтому бери стихи и неси в журнал. Дам совет: говори по-белорусски. Там это любят. Если стихи напечатают, напишу еще. Отнесешь в издательство. Выйдут книгой – вступишь в Союз писателей.
– Я?
– Я уже вступил. Члену Союза устроиться на работу гораздо проще. Но нам это не нужно. Я хочу, чтобы ты помогала мне. Гонораров нам хватит на двоих – с избытком. Согласна?
– Сережа! – Она чмокнула меня в губы. – Ты у меня такой… Согласна, конечно. Хотя страшно.
– Волков бояться – в лес не ходить. Мы с тобой и не то преодолели.
– Ага! – засмеялась она. – Как вспомню хозяйку-пьяницу… Как требовала она еще денег и грозилась нас выгнать. А ты ее вытолкал и велел больше не появляться. Я боялась, что она вернется с милицией.
– Она ее боялась.
– Все ты знаешь! – Она потерлась носом о мою шею. – О чем вы с Александром Ивановичем договорились?
– Он придет завтра вечером. Там и решим.
– Мне он понравился.
– Еще бы! Подкупил тебя французскими духами. Хитрый!
– Ничего не подкупил! – обиделась Лиля. – Я поначалу брать не хотела. Но он все рассказал…
– Документы показывал?
Она мотнула головой.
– Я же говорю: хитрый. Хотя его можно понять.
– Пойми, Сережа! – попросила Лиля. – Пожалуйста!
Пойму, конечно. Прекрасно знаю, что нужно моему внезапно приобретенному папаше. Страшно на склоне лет остаться одному. В том времени я через это прошел. Пусть хоть Александру Ивановичу повезет. Человек он, судя по всему, неплохой, хотя и не ангел, конечно. Как, впрочем, и я…
Глава 13
Александр Иванович приехал назавтра с бутылкой коньяка и тортом. Мы посидели, поговорили. Без особой душевности, но по-дружески. Я рассказал о себе.
– Хватка у тебя моя! – заключил отец. – За год в знаменитости пробился. Горжусь! Всем расскажу, какой у меня сын. Вот что, ребята. Как смотрите, если я переберусь к вам поближе?
– Это как? – спросил я.
– Продам дом в Речице и куплю другой, в пригороде Минска.
– Почему не в самом городе?
– Сложно, – махнул он рукой. – Я узнавал. Напрописывали людей в этих домах, возись с ними потом. Да и участки крохотные. Я люблю простор.
– А дом в Речице купят?
– Еще и спасибо скажут, – усмехнулся он. – Таких, чтоб с удобствами, мало, а деньги у людей есть – нефтяники. У нас дома стоят дороже, чем в Минске. Еще и выиграю.
– Работе не помешает?
– Кончилась моя работа, – ответил он. – У меня северный стаж, с ним на пенсию выходят в пятьдесят. Получать буду сто семьдесят рублей – северная надбавка. Можно и не работать, но я что-нибудь найду. Не привык сидеть сложа руки. Рублей триста в месяц, думаю, будет.
Я только головой покрутил. Триста рублей в месяц – большие деньги по нынешним временам. Мало кто получает больше. Академики, профессора, крупные партийные чиновники… Отдельные представители литературы и искусства тоже.
– Будем рады! – сказал я.
Отец заулыбался. Переночевав у нас, он уехал. А я, отправив «Экстрасенса» в Москву, сел за стихи. Покопавшись в памяти, выбрал с десяток. Лиля перевела их на белорусский. Получилось неплохо. Она отнесла подборку в «Маладосць». Вернулась радостной.
– Меня попросили почитать, – рассказывала за ужином. – Потом повели к главному редактору. Ему тоже читала. А они все: «Талент! Талент!» Прямо неловко…
Я пожал плечами. Ничего удивительного в том, что Лилю приняли восторженно, нет. В ней распознали свою. Во-первых, стихи я отобрал соответствующие: о любви к Родине, деревне, природе. Во-вторых, биография у супруги типичная для молодого белорусского поэта. Детство в деревне, филфак университета, стихи… Со временем даже термин появится – «филологическая поэзия». Это о мальчиках и девочках, шагнувших в литературу со студенческой скамьи. Раннее признание сыграет в их жизни дурную роль. Поэту так же, как и прозаику, необходим жизненный опыт. А где он у вчерашних студентов? Вот и будут мучиться, понимая, что небольшой запас исчерпан. Кто-то ударится в формализм, кто-то запьет, кто-то покончит с собой. Литература – вещь жестокая.
– Это надо отпраздновать! – сказал я…
В конце октября я отправился в Москву получать премию. Дипломы, нагрудные знаки и конверты с деньгами нам вручал в здании ЦК ВЛКСМ первый секретарь Тяжельников. Перед этим лауреатов попросили расписаться в ведомости. Не жалко. Пусть премия и невелика – всего 2500 рублей, но для этого времени это деньги. Еще более ценен статус лауреата. С ним легче открывать двери в редакции и издательства. Это немедленно подтвердилось. На банкете в честь награжденных ко мне подошел немолодой мужчина с открытыми залысинами над высоким лбом.
– Позвольте вас поздравить! – сказал, чокнувшись с моим бокалом своим. – Я Сергей Наровчатов. Слыхали о таком?
– Конечно! – кивнул я. – Ваши книги «Необычное литературоведение» и «Атлантида рядом с тобой» читал взахлеб. Невероятно интересно!
– Приятно слышать, – улыбнулся он. – Не ожидал, что так популярен у молодежи. Хочу поговорить с вами, как главный редактор «Нового мира». Почему вы не отдали «Черного лебедя» нам?
– Постеснялся, – признался я. – Такой авторитетный журнал! А я кто?
– Мы печатаем и начинающих, – возразил он. – Разумеется, не всех. Но вашу повесть взяли бы. Ладно, это дело прошлое. Не укорять вас подошел. Есть что-нибудь новенькое?
– Закончил повесть, – сказал я. – Отдал в «Юность».
– Опять! – покачал головой он.
– Так это фантастика, – поспешил я. – Вы такое не печатаете.
– Почему? – удивился он. – Фантастика фантастике рознь. Гоголь тоже фантаст. Придумать, что нос покинет лицо чиновника и отправится гулять по Петербургу… – Он улыбнулся. – А «Вий», «Ночь на хуторе»? Фантастика. Ладно, отдали так отдали. Но следующую вещь – нам! Договорились?
– Да! – пообещал я.
Вечером я пересказал этот разговор Дине Аркадьевне.
– Хитрый он, Сергей Сергеевич! – заключила она. – И враль. Не взяли бы они «Лебедя», не их это вещь. А подошел к тебе потому, что прочел «Экстрасенса». Понял, что журнал с ним из рук будут рвать.
– Как прочел? – удивился я. – Повесть не опубликована.
– Копии по Москве ходят, – вздохнула она. – Кто-то из редакции тайно перепечатал – и пошла гулять. Теперь не остановить. Ох, Сережа, будут у тебя проблемы!
– В связи с чем?
– Впечатлил людей твой герой. Нам уже звонят и просят свести с автором. Думают, что ты о реальном человеке написал. Знаешь, сколько людей страдает от неизлечимых болезней? Они за призрачную надежду цепляются.
Я завис. На «Экстрасенса» у меня был расчет. Время чумаков с кашпировскими еще не пришло, и я собирался снять сливки с темы. Понимал, что люди могут заинтересоваться «Экстрасенсом», потому и перенес действие за границу. Ищи его там! Но автор-то здесь…
В конце 1980-х газета, в которой я работал, опубликовала статью о бабке-целительнице. Тема упала на благодатную почву – Чумак с Кашпировским уже гремели. Бабку пригласили в клинику – проверить ее невероятные способности. Десятки дипломированных врачей наблюдали, как старушка машет руками над больными. С таким же успехом это мог делать любой дворник, что испытания и подтвердили. Бабка не смутилась. Заявила, что во всем виноваты врачи – давали больным лекарства. А эта «химия» мешает воздействию биополя.
Процесс освещался в прессе. Как водится, поверили не врачам, а бабке. В стране случился дурдом. Бабка жила в деревне. Но там соседи весьма критически отнеслись к целительству односельчанки. Бабка перебралась в Минск, где жила у знакомых. Позже она купит в столице квартиру, но пока было так. Адреса ее обитания продавали за 50 рублей. Какое-то время бабка жила у моего друга – фотокорреспондента. На тот период выпал его день рождения. Мы с супругой отправились в гости. Саша жил на пятом этаже «сталинки». Широкая лестница, просторные площадки перед квартирами… Все это было заполнено людьми. Они стояли плечо к плечу. Мы объяснили, зачем и к кому идем. Нас пропустили. В квартире именинника было многолюдно. С Сашей мы корешались давно, я знал его родню и друзей, но половину гостей видел впервые. Не только я. Жена Саши растерянно тормошила его в кухне:
– Кто эти люди? Я их не знаю!
– Не важно! – отвечал Саша. – Они хорошие…
Мы сели за стол, накрытый в зале. Комната располагалась против входной двери. Когда припоздавший гость входил в квартиру, толпа на лестничной клетке видела пьющих и жующих гостей. Я долго не мог забыть их взгляды. Эти люди, так же как половина гостей Саши, ждали бабку. У кого-то болели дети, кто-то мучился сам. Но бабка в тот вечер не появилась – зан