Реваншист — страница 32 из 58

Я заканчивал очередную главу, когда зазвенел телефон. Чертыхаясь, я метнулся в прихожую. Как же плохо без мобильников!

– Сергей Александрович? – раздалось в наушнике. – Это Дюжев, Петр Фомич.

Я похолодел. За работой забыл о несчастном мальчике. Сейчас сообщат…

– Какие у вас планы на сегодняшний вечер?

– Обычные, – растерялся я. – Придет жена, накормлю ее ужином. Затем сядем работать над романом.

– А если я попрошу отложить работу? Ведь надо и отдыхать. Короче, мы с Игорем приглашаем вас в ресторан.

– По какому поводу? – удивился я.

– Выздоровел ваш пациент. Полностью.

– Точно? – не поверил я.

– Есть заключение врачей. Они, кстати, Игорю форменный допрос устроили. К кому возил сына? Кто помог? Игорь не признался.

– Правильно. Пусть думают, что это они мальчика вылечили.

– Пусть, – согласился генерал. – Согласны?

– Да.

– Тогда к шести подошлю за вами машину. До встречи!

Генерал положил трубку. А я свою еще некоторое время держал в руках. И вот как это понимать? Мое внушение подействовало? Сомнительно. Тогда почему? В том времени я изучал тему. Читал, что медициной зафиксированы сотни случаев самопроизвольного исцеления больным раком людей. По какой причине это происходило, врачи не знали. Скорее всего, с тезкой вышло именно так. Бог услышал молитвы матери. Или «херувим» за мальчика похлопотал. В любом случае не моя заслуга. Только генерала в этом не убедить. Родителей Сергея – и пытаться не стоит. Я позвонил Лиле и объяснил ситуацию.

– А это точно милиция? – поинтересовалась жена. Ревнует она меня, куда денешься?

– Если приедешь вовремя, увидишь милицейскую машину, – сказал я.

Лиля приехала. Я ждал у подъезда, когда она появилась. Тут же подкатили и «Жигули» в милицейской расцветке. Все тот же лейтенант Синельников выскочил из автомобиля и отдал мне честь.

– Жди меня, и я вернусь, – сообщил я Лиле и нырнул в салон.

Синельников отвез меня на Толбухина в ресторан «Каменный цветок». Не поскупились милицейские начальники! Самый престижный ресторан в Минске и самый дорогой. Единственное место в городе, где имеется варьете. Места за столиками заказывают за месяц. Хотя для генерала МВД это, наверное, не вопрос.

Храмой встретил меня у дверей и проводил за столик. Дюжев при моем появлении встал. Мы обменялись рукопожатиями. Оба офицера были в штатском. Оно и понятно. В форме милиция в общественных местах не пьет. Мы расселись.

– Наливай! – приказал Дюжев Храмому. – У тебя рука легкая.

Подполковник свернул пробку с бутылки. Водка. Другого напитка милиция не признает. Коньяк в ее представлении пьют аристократы и дегенераты. Вино… Даже не смешно. После того как рюмки наполнили, Дюжев поднял свою:

– За вас, Сергей Александрович! За ваш писательский и целительский талант!

– Стоп! – прервал я. – Насчет писательского согласен, а вот целительский отставим. То, что мой тезка поправился, не моя заслуга. Случайность.

– Не скажите! – не согласился генерал. – Мне Игорь рассказывал, как вы Ирину успокоили, а потом с сыном разговаривали. У него мурашки по коже ползли.

– Так было нужно, – объяснил я. – Способствует восприятию внушения. Меня этому обучили в армии. Спецназ ГРУ. При допросе «языка» требуется быть убедительным.

– Вот как! – покрутил головой генерал. Пусть крутит. Уличить меня во лжи невозможно. Силовые ведомства в СССР разобщены. Повсюду параноидальная секретность. Никто не знает, чем занимаются «соседи». Так что можно нести любой бред.

– Ладно, – продолжил генерал. – Скажем по-другому. Вас попросили, вы откликнулись. Сделали, что смогли. Результат есть. За это и выпьем Согласны?

Я кивнул, и мы чокнулись. Затем закусили. Игорь разлил вновь. Официант притащил горячее. По моему предложению выпили за здоровье Сережи Храмого. Чтобы не болел и рос умным. Затем за женщин – стоя, разумеется. За мужчин – тех, у кого служба и опасна, и трудна, естественно. Застолье набирало обороты. Генерал отдавался ему с удовольствием, а вот подполковника что-то мучило. В конце концов он не выдержал и спросил:

– Сергей Александрович, вы говорили, что были там. – Он указал на потолок. – Что это означает?

Дюжев заинтересовался и, положив вилку, уставился на меня. Серые глаза будто выворачивали наизнанку. Сыскарь, точно. И что ответить? Дернуло же меня откровенничать!

– Я пережил клиническую смерть.

Генерал с подполковником переглянулись. А что, не вру. Почти.

– На учениях я был ранен осколками близко разорвавшейся гранаты. Меня перевязали и отвезли в госпиталь. Там отнесли в операционную. И в этот момент у меня остановилось сердце…

Это ложь, но наживку они уже проглотили.

– Я отделился от тела, воспарил под потолок и увидел себя, лежащего на столе. Врач делал мне массаж сердца. Я наблюдал за этим сверху, и мне было совершенно все равно, выживу или нет. Затем меня вынесло в соседнюю комнату. Там стояли шкафы. На одном из них сверху лежал плакат с рисунками о правилах оказания экстренной помощи. Он был прорван посередине, видимо, поэтому его и сняли. Позже, когда я стал ходить, то нашел этот плакат. Чтобы его рассмотреть, мне пришлось встать на стул – шкаф высокий…

Я замолчал.

– Дальше! – поторопил подполковник.

– А потом меня втянуло в тоннель. В нем было темно. Я чувствовал, что меня куда-то несет. Затем вдали показался свет. Он приближался, меня вынесло из тоннеля, и яркий свет окружил меня. Я почувствовал умиротворение. Передо мной предстало светящееся существо. Оно сообщило, что мне еще рано на небеса. Что я должен вернуться и продолжать жить… – вдохновенно врал я. А что? Книга Моуди «Жизнь после жизни» в СССР пока не издана. Она противоречит единственно верному марксистско-ленинскому учению. Переведут еще не скоро. – В общем, так, Петр Фомич и Игорь Вячеславович. Бог есть и посмертная жизнь – тоже. Только она разная для каждого. Зависит от того, как вели себя здесь.

– А именно? – поинтересовался Храмой.

– Ничего особенного, – ответил я. – Там не любят самоубийц. А также предателей, подлецов, завистников. То же, что и мы. В Библии есть заповеди. Там все написано.

– М-да! – почесал Дюжий затылок. – Похожее я от матери слышал. И от бабушки. А если разные люди, не знающие друг друга, говорят одно и то же – значит это правда. Это я вам как старый сыскарь говорю. Вот что, Сергей Александрович! То, что вы сделали для нас, не забудется. Слово генерала. Понадобимся – обращайтесь! – Он сунул мне листок с номерами телефонов.

– Спасибо! – поблагодарил я, сунув листок в карман.

– Вам спасибо! – сказал генерал и поднял рюмку. – Ну, за правильную жизнь?..

Домой меня привезли в виде мебели. Я не учел, с кем сел за стол. Вернее, забыл. В том времени я знал: не умеющие пить в милиции не служат. Как-то в одной из командировок меня отвезли в поселок на милицейскую операцию. Она прошла успешно. Это потребовалось отметить. В поселке имелся спиртовой завод. Участковый сбегал и принес трехлитровую банку спирта «Прима». Они с сопровождавшими меня милиционерами выпили по стакану. После чего капитан-гаишник сел за руль и отвез меня в райцентр. Машину он вел уверенно. Если бы я махнул стакан спирта, то оказался бы в кювете…

Синельников и Храмой сдали меня на руки жене. После чего я узнал, что она думает о советской милиции. Мои спутники этого не услышали, поскольку спешно отбыли. Меня раздели и уложили на диване. Тащить благоухающего перегаром мужа в постель Лиля не захотела. Я, впрочем, и не настаивал, поскольку сразу уснул.

Глава 16

В марте я забрал Лилю с завода. А вот нечего ей там делать! Денег у нас больше, чем тратим, а о стаже для пенсии можно не волноваться: 22 года всего. Побудет домохозяйкой – в СССР не возбраняется. Правда, если есть дети. Теоретически Лилю могли признать тунеядкой. Но для этого ее нужно выявить. Милиции что, больше заняться нечем? А если и выявит, я знаю одного генерала… Лиля без пяти минут член Союза писателей. «Маладосць» опубликовала подборку ее стихов, секция поэзии рекомендовала к изданию сборник. В будущем году книга выйдет, после чего одним официальным поэтом в БССР станет больше.

Работа над романом летела. После завтрака я диктовал, Лиля печатала. Ежедневная норма в десять страниц набиралась быстро. После обеда мы правили текст и откладывали странички для машинистки. Незачем тратить время на тупую работу. У нас что, нечем заплатить? К тому же редакции и журналы требуют первый экземпляр. Два-три раза отстукивать одно и то же? Нефиг, нефиг. Лучше проведем это время с пользой.

Мы и проводили. Ходили в кино, театр, музеи, не пропускали ни одной выставки. Навещали родню, благо число ее возросло. Я читал книги. Художественные редко – их я помнил по прошлой жизни. Копался в трудах историков русского Средневековья. В частности, перечитал Бориса Рыбакова. Впоследствии его много критиковали, но писал Борис Александрович душевно, с любовью к Руси. И предмет знал. Это вам не «заклепочник» с форумов моего времени.

В июле мы отправились в Пицунду – всей семьей. Мы с Лилей, отец и Маша. Семье Девойно путевки выделил Литфонд – бесплатно, конечно. Отцу с Машей пришлось покупать на месте – в Доме творчества имени Дмитрия Гулиа. В обмен директор попросил Девойно выступить перед отдыхающими. Популярность «Экстрасенса» докатилась и до Пицунды. Я не возражал – отдых того стоил. К слову, Домов творчества у Литфонда в этом времени пятнадцать. Переделкино, Комарово, Коктебель, Дубулты, Гагра… Хорошо жилось советским писателям! В моем времени они впадут в нищету. Какие Дома творчества? Там теперь правят бал другие…

Мы с Лилей прилетели в Адлер на самолете, отец с Машей отправились на «Волге». Им нужно было посетить родителей жены, показать им мужа. Тесть с тещей отца жили в Донецке. Там, где в моем времени будут рваться снаряды… Как вспомню – ножом по сердцу. Реформировали СССР, дерьмократы! Чтоб вам на том свете до скончания времен во тьме гнить!