Из аэропорта мы приехали на такси. Заплатили 25 рублей. Подумаешь! Мне с одного спектакля больше капает. А вот Лиля поморщилась – не привыкла еще. В деревне за четверной билет надо пахать. Она не знает, что успешные люди в СССР не в состоянии потратить заработанные деньги. Не на что. Квартиры не продают, на автомобили очередь, за границу поехать – проблема. Выпускают не всех. Можно кутить в ресторанах, но я этого не люблю, Лиля – тоже.
Идеологический дебилизм в СССР зашкаливает. Хорошо зарабатывают не только деятели искусств. Хорошие рабочие – тоже. Но деньги с пользой потратить – проблема. Еда стоит недорого, товаров «народного потребления» не хватает. В стране переизбыток денег, и «связать» эту массу не удается. Она накапливается на вкладах. В моем времени они сгорят в ходе гайдаровских реформ, оставив вкладчиков у разбитого корыта. А почему бы не выделять, скажем, всем желающим участки земли под дачи? Организовать строительство садовых домиков? Леса в СССР – завались! Денежная масса пошла бы в дело, лесопереработка (и не только она) получила бы толчок для развития. Но нет, нельзя! Народ «обуржуазится». Участки под дачи выделяют со скрипом. Дают крохотные наделы на бросовых землях. В той жизни у меня был знакомый, чьей организации выделили под дачный кооператив заброшенный карьер. За несколько лет люди превратили его в цветущий сад… А взять ограничения по размеру садовых домиков? По длине, высоте и ширине. В два этажа строить нельзя, печки ставить – упаси бог! Другой мой знакомый, сообразив, что по глубине ограничений нет, построил под садовым домиком бункер. Жилой. А что делать, если семья большая и в предписанных властью размерах ей тесно?..
Номер в Доме творчества был шикарный. Огромная комната, двуспальная кровать, богатая обстановка. Через день прибыли отец с Машей. Им номер выделили похуже – не лауреаты и даже не писатели. Но все равно глаза у родственников были по блюдцу. В номере – цветной телевизор, большой холодильник, ванная, лоджия… Сама комната просторная и светлая, мебель импортная, новая.
– М-да! – заключил отец. – Сколько отдыхал в санаториях, но такой роскоши не видел. Хорошо писателям!
Это смотря каким. Путевки в Пицунду дают не всем. Членов Союза писателей в СССР восемь тысяч. На всех мест не хватает, особенно в сезон. Но Девойно – лауреат премии Ленинского комсомола и к руководству писательского Союза вхож. Потому и сумел притащить в Дом творчества родственников. А чем они хуже литераторов, накорябавших книжонку и живущих с этого всю жизнь? Александр Иванович и Маша – труженики. У отца полная грудь наград, две из которых – фронтовые. Успел он зацепить войну. Краешком, но хватило. Партизанский отряд, потом – Красная армия, наступление на Кёнигсберг. До города не дошел – словил осколок. Госпиталь, демобилизация по ранению, техникум… Маша в своем КБ – ведущий конструктор. Ей поручают проектировать самые сложные узлы. Об этом даже в заводской многотиражке писали.
В Доме творчества я работал – привычка. Я и в той жизни был трудоголиком. Но Лилю не припрягал – пусть отдыхает. Вставал в семь, традиционная пробежка, силовые упражнения, душ. К завтраку спускался свежим и бодрым. Затем девочки и отец уходили на пляж, я садился за «Эрику». К полудню набивал шесть-семь страниц. Затем шел обедать. Дневной сон с отдохнувшей Лилей – и пляж. Морские купания, горячее хачапури с холодным пивом, валяние на покрывале, подкидной «дурак», пара на пару. Отец играл виртуозно – на Северах наловчился. А что им делать темными вечерами в своих домиках-бочках? Но и меня голыми руками не возьмешь. Память хорошая, вышедшие в отбой карты помню. Так что навешивали друг другу «погоны» попеременно. Женщин не трогали – обидятся. Они игру воспринимают всерьез.
Ужинали мы или в столовой, или в летнем кафе неподалеку. В Доме творчества кормили вкусно, но хотелось разнообразия. Кафе было декорировано под горскую хижину, и пахло там одуряюще. Над стойкой висели пласты копченого мяса, мы его регулярно пробовали. А еще заказывали шашлык и ароматное абхазское вино. 30–40 рублей с компании за ужин – не деньги. Где-нибудь в Москве сдерут больше, да еще накормят непонятно чем.
По воскресеньям ездили в Пицунду, где затаривались замечательным вином. Продавал его старый абхаз – прямо из багажника «Волги». Я помнил его еще по той жизни, так же как вино. Подобного я даже во Франции не пробовал. Ароматное, ласкающее нёбо и язык, настоящее солнце в бокале. Трехлитровая банка за десять рублей? Дайте две! Жены покупали фрукты, местные сладости, какие-то сувениры. Побывали мы и в Сухуми, где смотрели на обезьян в питомнике. Одна из них, вернее, один попытался схватить Лилю сквозь прутья решетки. Приглянулась. Видно, такой самки в гареме недоставало. Над этим долго смеялись, больше всех – Лиля. Приятно, что твою красоту оценил даже обезьян. Съездили мы и к озеру Рица – на автобусе. Отец не решился гнать «Волгу» по горной дороге. Та и вправду выглядела жутко. С одной стороны – гора, с другой – пропасть. Глубокая, дно еле видно. Женщины визжали. С озера привезли копченой форели. Ее продавали тайком: ловить запрещено. Но если поймали, почему бы не употребить? Форель замечательно шла к белому вину. В тот день мы опились и обожрались. А что, отдых.
По пути к Рице я глазел по сторонам. Красивые особняки, ухоженные участки, довольные люди. Земля плодородная, рядом море, курорт, отдыхающие… Живи и радуйся. Но через пятнадцать лет здесь начнется резня. Процветающая Абхазия скатится в нищету. Господи, чего им не хватало? Собрать бы всех этих националистов, погрузить на корабль и вывести в море. А там – торпедировать. Сколько из-за их бредовых идей людей сгинуло!..
В один из дней у меня случился затык – роман встал. По прошлой жизни я знал: лучше отвлечься. Я отправился на пляж, где нашел отца. Тот валялся на покрывале с бутылкой пива в руке.
– Где дамы? – поинтересовался я.
– Вон! – отец указал бутылкой на море. – Водный велосипед напрокат взяли.
Я присмотрелся. В метрах ста от берега в море болтались несколько катамаранов. Над сиденьями одного из них торчали соломенные шляпки – одна выше, другая ниже. Наши. Навестим красавиц! Я стащил футболку с шортами и нырнул в море. Выскочив на поверхность, пошел кролем. Горько-соленые брызги летели в рот, я фыркал и отплевывался. Приблизившись к катамарану, перешел на брасс. Сделаем девочкам сюрприз!
Водный велосипед болтался спинками к берегу, что облегчило мне задачу. Я осторожно вплыл между поплавками. Мелкие волны шлепали о них, так что меня не услышали. Я собрался обнаружить свое присутствие, как вдруг замер. Говорили обо мне.
– …Иногда я его боюсь, – жаловалась Лиля. – Какой-то он не от мира сего. Вот откуда знает немецкий? Да еще так хорошо?
– Вправду знает? – заинтересовалась Маша.
– В совершенстве. В нашем романе действуют псы-рыцари. Так Сергей их диалоги по-немецки пишет – для достоверности. Перевод даем в сноске под страницей. Латинского шрифта в машинке нет. Я оставляю место, и он вписывает от руки. Причем сразу, не заглядывая в словарь. А перед этим проговаривает диалоги вслух. Ты о таком слышала?
– Ну-у… – протянула Маша. – Может, его в школе хорошо учили. Или в институте.
– Много тебя там научили? Я универ заканчиваю, а по-английски пару фраз не свяжу. А он как по бумажке шпарит. Откуда знает? В школе учил английский, я в аттестат посмотрела.
М-да, косяк. Ну, Лиля, ну, Штирлиц! Разнюхала… Немецкий я выучил в девяностые. Ходил на курсы и занимался дома. Память опять-таки хорошая. У нас в ту пору были добрые отношения с партнерами из Германии. Ездил к ним, вел переговоры. Немцы не говорили по-английски, а таскать с собой переводчика… Да и партнерам нравилось, когда говоришь на немецком.
– Знаешь, Лилька, – сказала Маша и, видимо, закинула ногу на ногу, поскольку катамаран качнулся. – С жиру ты бесишься. Живешь в роскоши, денег не считаешь, муж тебя любит. С завода забрал, чтоб в корпусе не кисла, любое желание выполняет. Тебе счастье выпало, а ты носом крутишь. Не куковала ты в девках!
– Извини! – смутилась жена.
– Не стоит! – хмыкнула Маша. – Я от твоего счастья и себе урвала. Ох, Лиля, это же просто сказка какая! Я в своем КБ много чего от баб слышала, но чтоб у кого такой муж… Он же со мной как с фарфоровой статуэткой – ласково и бережно. А как только узнал, что беременна…
– Это точно?! – воскликнула Лиля.
– Врач подтвердил. Задержка еще в Минске случилась. Это не факт, всякое бывает, но здесь повторилось. Александр Иванович меня к здешнему гинекологу свозил. Перед этим навел справки: кто лучший. Гинеколог и сказал: беременна. Правда, предупредил: будет кесарево. Возраст…
– Не страшно, – сказала Лиля. – Так даже лучше. Дали наркоз, очнулась – и уже мама.
– Так-то оно так, – вздохнула Маша. – Но шрам останется. Придется купальник менять.
– У тебя денег нет?
– Полно. Это я операции боюсь. А деньги… В сентябре дом сдают. Муж взнос за квартиру оплатил, сейчас о мебели думаем. Или из дома везти, или новую купить.
– Лучше новую! – посоветовала Лиля.
– Муж тоже так говорит. А мне неудобно: все за его счет. Заикнулась о своих, а он смеется: оставь на шпильки!
– Это у них фамильное! – хмыкнула Лиля. – Мой тоже говорит: «Что я за мужик, если жену не обеспечу?»
– Повезло нам, Лилька! – сказала Маша. – Мужья у нас – золото. Так что сидим и молчим в тряпочку. Не то, не дай бог, уведут. Здесь хищницы пасутся: мужчин высматривают. К Александру Ивановичу уже подкатывались. Но узнали, что он не писатель, да еще сын путевки купил, и отстали. – Маша засмеялась. – Дуры! Мужу должность начальника гаража предложили. Оклад двести рублей плюс премия. Добавь пенсию – больше четырехсот рублей. Он это родителям сказал, так у тех глаза на лоб вылезли. Отец в шахте работал, но столько не получал. А шахтеры – люди богатые: жены не работают. Не у всех, конечно, но через одного. Родителям муж очень понравился. Культурный, образованный, богатый. Свой дом, «Волга», зарплата… И не жадный совсем. Моим старикам телевизор подарил цветной. Сами бы не купили. У отца пенсия хорошая, шахтерская, а вот у мамы – маленькая, всего семьдесят рублей. Она швеей работала. На двоих получается двести сорок рублей. Вроде ничего, но они сестре помогают. У той двое детей, растит одна. Муж у нее спился и умер. Сашенька пообещал родителям и холодильник купить – увидел, что у них старый. Сказал: выберет получше и отправит багажом. Если бы ты видела, как мои радовались! Мне так сказали: «Долго ты выбирала, дочка, но уж нашла так нашла!». Да и я так думаю. Ради него стоило в девках посидеть…