Глаза моей мамы расширились, когда Валентин вошел в комнату впервые две недели назад. Он выглядел как персонаж из фильма ужасов по сравнению с милым лицом Зои, его рука крепко сжимала ее. Но мама взяла себя в руки и прижала его к груди. Он был принят нашей семьей.
Кто-то прочистил горло. Когда я поднял глаза, в дверях стоял отец. Он махнул рукой, приглашая меня войти внутрь. Я вошел в кабинет и занял свое место по другую сторону стола от Кирилла, который налил нам по стопке.
Откинувшись на спинку кресла, Кирилл начал разговор:
— Итак, Арзиани… — он сделал паузу и выпил водку высшего сорта.
Я замер, отчаянно желая узнать, что удалось выяснить нашим инсайдерам и инсайдерам Заала.
Кирилл покачал головой. Впервые за все время я заметил на его суровом лице намек на беспокойство. Мой желудок сжался от нарастающего напряжения. Кирилл никого и ничего не боялся, он был так уверен в нашей Братве, что это граничило с высокомерием.
Когда он поставил стопку обратно на стол, его лицо исказилось от гнева. Прочистив горло, он заговорил:
— Арзиани — это подпольное грузинское предприятие. Но отличное от всего, что я слышал ранее. Из этого могу сделать вывод, что Арзиани управляет своей империей, эта международная империя, как новый Сталин. Его люди организованы и имеют военный ранг.
Кирилл сунул руку в карман и, достав оттуда серебряную булавку, бросил ее на стол. Я наклонился вперед, рассматривая эмблему из двух сложенных мечей. Кирилл указал на булавку.
— Их эмблема. Они носят ее на своих черных униформах.
Заал посмотрел на меня. На его лице тоже отражалась ярость. Эти ублюдки держали его в своих руках еще ребенком. Он хотел, чтобы они умерли.
— Насколько мне известно, таких людей сотни по всему миру. Они живут в тайне. Сам факт того, что им удалось скрыться от нашего преследования, говорит нам все, что нужно о них знать — они хороши. Опасны. Никого подобного мы еще не встречали. Они не действуют как криминальная семья или какая-либо другая группировка, которую мы наблюдаем в этой жизни. Они — это их собственная сущность.
Мы молчали, впитывая эту информацию. Мой отец наклонился вперед и поднял эмблему. Он провел большим пальцем по мечам и спросил:
— И как мы добудем о них информацию?
Кирилл указал на Заала, который заерзал на своем сидении и заговорил:
— У одного из моих людей есть двоюродный брат в Грузии, который беспокоится об одном из членов своей семьи. Парень убегал среди ночи. Однажды его отец проследил за ним. И потом рассказал, что мальчик был на слете. Слет Ночных Призраков, как его называют. Он сказал, что его сын что-то пообещал мужчине, стоящему на возвышении сцены. Отец стал расспрашивать его об этом, когда они вернулись домой. Но на следующий день его сын исчез. И с тех пор его никто не видел.
Заал посмотрел каждому в глаза и объяснил:
— Они считают, что он был завербован этими призраками и увезен для работы на них.
— Кровавая яма, — понимающе проговорил я.
Заал кивнул.
— Я думаю также. Это и ГУЛАГи, и любые другие предприятия, занимающиеся подобным делом.
— Дерьмо, — сказал мой отец, озвучивая мысли каждого из нас. — Они представляют для нас угрозу? — спросил он.
Я резко повернул голову, смотря прямо на него. Отец встретил мой яростный взгляд и побледнел:
— Лука…
— Они заслуживают смерти. Угроза они нам или нет, — холодно ответил я. Мои руки почти сломали деревянные подлокотники кресла. — Они, бл*дь, заставляли меня драться. Они стирали мои воспоминания своими наркотиками и насиловали меня. Снова и снова, в течение многих лет.
Я пытался отдышаться, затем прорычал:
— Угроза они или нет, но я пойду к ним и разорву их на части.
Я чувствовал ярость Заала, который добавил:
— А все, кто останутся, будут моими.
Глаза моего отца расширились, и он стал беспокойно переводить взгляд с меня на Заала.
— Лука…
— До нас дошли слухи, что они скоро прибудут в Нью-Йорк.
Моя кровь мгновенно превратилась из теплой в обжигающе горячую, когда Кирилл продолжил разговор.
— Прибудут в Нью-Йорк? — мрачно переспросил я.
Кирилл подвинулся, уперся локтями в стол и продолжил:
— Чтобы создать ГУЛАГ. Грузинские мерзавцы намерены привезти кровавые бои в мой город, на мою территорию. И они планируют сделать это прямо у меня перед носом.
— Они придут и разожгут войну, — холодно отреагировал мой отец. Но, взглянув ему в лицо, я заметил, что он был совсем не спокоен.
— Если только мы не убьем их первыми, — предложил я.
Кирилл улыбнулся мне своей самой холодной улыбкой и кивнул.
— Если только мы не убьем их первыми, — эхом повторил он мои слова.
В комнате снова воцарилась тишина. Кирилл откинулся на спинку кресла.
— Мы выяснили, что Абрам Дуров был подкуплен этой грузинской организацией. На момент его смерти предполагалось, что это был частный бизнес, потому что он не был связан ни с одной криминальной семьей. Теперь, — острое лицо Кирилла потемнело, — теперь мы знаем, что Арзиани ему заплатили. Заплатили за то, чтобы они не попадались нам на глаза. — Кирилл повернулся ко мне. — Держался рядом, так что, когда настал день, у него был выход за то, что его психованный сын сделал с этим братством.
— Я, — сказал я. — Он держал их рядом, чтобы отослать меня после того, как Алик убил Родиона.
Лицо Пахана стало каменным, и он сидел передо мной, как Кирилл «глушитель» Волков. Это был человек, который руководил самой успешной преступной группировкой в мире.
— Как нам узнать о них побольше? — задал вопрос мой отец.
Заал наклонился вперед и указал на дверь.
— От человека, который сидит за обеденным столом, — сказал он, привлекая наше внимание.
Заал стиснул зубы и продолжил:
— Валентин. Он знает о Ночных Призраках. Его Госпожа была сестрой Арзиани. В отличие от меня, наркотики действовали на него только временно, поэтому он наблюдал за ними. Изучал их. Он все помнит.
— Что ты имеешь в виду, говоря «помнит все»? — уточнил Кирилл. Когда кто-нибудь говорил о Валентине, в его глазах снова вспыхивало возбуждение.
— Все, — настаивал Заал, — имена, возраст людей, места, количество наших врагов, оружие, которое они используют, расписание — все это. Это так странно для меня, но он помнит подробности всего, что он пережил, что случилось в его жизни.
Кирилл улыбнулся и сказал:
— Фотографическая память. — Кирилл повернулся к моему отцу. — Опытный убийца, знаток пыток, он помнит все, что видел и слышал. Включая Кровавую Яму Арзиани.
— Это не все, — добавил я.
Все взгляды устремились на меня. Я откинулся на спинку кресла и сказал:
— У них его сестра. Господин Арзиани одержим сестрой Валентина. Она сидит на наркотиках, которые они используют для своих сексуальных рабынь и жертв торговли людьми. — Я уставился на дверь кабинета, как будто смотрела прямо на Валентина. — Валентин сделает все, чтобы вернуть ее.
— Злобный убийца, который сделает все, чтобы вернуть свою сестру? — Кожа Кирилла покраснела от перспективы иметь кого-то столь же смертоносного, как Валентин, в качестве члена нашего внутреннего круга.
Кирилл повернулся к Заалу.
— Насколько он предан твоей сестре? Нам нужен этот человек. Если мы примем его без испытательного срока, он может предать нас?
Заал покачал головой.
— Она принадлежит ему. Он ее не бросит. Они вместе навсегда.
— И он русский, — добавил мой отец. — Он знает нас. Он проявил уважение, когда узнал, кто мы такие.
— И ему нужна цель. Если он хочет выжить в этой новой для него жизни, то ему нужно делать то, что он делает лучше всего: убивать. Это то, во что его превратили. Назад пути нет…
Я встретился взглядом с Заалом и договорил:
— Для любого из нас, кто познал ту жизнь.
Кирилл сложил руки на столе. После нескольких секунд раздумий, он приказал:
— Приведи его сюда!
Поднявшись со стула, я вышел в коридор и увидел Валентина, стоявшего у окна столовой и смотрящего на улицу. Когда я подошел к нему, его покрытое шрамами лицо повернулось ко мне. Я дернул головой. Глаза Валентина сузились.
— Идем, — сказал я.
Я увидел, как Зоя поднялась из-за стола и спросила:
— Куда ты его ведешь?
— С ним хочет поговорить Пахан.
В глазах Зои мелькнуло подозрение. Я взглянул на Кису, и когда она посмотрела на меня, я кивнул. Киса поднялась со своего места и, положив руку на плечо Зои, сказала:
— С ним все будет в порядке, Зоя. Пускай он поговорит, а ты пока посидишь с нами.
Зоя с подозрением посмотрела на меня. Я знал, что она еще не полностью доверяет нашей семье, но со временем она это сделает.
Валентин наклонился к Зое и прошептал ей что-то на ухо. Ее плечи поникли от того, что он сказал. Затем Валентин приподнял ее подбородок и поцеловал в губы. Это все еще выглядело странно, когда мужчина, такой грубый и изуродованный шрамами, вел себя так мягко со своей красивой женщиной.
Он повернулся и, не оглядываясь, последовал за мной. Мы вошли в кабинет. Пока мы это делали, я наблюдал, как его оценивающий взгляд блуждает по комнате, запечатлевая все в памяти.
Кирилл встал из-за стола. Как только он это сделал, Валентин напрягся.
— Валентин, — поздоровался Кирилл и указал на свободное место рядом с Заалом. — Присаживайся.
Валентин скрестил руки на груди и под пристальным взглядом Пахана подошел к креслу и сел, Заал кивнул ему. Я тоже сел. Кирилл налил Валентину выпить.
Кирилл пододвинул водку Валентину и сказал:
— Арзиани собираются устроить здесь, в Нью-Йорке, ГУЛАГ. — Воздух в комнате сгустился, как только Кирилл заговорил с Валентином об Арзиани. Лицо Кирилла потемнело. — Мы не можем этого допустить.
— Что вам нужно знать? — спросил Валентин, и в его глубоком голосе ясно прозвучала ненависть, которую он испытывал к грузинской организации.
— Все, — ответил Кирилл. — Все, что ты знаешь.
— Я знаю много, — проинформировал Валентин.