На веранде он поставил на стол новую бутылку коньяка, выпил две стопки подряд и вытянулся на стуле, прикрыв глаза. Когда коньяк впитался в кровь, план, который созрел у него в голове, показался ему особенно хорош. Во всяком случае, после его реализации нежелательных свидетелей в живых не оставалось. И это было правильно. «Дема – подлец! Хотя, конечно, понимал же я, что полного доверия он не заслуживает. Но чтобы вот так, откровенно предать. Если б я случайно не зацепил его пиджак, который он оставил в прихожей на вешалке, так и не узнал бы о его сволочных намерениях».
Направляясь за коньяком, Емельянов в прихожей подошел к вешалке, на которой висели ключи от подвальной двери. Потянувшись за ними, он зацепил локтем пиджак Лобкова и, почувствовав что-то твердое в кармане, решил полюбопытствовать. Он подумал было, что это дамский пистолет, такой у Демы водился, но, когда обнаружил диктофон, был удивлен. Спустившись в подвал за бутылкой, поискал кнопку воспроизведения и нажал на нее. То, что ему открылось, вызвало чувство брезгливости и гнева одновременно. Емельянов даже слегка протрезвел от злости.
«Каков подлец», – подумал он, но в этот момент услышал вдруг какой-то подозрительный шум, отошел назад, в винный подвальчик, и притаился там в углу. То, что он увидел в узком дверном проеме, повергло его в состояние ступора: дверь подземного хода, ведущего от гостевого дома к усадьбе, медленно открылась, и оттуда один за другим появились… четыре трупа – Примеров, Капитан, Петров и Шура. «Они ж слетели в пропасть в машине, разбились и сгорели! Этого не может быть!.. Долбануло так, что… Я же сам слышал и видел, как полыхнуло!.. И «смотрящий» проверил и доложил, что шансов спастись никаких не было, все – там… Это что, фантомы? Но они слишком живые, чтобы походить на призраков…»
Емельянов медленно опустился на корточки. Прежде чем что-то предпринять, надо было все обдумать. Слишком много сбоев стало происходить вокруг него в последнее время. Не к добру это. Лобков – друг детства, на которого он, Володя, полагался как на себя, ну, или почти как на себя, оказался предателем, «смотрящий» либо не доглядел, либо тоже ведет чужую игру… Впрочем, теперь это не имело большого значения…
Коварный план стал созревать в голове Емельянова по мере того, как он задышал ровнее и отодвинул на задний план всевозможные мистические предположения: «Игры закончились. Пора всех «мочить». Дело надо обставить так, будто подполковник Лобков, преследуя четверых беглых преступников, настигает их и в потасовке расстреливает всех из своего табельного пистолета. При этом сам получает ранение и погибает при исполнении служебного долга. Все-таки друг детства, хоть и подлец. Пусть хотя бы смерть его будет выглядеть по-человечески, а не такой дешевой, как вся его жизнь. Расстрелянных из Деминого пистолета надо будет «раскидать» в роще, там же оставить и его труп. Что было еще важно, в руки журналиста Примерова надлежало вложить папку с компрометирующим генерала Порошина материалом и подготовленной для публикации статьей. Таким макаром компромат попадет в руки правоохранительных органов, которые в свете борьбы с коррупцией не пройдут мимо такого лакомого куска. И, главное, он, подполковник Емельянов, при этом останется ни при чем».
Расставив для себя все точки над «i», Владимир встал, сунул бутылку коньяка в карман, взял свой пистолет и бесшумно поднялся наверх.
«…Есть люди поумней и посильней Емельянова…» – услышал он голос Лобкова. «Давай, давай, выбалтывай все, что у тебя на уме», – позлорадствовал он, слушая напыщенно-тошнотворные Демины речи, Владимир решил не тянуть с развязкой и, войдя в комнату, картинно заявил:
– Погоди, Дема, я что-то не пойму, о чем речь?..
Итак, черта под событиями сегодняшнего дня была проведена, «приговор виновным» вынесен. Осталось привести его в исполнение. Но прежде надо было разобраться с кадрами в собственных рядах.
– Алло, это я. – Владимир набрал номер «смотрящего», который отвечал за проведение операции «Автокатастрофа», чтобы решить, что с ним делать. «Я по интонации пойму, врет он мне или нет», – подумал он. – Так, говоришь, что машина упала в пропасть и взорвалась?..
– Точно так.
– Спастись никому не удалось, говоришь?.. Ты все проверил лично?.. Добро! – командным тоном произнес он в мобильник и спрятал его в карман. – Сукин сын! – потянувшись к чашечке кофе, чертыхнулся Емельянов. – Никому ничего доверить нельзя. Все надо делать самому. Экзекуцию над этим болваном, пожалуй, пока можно отложить. Похоже, он просто дурак…
«Смотрящий», докладывая шефу об «автокатастрофе», ни в чем не лукавил, разве что после взрыва «Жигулей» он не направился, как ему было велено, к пропасти, чтобы удостовериться во всем лично, а, дабы «не светиться» лишний раз, наблюдал за угоном машины, не выходя из кустов. Когда же раздался взрыв и из пропасти полыхнуло, благополучно дорисовал картину в собственном воображении и доложил: «Машина сорвалась в овраг, загорелась и взорвалась. Вариантов спастись – ноль». Потому ему и было невдомек, что произошло то, чего предвидеть не мог никто…
– Что с тормозами? – только и успел крикнуть Андрей, когда ветхая «шестерка» стала крениться на бок, чтобы в следующее мгновение кубарем слететь в пропасть. Петров вывернул руль вправо, выравнивая ход, и, чтобы уже прямиком не слететь с дороги, вновь завернул баранку влево. Когда машину опять стало заносить и она собралась уже кувыркнуться, по инерции поднимая левый бок, разболтанная шаровая подвеска вдруг хрустнула, и левое переднее колесо отвалилось в сторону… Значительно погасив скорость, пропахивая грунтовку рычагом подвески, «шестерка» развернулась на сто восемьдесят градусов, медленно заюзила, сваливаясь задними колесами в пропасть, и, наконец, остановилась, зависнув над ней. Еще не поняв, что произошло, четверо угонщиков пару секунд слушали тишину, не решаясь ни шевельнуться, ни заговорить.
– Все хорошо, – неожиданно спокойным низким голосом произнес Петров. – Значит, поступаем так: я с Андреем остаемся пока в машине. Шура с Капитаном медленно выходят. Желательно синхронно. От любого лишнего движения в салоне машину может качнуть, и она вместе с нами сорвется в пропасть. Так что действуем слаженно, все делаем по моей команде. Откройте задние двери, не спеша…
– У меня заклинило дверцу. Ручка ходит вхолостую, – выдавил из себя Шура.
– У меня то же самое, – отозвался Капитан.
– Тогда… Андрей, посмотри в бардачке, что есть?
– Ржавая отвертка, – покопавшись, ответил тот.
– Отлично. Передай ее Шуре. Шура, попробуй отодвинуть обшивку дверцы. Она держится на клипсах. То же самое сделай, Станислав, ты.
– Все понятно, – ответил Шура, отодрал обшивку и, потянув тягу, приоткрыл дверь. Капитан повторил все за Шурой.
– Миша, у нас ничего не выйдет. Нам надо будет прыгать вперед, иначе сорвемся, прямо под нами пропасть. А прыгнуть мешают дверцы…
– Хорошо. Сможешь аккуратно пролезть вперед? Через Андрея выходи. У тебя дверь открывается? – обратился он к Примерову.
– Да. Пусть ползут.
Юркий Шура, как хищник из семейства кошачьих, проник между спинок передних сидений и ловко, без всяких усилий, перемахнул через Андрея. Капитан, равняясь на него, собрал волю в кулак и, правда, не так грациозно, но тоже выбрался наружу. После того как сидящие сзади покинули салон, Миша с Андреем поднялись с мест и отпрыгнули в сторону. В ту же минуту «жигуленок», скрежеща днищем о грунт, задрал нос, сполз назад и полетел, кувыркаясь, вниз. Ударившись о камни, легковушка вспыхнула и взорвалась. Столб пламени вырвался из глубокого оврага, зловеще полыхнул, потянув за собой густой шлейф черного дыма…
– Эх, тушенку жалко. Целый ящик пропал, – с сожалением махнул рукой Андрей. – И куда теперь? – обратился он к товарищам.
– Не знаю, но торчать здесь, на дороге, тоже не стоит. Надо убираться отсюда. И так шуму наделали столько, что, наверное, в Москве слышно было, – первым высказался Миша.
– Надо обдумать план действий, – рассудительно заключил Капитан и огляделся: – Там, в стороне от дороги, заросли кустарника. Пошли?
– Предлагаю все передвижения ходьбой по открытой местности отложить до лучших времен, – посмотрев почему-то на Андрея, сказал Шура.
– Ну, тогда полетели, – не преминул ответить тот.
– Зачем же, все передвижения – бегом.
– Он прав, – поддержал Шуру Миша.
Бежать предстояло метров двести пятьдесят – триста. Когда они достигли цели и, удобно расположившись за густым кустарником, растянулись на траве, на них навалилась запоздалая усталость. Минут пять все лежали молча.
– А хитро он с нами решил разделаться, – нарушил молчание Шура. – Как мы сразу не поняли, что все эти угрозы насчет спецназа были лишь пугалками для дураков, чтобы выманить нас из дома. Емельянов понимал, что мы будем искать выход.
– Да. И Миша его нашел, – ответил Андрей.
– Меня, конечно, удивило немного, что дверь в подвал не была заперта. Я даже отмычку в замке сломал, пока не понял, что она не на запоре. Но в тот момент об этом почему-то не подумалось. Горячку спорол.
– На это он и рассчитывал, – кивнул Шура.
– С подземным ходом тоже все складно у него получилось. Он сделал так, чтобы мы сами полезли в мышеловку, без посторонней помощи. Тонкая работа. Вторая ошибка, что нас не насторожил «жигуленок» с подпиленными тормозами, который, как по заказу, с ключом в замке, дожидался нас на дороге. Тот мужик в кустах был человеком Емельянова. Уже доложился, наверное, передал хозяину наш пламенный привет с того света.
– Так, может, это и хорошо? – оживился Андрей. – Искать теперь нас никто не будет.
– Машину осмотрят, трупы не обнаружат. Так что искать нас все равно будут, – сказал Капитан.