— Франсуа-Луи виконт Ло де Монбельяр.
Я помолчала, глядя на него — лицо расслабленно-довольное, как и всегда, когда он смотрит на сына. Куда-то делась сухая жесткость черт, которую я наблюдала в первую нашу встречу. Сейчас не только взгляд стал мягче, но и линии челюсти и скул выглядят не так напряженно. А в данный момент это лицо выражало еще и что-то похожее на гордость. И кто я буду, если испорчу такой момент? Который может послан ему откуда-то оттуда… свыше. И какая разница — Александр или Франсуа сопит и писается в люльке? Человеком бы вырос!
— Замечательное имя, спасибо, Рауль, — выдохнула я.
— Я давно о нем мечтал… — чуть потемнел он лицом, но сразу вернулся к теме: — Представление наследника прошло благополучно. Вначале я сказал, что вы отдыхаете после женских трудов и, поскольку младенец слаб, высказали желание кормить его самостоятельно — молока достаточно. Но я полагаю, что несколько женщин с младенцами на руках там… они рассчитывали на роль кормилицы. Но это неважно, что-то подсказывает мне, что мы с вами еще не раз нарушим традиции, — широко улыбался он, — и хорошо бы только в малом.
— И я на это надеюсь. А что было дальше? — осторожно переместила я на постели придавленную книгой и подвязанную брюшину.
— А дальше я огласил наследника, подняв его над головой, потом к нам подошли кюре, глава муниципалитета и его жена. Будет составлен документ и послан куда нужно. И знаете… я будто взглянул их глазами. Вы правы — пока что виконт выглядит не самым лучшим образом. Но у него сильные ноги и выдающаяся… мужская часть, — усмехаясь, отвел он взгляд.
— Со временем она примет нормальные размеры, у младенцев половые признаки действительно… затмевают собой всё остальное, — серьезно согласилась я.
Мужская тема чувствовалась скользкой по определению. И то, что он разрешил себе коснуться её хотя бы вот так — вскользь, уже говорило о большем, чем раньше, доверии. Хотелось верить, что когда-нибудь запретные темы для нас вообще перестанут существовать.
— Вы говорили, что не имели ранее детей, Мари, откуда такие глубокие познания?
— Вы не представляете, как там натаскивают средний медицинский персонал. Наверное, даже к врачам более милосердны. В процессе учебы чего только не довелось. В том числе видеть и не только младенческие органы.
У Франсуа светлело личико, он округлялся и подрастал на грудном молоке. Все наружные органы и члены стали соразмерными, на ручках и ножках появились весёленькие перевязочки, а глаза из мутно-грязно-непонятных и правда становились жгуче-черными. В остальном какого-то сходства пока не наблюдалось, но были еще и буйные кудри, и длинные стрельчатые ресницы…
Когда ему исполнилось два месяца, как-то после обеда мы устроились перед камином — семейно, только втроем. Рауль держал сына на руках, а я в этот раз взглянула как-то иначе — не на них двоих, а только на сына. И вдруг в детской гримаске… или свет так упал, но я ясно увидела, как он будет выглядеть подростком. А может, нечаянно сравнилось? Вспомнилось, как любовалась его биологическим…? Без понятия — что и как, но я вдруг испугалась. И пробежал такой колючий холодок внутри, как от неприятного предчувствия. Может и глупо, может и неоправданно. Но сколько там той Франции, на самом деле?!
И в этой тихой мгновенной панике, не подумав толком, я и ляпнула:
— Рауль, у нас проблема. Кажется, он будет копией своего отца, а чем это может грозить, как вы ду…мм… о, Господи… дура какая, — потерянно выдохнула я. И сразу — слезы в глаза! Ну как вот так?!
Помолчав, он ответил. И голос такой холодный…
— Насколько я сейчас понял, мадам, вы все же знаете имя его отца.
— Тупо — осеменителя, Рауль! Какой он отец? — вскинулась я. Да как у меня вообще язык повернулся?!
— Простите? — на миг потерялся он от непривычного речевого оборота. Но мне хватило, чтобы сбить этот холодный настрой.
— Не прощу! Если вы будете подозревать меня хоть в чем-то нехорошем. Просто я считаю его недостойным того, чтобы между нами даже имя его звучало.
— Мадам, я обещаю вам не совершать опрометчивых поступков. Кажется, я понимаю природу ваших страхов и со своей…
— Да ничего вы не понимаете! — вырвалось у меня, — не можете вы понимать — как сильно я боюсь потерять вас! Насколько страшно мне остаться без вас, а может и сына. Вы мужчина, вам никогда не понять!
Через секунду я уже тихо выла у него на груди, а он обнимал меня одной рукой и гладил по спине. Дал время успокоиться и:
— Мари, это…?
— Вы обещаете? Никаких дуэлей? — вытирала я нос.
— У меня нет права на эту дуэль, так что легко вам это обещаю. И потом, судя по тому, что вы мне ранее рассказывали, имело место недоразумение. Прискорбное… но не для меня, как ни кощунственно это звучит. Несмотря на все, что вы перенесли, Мари. Это…?
— Полковник де ла Марльер, — прошептала я обреченно.
— Это… и правда неожиданно. Но… весьма достойный человек, — прошептал мой муж, а потом добавил чуть громче: — Мне нужно подумать над вашим вопросом о последствиях сходства. Простите, но для этого нужно уединение. Я попрошу Андрэ оседлать Бастиона. И не смейте паниковать! Мне действительно нужно подумать. Пойду, переоденусь для верховой езды.
Отдав сына мне в руки, он вышел из зала.
Франсуа уже дрых… Он почти постоянно спал, набирая вес и я не представляла себе — с каких таких? Потому что сцеженное молоко имело голубоватый цвет, а потом покрывалось тонюсенькой пленкой сливок. А может, это природа так корректирует — что для этого ребенка именно такая жирность самая оптимальная? Щёки вон… Я готова была думать о чем угодно, только не о нашей первой… ссоре? Я бы так не назвала. Но он понял, что я умею непринужденно врать, а это хреново… потому что врала я ему.
Когда снаружи раздались голоса и ржание, я подошла к окну и выглянула — Рауль вскочил на коня, Андрэ подал ему поводья…
Вечером я услышала к чему он пришел:
— Вам не нужно ничего бояться, Мари. Мы вынуждены, а потому будем делать так, как лучше для сына. А виконт в шестнадцатом поколении Дома, это лучше, чем графский бастард. Хорошо, что вы сознались. Теперь мы исключим поездки в Безансон, взяв курс на Монбельяр… Я примирюсь с братом. Мы как-нибудь нанесем им визит — когда Франсуа подрастет. А пока извещу о нашей радости письмом.
Помолчал и добавил: — Мне неприятна ваша ложь, Мари, но я понимаю, что она произошла от общего беспокойства. Женщины любят переживать, даже если причин для этого не существует. Но такая женская слабость, я надеюсь…
— Больше не повторится — вот вам крест, Рауль, — истово перекрестилась я.
— Креститесь вы все еще неумело, — заметил он.
— Умело, — возмутилась я, — просто по православному обряду. Вас это напрягает? Но и в вас я не заметила особого религиозного рвения.
— Достаточно того, что мы посещаем службы по праздникам, а еще я содержу церковь — это моя обязанность, как синьора, — спокойно объяснил он.
— Простите, — кивнула я, вспоминая затасканную черную сутану кюре: — Это я к тому, что мне тоже достаточно по праздникам. А кюре неплохой… вызывает симпатию. Может, новая сутана… к празднику?
— Я подумаю, Мари… но прошу вас не принимать приглашение в аббатство, которое может передать вам наш кюре. Видите ли… большинство аббатов, как и я, не проявляют особого усердия на религиозном поприще. Это младшие сыновья безземельных дворян, которые, поднимаясь таким образом по церковной иерархической лестнице, потом бывают приняты в самых высоких дворянских кругах. На самом же деле они ведут светский образ жизни, это просто…petit maitrs. Так их и зовут.
— Что-то вроде светского повесы… или баловня? — удивилась я.
— Именно. Зачастую им в тягость даже ношение сутанели, они предпочитают ей военный или светский костюм.
— Я не приму приглашения, обещаю вам. Это их личное дело, но лицемерие противно.
— Мы слишком во многом совпадаем, Мари, — вздохнул он, — и от этого порой страшно.
— Ну что вы? Радоваться надо, — улыбалась я, радуясь, что мы совпадаем: — Пойдемте, вам и Андрэ пора принимать напиток Дешама. Как только закончу кормить Франсуа, обязательно присоединюсь к вам — это вкусно.
Дешам приезжал к нам в гости, немного опоздав к родам. И все было почти так, как я мечтала. Но Рауль не оставлял нас одних и возможности поговорить с доктором у меня не было. Все семь дней мы провели вместе — гуляли по Ло, на гору и к виноградникам. Начиналась весна, светило солнце… Вечерами мы беседовали, сидя за столом или у камина, мужчины наслаждались пино… Рядом попискивал в люльке Франсуа, а на полу валялся один Марсо — Коринна ощенилась.
Рауль, как радушный хозяин, не оставлял гостя, а я занималась с сыном или составляла им компанию. Но однажды мужа попросили подойти в церковь. Там нужно было последний раз проверить пакет документов перед тем, как отправлять их в службу Хранителя печатей.
Как только он отошел от дома, я попросила Дешама осмотреть ребенка — как лекаря. Это было сказано для Андрэ… но получилось, как получилось. Я сохранила тайну Рауля и получила горячего союзника в лице его слуги — на все времена.
Чего я боялась? Мужское здоровье — штука хрупкая. А если еще и травма… Простатит возникает по разным причинам и застойные явления в органах малого таза запросто могут такой причиной стать. Эти явления как раз и провоцируются низкой половой активностью. Регулярная половая жизнь один из важнейших факторов мужского здоровья, а у Рауля её совсем не было. Я не представляла себе процессов, происходящих в таких случаях в мужской репродуктивной системе. Куда что девается? И чем еще, кроме простатита, может грозить вынужденное воздержание?
— Жак… — решилась я, — меня волнует здоровье мужа. Проведите осмотр своего пациента. После ранения могли образоваться грубые рубцы и спайки. Мне неловко проводить обследование лично, а вы лечащий… если он не согласится, придется вам мягко настоять. Постарайтесь, пожалуйста.
— А почему возник такой вопрос, Мари? — нахмурился Дешам, — у Рауля случаются…трудности?