Звякнули ходики. Я глянул на часы, время три часа утра.
— Ладно, — сказал я, вставая и задумчиво почесывая голову, — давайте спать. Утро вечера мудренее. Как мне завтра часов в семь встать? Есть будильник?
Бабушка принесла из своей комнаты большой латунный будильник с двумя колоколами. Помимо основного циферблата с часовой и минутной стрелкой на этих часах было ещё два циферблата. Один, снизу, показывал секунды. А на втором, сверху, устанавливалось время будильника.
Часами давно никто не пользовался. Они стояли. Я завел будильник, он начал громко тикать. Я установил на нём время по бабулиным ходикам и стал разбираться с будильником. Сначала поставил его на семь часов. Потом решил проверить, сработает ли он, и переставил на три часа пять минут. Стал двигать стрелку часов к времени будильника, ничего не произошло. Я догадался, что будильник заводится отдельно и стал вращать нужную ручку.
С первого же движения будильник зазвонил как ненормальный. Он звонил секунд пятнадцать во все свои два колокола.
Аришка проснулась, перепугалась и заорала дурниной. В новом незнакомом месте, без матери. Мы её еле успокоили. Мне пришлось минуты две делать «а-та-та» будильнику. Пока малышка не признала, что он достаточно наказан.
— Зато я теперь знаю, как он выключается, — попытался пошутить я. — Спокойной всем нам ночи.
— Хмыхмумуму, — пробормотала в ответ мне бабушка с очень хмурым видом. Я не стал уточнять, что она хотела сказать.
К половине четвёртого утра мы, наконец-то, расползлись по своим койкам. Я уснул без задних ног.
Когда зазвонил будильник я долго не мог понять, что это за треск. Мне снился подъезжающий поезд. Бабуля еле растолкала меня. Я вскочил, не понимая, где я.
— Семь часов, — сказала она мне.
Я пошел умыться. Хорошо вода была холодная. Хоть глаза продрал.
Я покидал в саквояж учебники русского, литературы, алгебры и геометрии. От физкультуры у меня должно быть освобождение. Интересно, будут тут у меня справку требовать? Тетрадки, дневник, линейка, карандаш, бабулина ручка и огрызок серого ластика.
Я готов. Ой, а сейчас же в школу в форме ходят? Я огляделся в поисках костюма. Не увидел.
— Ба, а где моя форма? — спросил я, входя в кухню.
— На месте, — ответила она.
— А где место?
Она зашла в гостиную и жестом подозвала меня. Я подошел. Бабушка закрыла дверь. На ней с обратной стороны на гвоздике висела вешалка с темно-серым костюмом и голубой рубашкой. На лацкане пиджака красовался комсомольский значок.
— В жизни бы не догадался там искать, — рассмеялся я и снял костюм с вешалки.
Быстро переодевшись я огляделся в поисках зеркала. Были у меня некоторые сомнения. Зеркала нигде не нашёл.
— Ба, — опять позвал я. — где зеркало?
Она опять жестом позвала меня с собой. Привела в свою спальню. Там стоял полированный шифоньер на ножках. Она открыла его ключиком и распахнула крайнюю створку. Внутри было зеркало. Не в полный рост, но по пояс я себя увидел.
Да уж. Пацан зелёный обыкновенный. Даже усы только-только начинают расти. Худой лопоухий брюнет с тёмными глазами. Хотя, морду нажру с годами, и уши по размеру станут.
Подошла бабушка. Взгляд её был озабочен. Она поправила мне воротник рубашки: вытащила его и расправила поверх воротника пиджака. Медленно разгладила.
— Что, сейчас так модно? — удивился я.
— Модно, модно, — сказала улыбаясь она. — Иди завтракать, модник.
Я вышел за ней в кухню, там уже сидела за столом сонная мама с Аришкой на руках.
— Папа, — сказала малая, протягивая ко мне ручонки.
Глава 14
Понедельник, 15.02.71 г. Дом Домрацких-Ивлевых.
Здрасте, приехали. Так быстро забыла папу. Скоро и маму забудет.
— Доброе утро, — сказал я матери, садясь за стол. — Как ты разместилась с ней? На одной кровати?
— Да. Это кошмар, — простонала она. — Всё время боялась её задавить. Мне кажется, я вообще не спала.
Надо бы малой кроватку справить.
Бабушка поставила передо мной тарелку геркулеса на молоке, взяла у мамы Аришку и села рядом.
— Ешь давай, — сказала мне бабуля. — Уроки начинаются в 8.30.
Я взглянул на ходики, они показывали 7.40. Так неудобно было без айфона. Были бы хотя бы наручные часы.
— Ба, а у меня есть часы? — спросил я.
— Были дедовы, наградные, — ответила бабушка. — Тебя в больницу без них привезли. Наверное, в реке потерял.
Вот обидно. Дедовы. Наградные.
— Летом там поныряю, поищу, — произнёс я мысли вслух.
— Я тебе поныряю! — воскликнула бабуля и стукнула ладонью по столу. Хорошо не по затылку, как раньше. Похоже, что-то в ее отношении ко мне начинает меняться. Если так, то здорово — продолжу работу над этим дальше.
Пора идти. Надо ещё Славку перехватить. А то без него я даже школу не найду.
Я взял портфель. Взвесил его в руке. Какая-то мысль крутилась в голове, но никак не хотела формулироваться. Что-то забыл. Я никак не мог вспомнить что. Стоял в дверях гостиной и думал.
— Чего застыл? — спросила бабушка.
— Что-то забыл, а что не пойму, — задумчиво ответил я. — Учебники, тетрадки, дневник. Ручка. Что ещё?
— Сменка, — подсказала бабуля.
— Точно, — подтвердил я. — Что у меня вместо сменки? Я посмотрел на полукеды, валяющиеся со вчера на полу в гостиной, взял их и показал бабушке. — Оно?
— Оно-оно, — подтвердила бабуля.
Я засунул их в портфель, но не как Пашка: всё в одну кучу, и обувь, и учебники с тетрадками. Я положил их отдельно, в разные отделения с книгами. Пожелал всем хорошего дня, влез в свои новые бурки, оделся и направился к Славке.
Начинается мой первый день в новой школе. Аж самому смешно. Так давно все это было. Хотя, когда думаешь про экзамены и про французский язык, то становится как-то не до смеха. Ну ничего. Где наша не пропадала! Прорвемся.
Я дошёл по своей стороне улицы до колонки, потом попытался вспомнить, до какого дома в темноте провожал тетю Машу. Славка говорил, что живёт почти напротив. И в каком же доме? Напротив справа в угловом? Или напротив слева? Номер надо было записать. Пока я думал, как найти Славку, он сам вышел на крыльцо углового дома. Он меня не видел. Я перешел улицу и пошел вдоль забора встречать его. Он меня заметил только, когда уперся в меня, выходя из калитки.
— О, Пашка. Как здорово. Ты уже здесь, — воскликнул он, подавая мне руку. — А я собирался сейчас за тобой идти. Ну что, готов к труду и обороне? — спросил он, хлопнув меня по плечу.
— Готов — не готов, а идти надо, — мрачно ответил я.
Мы пошли обратно по нашей улице и свернули, не доходя до моего дома, на Школьную улицу. Судя по названию, школа должна быть где-то рядом.
— А что, в городе только одна школа? — спросил я Славку.
— С чего ты взял?
— Ну, улицу назвали Школьной, как будто есть всего одна школа.
— Нет, конечно, — ответил Славка. — Ещё есть две восьмилетки. И две десятилетки, с нашей школой десятилеток три.
— А номер нашей школы?
— Номер один. Первая школа.
— А, ну логично, первая школа и улица Школьная. Остальные уже потом появились, — предположил я.
— Не знаю. Никогда этим вопросом не задавался, — беззаботно ответил Славка.
Хорошо, что я попал в тело совсем молодого пацана, подумал я. Подростки достаточно легко адаптируются в общении друг с другом. Славка моментально свыкся с моей «амнезией» и уже практически не обращал внимания на странные вопросы, которые я задавал и мою неосведомленность о самых простых вещах. Если бы я попал в тело человека постарше, в общении с друзьями и знакомыми точно возникли бы трудности.
В вопросах адаптации я скорее был недоволен собой. Постоянно попадал в неловкие ситуации, не в силах скрыть удивления от когда-то знакомых мне, но уже прочно забытых вещей. Сознание никак не хотело мириться с изменившейся реальностью. Надо бы мне выделить время и продумать спокойно план действий и цели на будущее, подумал я. В прошлой жизни мне планирование всегда помогало успокоиться и действовать уверенно. Не важно, что планы частенько летели в тартарары и приходилось на ходу импровизировать. Мне психологически был очень важен сам факт наличия подробного продуманного плана.
Мы прошли мимо булочной и пошли дальше. Пройдя еще примерно столько же, мы подошли к школе.
Большая, трехэтажная, тёмно-красная с белыми рамами окон. Выглядела она очень нарядно и торжественно. Мы поднялись по широкой лестнице и вошли в школу. Вход нам преградили два пионера класса пятого-шестого.
— Сменка! — хором закричали они.
Славка начал расстёгивать свой портфель. Я тоже. Славка показал детям свою сменную обувь. Я тоже. Нас пропустили.
— Ути-пути! Как всё серьёзно, — просюсюкал я им. И тут же наткнулся на строгий взгляд девицы в школьной форме. Старшеклассница стояла поодаль, скрестив руки на груди.
— Что это за статуя? — спросил я тихо Славку, показывая одними глазами на девицу.
— Шеф, — пояснил Славка. — Подшефных страхует, чтобы старшеклассники их не игнорировали. У каждого класса есть шефский класс на четыре года старше. Уроки помогают на самоподготовке делать, с отстающими занимаются, во время дежурств страхуют, ну и всякое такое.
Я стал вспоминать. У нас тоже было что-то подобное. Помню, со мной мелким девчонки-шефы возились, а вот чтобы я сам потом с кем-то возился, такого не помню. Наверное, было, куда бы я делся, просто из головы вылетело.
В школе стоял гул множества голосов. Дети — это очень громко.
Мы прошли через вестибюль и вошли в маленькую раздевалку. Как пояснил Славка, эта раздевалка была исключительно для старшеклассников. Небольшое помещение с окном и вешалками на двух противоположных стенах. Посередине вдоль вешалок, гимнастическая лавка. Мы сели и переобулись. Обувь поставили здесь же под вешалкой. Я повесил на крючок свой бушлат, предварительно проверив карманы. Переложил всю мелочь в карман пиджака. Славка шапку спрятал в портфель. Ага, понятно! Следуя примеру, тоже засунул свою кроличью ушанку и варежки в портфель и еле застегнул его. В раздевалку заходили и выходили какие-то парни и девушки. Кто-то из парней просто здоровался, кто-то руку протягивал.