Заглянул в хату. У дверей стояло пустое ведро. Малая так и сидела в табурете.
— Мне пару гвоздей тут забить надо, — предупредил я. — Малая не испугается?
Мать взяла Аришку на руки и унесла к себе в спальню на всякий случай.
Я обухом забил по гвоздю с каждой стороны прямо под ломом. Попробовал повиснуть, другое дело. Подтянуться не получилось ни разу. Ну, это дело наживное, главное регулярно заниматься. А капля за каплей камень точит.
Взял ведро, оделся и пошёл за водой.
У колонки, пока наливалась вода, я оглядывался по сторонам от нечего делать. На крыльце дома Николаевых я увидел кого-то, вроде Ивана.
Я снял ведро с ручки колонки, поставил рядом и прошёл немного вперёд. Точно. Иван. Стоит, курит на крыльце.
Я пробежал чуть-чуть и оказался у его калитки.
— Вань! — крикнул я. — Привет.
— О, здорово, — увидев меня сказал Иван и пошёл мне навстречу. За ним к калитке молча направился серьёзный немецкий овчар. Я не рискнул заходить и ждал Ивана у калитки.
— Как ты? — спросил я его, протягивая над калиткой руку.
Овчар также молча улегся рядом с калиткой прямо на снегу.
— Выписали наконец-то. В среду швы снимут и на службу, — ответил Иван. — Устал я уже болеть.
— Веронику видел? — спросил я.
— Нет ещё, — ответил Иван. — Вечером к ней схожу. Сам как?
— Да, маман учудила вчера, — пожаловался я. — Привезла дочку Инкину из Перми. Девочка, говорит, поживет пока у нас. Сколько, спрашиваю, это «пока»? Знаешь, что она ответила? Два года.
Иван рассмеялся:
— Бабы. Что с них взять?
— Если помощь какая с Вероникой нужна будет, говори, — попросил я Ивана.
— Думаю пока, разные варианты есть, — поморщился Иван, — выемку хоть отложили, но тяжело это, вот так с подвешенным топором над головой жить. Как решусь на что, сразу тебя найду, подскажешь, как с твоей точки зрения это будет. Не знаю уж откуда, но мыслишь ты толково!
Мы попрощались, я побежал к своему ведру.
Принёс домой ведро с водой, вылил уже сразу и помойное и с чувством выполненного долга пошел за свой секретер искать Пашкину экзаменационную тетрадь по русскому.
На столешнице секретера лежал рубль.
Не зная, кого из женщин поблагодарить, я крикнул:
— О, рублик. Спасибо!
— На здоровье, — откликнулась бабушка. Ну, кто бы сомневался. Финансы в нашей семье в руках старшего поколения.
Порывшись у Пашки на полках, я нашёл нужную тетрадь. Полистал с восторгом: какой же у Пашки был почерк. Вах, вах, вах. Буковка к буковке. Мне так никогда не написать.
Прости, Пашка, дальше твою тетрадь буду вести я.
Я притащил из сеней свой портфель, достал из кармана пиджака паркер и стал переписывать в экзаменационную тетрадь разбор двадцать второго билета.
Потом порылся в других Пашкиных тетрадях, нашёл экзаменационную тетрадь по геометрии. Тут билетов было двадцать пять, осталось расписать всего три билета.
Нашел тетрадь по французскому со списком экзаменационных заданий. Что, французский тоже сдавать? Надо будет с бабулей посидеть, позаниматься. Но это как мёртвому припарка.
Ну, что? Всё не так уж и плохо. Надо только учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин.
Вдруг, за закрытой дверью в сени, раздалось зычное:
— Хозяева дома?
Глава 16
Понедельник, 15.02.71 г. Дом Домрацких-Ивлевых.
После трех глухих ударов кулаком в дверь в кухню ввалилась Никифоровна. Я тоже вышел в кухню. Не успела она войти, увидела Аришку в табуретке на столе.
— Батюшки! Девки, вы где ребёнка взяли? — вместо приветствия почему-то шёпотом спросила она и уставилась на меня.
— Я тут ни причём, Анна Никифоровна, не смотрите так на меня, — смеясь, сказал я ей. — Это всё маман.
— Полечка. Как я давно у вас не была, — удивлению Никифоровны не было предела. — А что ж ты даже не похвасталась? — перевела она стрелки на бабушку.
— Чем не похвасталась? — не поняла сразу та, но потом, догадавшись, объяснила: — Это Аришка! Дочка Инкина, правнучка моя. Поля вчера из Перми привезла поездом. Встречали с Пашкой их в полвторого ночи.
— Тьфу! — смущённо заулыбалась Никифоровна. — А я-то, дура старая, напридумывала тут уже.
Никифоровна прошла в кухню и села напротив малышки. Я заметил, что она босиком, в одних теплых носках. Обувь в сенях сняла и босиком в хату вошла. А полы у нас холодные. Я подошёл и предложил ей свои тапки. Мать, увидев мои маневры, остановила меня и метнулась в сени.
— На вот, — сказала она, подавая Никифоровне пару тапок. — Это Инкины.
Точно. Инка. Вторая кровать в большой спальне Инкина. А почему она спала не с матерью в комнате, а с бабушкой? Хотя, что удивляться? У них тут бабуля всем мама.
Бабушка налила гостье чаю, а та увлеченно сюсюкалась с Аришкой.
— Хорошая девчонка будет, — сделала вывод довольная Никифоровна. Она отпила несколько глотков чая, перекинулась парой фраз с матерью, пообещала завтра передать со мной что-то. Что — сюрприз.
— Я что пришла-то, — вспомнила, наконец, Никифоровна и обратилась ко мне. — Говорила я с нашим заведующим насчёт тебя. Нам подсобники нужны бакалею фасовать для розницы. Вот я тебя и предложила. Он хочет сам с тобой за оплату поговорить, приходи завтра к нам на базу на Первомайской. Это в конце улицы. Не доходя до железной дороги, будет большой склад. Там номера у дома нет, адрес: улица Первомайская, владение 1. Ну, любого спросишь, где база, если что. На базе спросишь заведующего Цушко.
Цушко, Цушко, где-то я это уже слышал, Цушко… Цушко! Сука!
Вспомнил. Это тот хапуга, что Вероничку Ванькину подставил. Ничего себе совпадение!
— Я обязательно приду, — заверил я её. — Сразу после школы бегом домой, что-нибудь поем и сразу к вам. До полтретьего где-то должен быть. Ну, в крайнем случае, в три.
— Вот и хорошо, — сказала Никифоровна. — Меня обязательно найди там.
Я глянул на ходики, время полшестого. Я засуетился: надо воды им на вечер натаскать, с Аришкой стирки здорово прибавилось.
Я схватил ведро с остатками воды.
— Мама, — позвал я, — ты будешь вечером малую купать? Давай, воды натаскаю. Куда это вылить?
Мать показала мне на висящую на стене старую ванночку из нержавейки. Я достал её и, пока ещё печку не затопили, взгромоздил ванночку на печку, вылил в нее остатки воды из одного ведра и всю воду из второго.
Оделся и пошёл за водой с двумя вёдрами. Начинало вечереть. Пока воду наливал, решил заглянуть к Ивану.
Оставил свои вёдра у колонки и пошёл к ним. Постучал калиткой, чтобы разбудить хозяйского овчара, и тот добросовестно меня облаял. Вскоре из дома кто-то выглянул.
— Кого там принесло? — услышал я голос Ивана.
— Это Пашка Ивлев, — крикнул я ему в ответ. — Вань, выйди на минутку.
— Щас, иду.
Он накинул на себя телогрейку и вышел к калитке, овчар молча поплелся за ним.
— Привет, — поздоровался я, протягивая ему руку. — А что он у тебя не на цепи? Не сбежит?
— Как сбежит, так и вернётся, — ответил Иван, пожимая мне руку.
— С Вероникой уже виделся? — спросил я его.
— Нет ещё, только же тебе говорил! Когда бы я успел!
— А, ну да! А я завтра в логово врага на разведку иду, — похвастался я.
— Ты о чем? Куда идешь? — не понял Иван.
— Я подругу бабкину просил помочь мне подработку после школы найти. Она на базе работает. Прикинь, она договорилась насчёт меня, завтра после школы мне к заведующему на собеседование. Говорит, найдёшь там заведующего Цушко. Представляешь! Это та самая база!
— Не может быть! — растерялся Иван.
— Ну почему не может? — рассудил я. — Город маленький. Не так много вариантов на самом деле.
— Да, нет, — отмахнулся Иван и вышел ко мне на улицу. — Не может быть так просто. Я столько дней голову ломал, как к этой базе подступиться. А тут ты: на работу иду. Слишком просто.
— Ничего не просто, — возразил я ему. — Чтобы акт уничтожить, надо, как минимум, понимать, где он хранится. Ты к Веронике сегодня пойдешь… — я замолчал на полуслове, пропуская мимо нас прохожего.
Думал, он пройдет быстро, я и договорю фразу. Но не тут-то было.
— Иван, — строго позвал вдруг остановившийся рядом с нами харизматичный дед.
— Здравствуйте, Аристарх Тимофеевич, — удивлённо поздоровался с ним Иван.
— Что у вас с Вероникой происходит? — строго спросил дед, сжимая кулак.
Судя по реакции Ивана, он этого деда очень уважал. Дед, и правда, был внушительным. Не внешне, а какой-то внутренней силой. Внешне он выглядел вполне обычно. Высокий, худой, седой, коротко стриженый. Длинные пышные седые усы. Глаза темные, внимательные, пронзительные.
— Ты прекрасно знаешь, — продолжил наседать на Ивана дед, не обращая на меня никакого внимания. — У меня, кроме неё, никого нет. Я за неё!..
Тут дед выхватил из-за пазухи полурастегнутой шубы шашку и широко рубанул ею в воздухе. Мне показалось, что просвистело где-то совсем рядом. Ощущения были, скажем прямо, очень неприятные. Да, что уж там. От неожиданности, кто похлипче духом, мог бы и штаны намочить.
— Ты знаешь, сколько народу я ею зарубил?! — сквозь зубы процедил дед.
— Тихо, тихо! — отступая немного назад, уверенно проговорил Иван. — Спокойно, Аристарх Тимофеевич. Что с Вероникой?
Было видно, что он ничуть не удивлен. Видимо, о привычках деда осведомлен и уже сталкивался не раз.
— Плачет целыми днями! — чуть не плюнул ему в ответ дед.
— Это не из-за меня, — твердо сказал Иван. — У неё серьёзные проблемы. Она вам что-то рассказывала?
— Ничего не рассказывала, — зло сказал дед. — Спрашиваю, что случилось. Всё нормально, отвечает. А сама ревёт втихаря, чтобы я не слышал. Что у неё за проблемы?
— Серьезные. Уберите шашку, пока кто-нибудь не увидел, — ответил тихо Иван. — Подставили её под статью.
У деда лицо изменилось. Он готов был прямо сейчас любого порубить как капусту. Но шашку спрятал.
— Мы как раз с другом, — кивнул в мою сторону Иван. — решали, что делать, когда вы подошли.